За доктором следовала молодая китаянка.
Доктор Уилкинс тепло поприветствовал Говарда, Роберта Вудса и Валери. Он быстро пробежался по ней профессиональным взглядом, ненадолго задержался на трости, а затем представил гостям свою новоиспеченную жену и помощницу, миссис Уилкинс, с которой в прошлом месяце сочетался браком.
Приняв поздравления, Уилкинс проводил мужчин в гостиную, где предложил им чай и печенье, а его жена, обращаясь к Вал с сильным акцентом, попросила следовать за ней и увела ее в соседнюю комнату.
Валери быстро осмотрелась. Кабинет был довольно просторным и чистым. Вдоль стен стояло несколько шкафов, в центре распологался столик, накрытый белой тканью, а в другом конце комнаты за шторкой виднелась кушетка.
Жена доктора усадила Вал на стул и попросила немного подождать ее мужа, а сама принялась возиться за шторой.
Доктор Уилкинс пришел спустя несколько минут, уселся за стол и, ободряюще улыбнувшись, начал расспрашивать Валери о том, что ее беспокоило.
На вопросы о самочувствии и когда возникает боль она отвечала подробно, но ничего не могла рассказать о времени, когда получила травму и как это произошло. Поэтому был приглашен мистер Вудс, который обо всем поведал.
- Во время пожара одна из служанок разбудила Валери и вместе с ней бросилась к выходу. Они бежали по лестнице, ведущей на первый этаж, а вокруг все было охвачено огнем. Они почти добрались до главной двери, но, к несчастью, часть потолка уже успела прогореть и одна из горящих балок упала прямо на Валери, придавив ей ногу.
От страшных воспоминаний у Роберта сдавило горло. Он откашлялся и продолжил.
- Ее крик услышали слуги, которые были на улице. В это же время выбежала и служанка и позвала их на помощь. Несколько мужчин ринулись в дом и смогли вытащить мою бедную девочку. Я же пытался найти жену, которая, как выяснилось позже, побежала в комнату дочери. Выбраться из нее она уже не смогла. После той страшной ночи Валери получила сильный ожог, а в дальнейшем, постоянную боль в ноге.
- Так значит есть еще шрам от ожога, - отметил для себя Уилкинс.
- Его она стеснялась даже больше чем хромоты, поэтому никогда не соглашалась показывать ногу.
Роберт извиняюще посмотрел на Вал, словно просил у нее прощение, что открыл ее тайну чужому человек. Валери улыбнулась, смахнула слезу и крепко сжала его руку, показывая, что он все сделал правильно.
- Сколько лет было мисс Вудс, когда это случилось?
- Семь.
Боже! И на этого несчастного ребенка кто-то посмел заключить пари?!
Закончив с расспросами и проводив Роберта обратно в гостиную, миссис Уилкинс помогла Валери частично раздеться, полностью оголив больную ногу, уложила на кушетку и отошла в сторону, чтобы ее муж приступил к осмотру.
Глава 56
Если Роберт Вудс не скрывал своего волнения и открыто переживал за дочь, прохаживаясь по гостиной и разминая пальцы за спиной, то Говард делал это тайно. Одной рукой вцепившись в подлокотник дивана, он сидел и нервно дергал ногой.
Время тянулось неимоверно долго. Час в неизвестности был сравним с целой вечностью. Никто не выходил из кабинета и не сообщал, что с Валери.
Тишина и покой дома напоминали Говарду мертвую тишину, которая царила на кладбище. И хотя для его любимой не существовало никакой опасности, он переживал за нее и хотел для нее самого лучшего - чтобы она избавилась от боли. Его не смущала ее хромота, он будет любить ее любой, и даже если ей будет противопоказана беременность, он без сожаления примет это. Лишь бы она больше никогда не страдала.
Тишина, которую Говард уже ненавидел, показалась ему райским мигом в сравнении с тем, когда, неожиданно, раздался истошный крик Валери, после которого послышались болезненные тяжелые стоны.
Вскочив с дивана, он бросился к двери, но оказался у нее вторым, так как Роберт Вудс опередил его и первым заколотил в дверь, требуя у хозяина дома объяснения, что происходит?!
Доктор Уилкинс появился не сразу, и за это время Вудс успел пару раз схватиться за сердце и столько же раз схватиться за ручку двери, чтобы, судя по его движениям, вырвать ее.
Уилкинс вышел с невозмутимым видом и попросил всех успокоиться и сесть. Но ни Говард, ни Роберт не послушались его, а продолжили стоять с такими лицами, что если он немедленно не даст ответ, они поколотят его.
- Мисс Вудс придется остаться в моем доме на несколько дней. Ее сейчас нельзя перевозить. Три или четыре дня она будет находиться в постели, а затем мы приступим к дальнейшему лечению.
- Что вы с ней сделали?! - продолжал паниковать Роберт.
- Если сказать просто, то нашел точку, которая пережимала нерв и вправил ее. Осталось надежно зафиксировать бедро и ногу и уложить мисс Вудс в специальную кровать. Боль еще какое-то время будет ее беспокоить, но есть огромная вероятность, что в будущем она почти полностью избавится и от нее и от хромоты. Через несколько дней я приступлю к массажу, иглоукалыванию, обтиранию и другим процедурам. Вам же не стоит слишком беспокоиться. Все самое страшное позади. Лучшее, чем вы сейчас можете помочь: если не станете мне мешать и сохраните присутствие духа.
