– Принять. Порой позволять брать верх и становиться вами.
Не уверена, что мы сейчас говорим об актерстве.
Преподаватель задумчиво качает головой и мыслями уходит куда-то далеко. Или просто думает, как бы выставить меня. Очнувшись от сковавших разум мыслей, он отталкивается от стола, прихрамывая, обходит его и устраивается на стуле, слегка поморщившись от боли.
– Вы правильно сказали, мисс Дэниелс. Актер – не просто человек, прочитавший текст. Вы можете передать эмоции, но вместе с тем забираете часть персонажа в свою дальнейшую жизнь.
Он вытаскивает из наружного кармана платок и промокает лоб.
– Вы можете взять часть прошлого персонажа и перенести в новый. Сделать их единым целым. Оживить. Пусть он станет неповторимым. Не становитесь заложниками одного амплуа. Самая большая ошибка актера – смешать все сыгранные роли в одну и по итогу явить зрителю того, с кем они уже были знакомы.
Возможно, это и есть моя самая большая ошибка. Я так стремлюсь к ролям, зубрю сценарий, сотни раз проигрываю сцену, как в голове, так и перед зеркалом, но давала ли я персонажу возможность взять верх? Оживал ли он? Кто был на прослушивании? Я, Рэйчел Дэниелс, так отчаянно пробивающая путь к славе, или Лили Прайс, девушка, оставшаяся с разбитым сердцем и мечтами?
Боже, курсы Бенджамина Уотсона похлеще любых сеансов психолога. Ему надо писать об этом крупным шрифтом на всех флаерах.
– То есть, по-твоему, блондиночка, если я снимаюсь в порно, мне надо позволить взять верх персонажу, а потом проявить эти навыки в других ролях? – Глумящийся голос Купера звучит как издевательство не только надо мной, но и в целом над профессией актерства.
А за снисходительное «блондиночка» хочется залепить ему звонкую пощечину.
– Не думаю, что тебе придется так уж сильно вживаться в роль, – окидываю придурка брезгливым взглядом.
– Хочешь проверить? – Он облизывает губу, и это самый тошнотворный жест, который я когда-либо видела.
– Мистер Купер, – тихо, но уверенно произносит преподаватель. – Поверьте, даже если вы покажете все свои физические возможности в данном жанре, на вашем лице должно проявиться что-то большее, нежели похоть.
– Залог хорошего порно – похоть, мистер Уотсон. Я знаю, о чем говорю, – самодовольно заявляет тупоголовый качок и растягивается на стуле. – Вы можете хоть сколько говорить об эмоциях, но самое главное – финал. Когда все получают как минимум парочку оргазмов, – он поигрывает бровями, смотря на меня.
– Уверен, что говоришь о порно с твоим участием? Надеюсь, девушка не заснет, пока ты будешь искать нужный ракурс. Ведь для этого надо приложить немало усилий, – отвечаю с такой же издевкой и удобнее устраиваюсь на стуле.
Серьезно, что этот парень забыл на курсах?
По залу проносится волна смешков и насмешливых взглядов, а мой оппонент, полный непонимания, сидит, уставившись на меня с самым глупейшим видом. А ведь раньше я выбирала именно таких. Да, Рэйчел, тебя тоже нельзя назвать особо умной.
– Мистер Купер, каждый жанр достоин уважения, и даже в выбранном вам образе можно проявить себя многогранно, чтобы зрители выбирали фильмы с вашим участием. Учитывая же ход ваших мыслей, боюсь, проходная роль – это максимум, которого вы достигнете.
Пустоголовый замолкает с насупленным видом. Я же сижу до конца занятия, внимая каждому слову этого невероятно талантливого человека.
Когда мистер Уотсон дает знак, что занятие окончено, мы все собираемся и поочередно покидаем помещение. Не могу отделаться от мысли, что упускаю важную деталь, которая лежит буквально на поверхности, но мне никак не удается зацепиться за нее.
Оказавшись на улице, надеваю солнцезащитные очки и оглядываюсь по сторонам в поисках Криса. Он сказал, что заедет за мной после интервью, и мы вместе отправимся на семейный ужин, где мне предстоит пройти по пути позора.
Я люблю свою семью, горжусь каждым достижением братьев и сестры, но я устала казаться неудачницей на их фоне.
– Рэйчел, вас подвезти? – окликает меня мистер Уотсон, подходя к старенькому серому «Бьюику» семидесятых годов.
Иногда мне кажется, что этому мужчине больше сотни лет, честно. Костюмы-тройки, платок в нагрудном кармане и манеры прошлого века. Не удивлюсь, если он подает руку при выходе из машины и отодвигает стул в ресторане.
А может, так поступают взрослые и уравновешенные люди.
– Нет, спасибо, – я робко улыбаюсь. – За мной приедет друг.
Мистер Уотсон кивает, открывает дверь и кладет в машину свой кожаный портфель.
– Мистер Уотсон, – зову я, сама не понимая зачем.
Он вскидывает голову и поправляет очки на переносице.
– Слушаю.
– А что, если все сыгранные роли возьмут верх? – Голос дрожит, а тело пробирает озноб, несмотря на дичайшую жару, стоящую в Лос-Анджелесе с самого утра. – Что, если за чередой образов человек просто потеряет самого себя?
– Тогда ему надо посмотреть в зеркало и задать самый главный вопрос: кем он является на самом деле?
– Как прошло интервью? – спрашиваю я, когда сажусь в машину.
Бэкс просовывает нос между нами и, лизнув шершавым языком мое плечо, укладывает голову на подлокотник. Я уже настолько привыкла к этому жесту, что даже не ругаюсь, а легонько треплю пса между ушей, отчего он довольно похрюкивает.
– Слишком много вопросов, – недовольно бормочет Крис. – Салли сказала, что до отъезда мне нужно будет еще раз заглянуть на радио, так как рейтинги настолько взлетели, что продюсеры хотят этим воспользоваться.
– Какой кошмар, – прижимаю руки к груди и принимаю шокированный вид. – Криса Уитакера хочет половина девушек Лос-Анджелеса.
Он прибавляет громкость на магнитоле, чтобы заглушить мой голос, и я громко хохочу. Когда на работе выдалась свободная минутка, я включила приемник, чтобы послушать интервью Криса. Он рассказывал, почему выбрал сёрфинг и про трудности, связанные с травмами. Когда настала очередь рубрики с вопросами, каждая вторая девушка интересовалась, свободен ли он сегодня вечером, а одна умудрилась в прямом эфире предложить ему всякие непристойности. Слава богу, я не услышала конец интервью, так как его резко оборвали.
– В следующий раз скажу Салли, чтобы она не соглашалась на подобные авантюры. Хватает и того, что меня каждый чертов раз мажут какой-то дрянью на съемках, – продолжает ворчать он. – В любом случае контракт закончится через пару месяцев, и я наконец-то буду свободен.
От его слов внутри все замирает. Не будет контрактов, значит, не будет поездок.
– Как твой идеальный парень? – вдруг спрашивает Крис. – Наверняка ищет подходящий костюмчик для следующего свидания