- Могу я ее увидеть? - принялся Роберт рваться в кабинет, но натыкался на широкую фигуру доктора, преграждающую ему путь.
- Мы! - добавил Говард и тоже начал напирать. - Мы оба можем ее увидеть?!
Доктор Уилкинс занял оборонительную позу и даже развел руки в стороны.
- Джентльмены, призываю вас к благоразумию! Я еще не закончил! Как только все будет сделано, вас пригласят…
Доктор ловко увернулся от очередной попытки неуемного отца пробраться внутрь и стремительно закрыл перед его носом дверь.
Роберту пришлось смириться и взять себя в руки. Он повернулся к Говарду, беспомощно посмотрел на него и, обреченно вздохнув, поплелся к дивану.
Говард тоже вернулся на прежнее место.
- Спасибо, вам, Ваша Светлость, что проявляете участие к судьбе моей дочери, - немного поразмыслив, вдруг обратился Роберт к Говарду, слегка развернув к нему корпус. - Ваша милость не знает границ. Но я не могу чрезмерно злоупотреблять вашей добротой и временем. Вам не стоит утруждать себя долгим ожиданием. Уверен, что у вас полно своих дел.
Говард поставил локоть на подлокотник и устало потер лоб.
- Я не могу уйти, - голос его звучал хрипло. - Я люблю вашу дочь. - Он поднял голову и взглянул на Вудса. - Не при таких обстоятельствах я собирался просить у вас ее руки, но и ждать дольше выше моих сил. Сэр, я хочу взять мисс Валери в жены. Вы согласны отдать ее за меня?
- Вы любите мою дочь?! - пораженно переспросил Роберт.
- Больше жизни. Я не могу представить свое будущее без нее. Только она может составить мое счастье.
Мистер Вудс долго всматривался в Говарда, а потом, наконец, изрек:
- Я никоим образом не собираюсь препятствовать вам, Ваша Светлость, в желании взять Валери в жены, и если вам нужно мое согласие, оно у вас есть. Но окончательное решение все же будет за ней. Я не смогу пойти против ее желания, если она захочет вам отказать.
Говард решил умолчать о своих с Валери отношениях, чтобы не скомпрометировать ее в глазах отца и не вызвать его неодобрения по поводу ее поведения.
- Благодарю вас, сэр. Вы оказали мне большую честь. Я постараюсь оправдать ваше доверие. Как только Валери станет лучше, я немедленно сделаю ей предложение.
- В таком случае я пока не буду говорить ей, что вы просили у меня ее руки. Я боюсь лишний раз волновать ее.
- Как вам будет угодно.
Они перекинулись еще парой фраз, а потом замолчали. Обоим было необходимо побыть наедине со своими мыслями и переживаниями.
Перестав впиваться рукой в подлокотник дивана, Говард почувствовал облегчение. Часть тяжелого груза упала с его плеч. Осталось сбросить и ту, что связывала его с Брендоном.
Если сегодня, вернувшись домой, он снова не застанет друга, то отправится по его следам и не успокоится, пока не найдет того и не разорвет пари.
Увидеть Валери Говарду удалось лишь мельком, когда на носилках ее понесли в специально отведенную комнату. Измученными глазами она быстро взглянула на него, а затем ее вниманием полностью завладел Роберт Вудс. Он же и остался с ней до самого вечера. Говарда никто не приглашал присоединиться к отцу с дочерью. Но сейчас для него это было не так важно, как поговорить с Брендоном.
Застал он того дома с Самантой. Брат с сестрой сразу накинулись на него с расспросами о состоянии Валери и почему она и ее отец не вернулись вместе с ним. Сполна удовлетворив их любопытство, он попросил Брендона пройти в кабинет и, усадив друга напротив стола, взял два бокала, бутылку бренди и поставил их перед ним, а затем сам опустился в кресло и плеснул горячительное в оба бокала.
Одновременно с другом сделав глоток, Говард, как когда-то в прошлом, повертел бокал в руках, но не для того, чтобы полюбоваться отблесками света в янтарном напитке, а чтобы собраться с мыслями.
Брендон выжидающе затих. Хорошо изучивший привычки друга, он мог предугадать, что впереди их ждал серьезный разговор.
- Зевс твой, - поставив бокал на стол, поднял Говард на него глаза. - Я разрываю пари и отдаю тебе своего коня. Если конь - мала плата для несостоявшегося спора, можешь просить у меня все что хочешь.
Брендон удивленно приподнял бровь и уголок губ. Но вскоре в его лице появилось насмешливое выражение, а в голосе послышались нотки торжества.
- Кажется я понял в чем дело! - Он вальяжно откинулся на спинку стула и скрестил на груди руки, изображая из себя хозяина положения. - Ты увидел, что я вот-вот одержу победу и соблазню Валери и, не желая стать проигравшим, решил преждевременно прекратить пари. Я прав? Герцог Солсбери не может допустить своего поражения, ведь так?
Говард чуть было не прыснул со смеху, услышав нелепое предположение друга. Но указывать тому на абсурдность его слов не стал, дабы не вызвать в Брендоне дух упрямства.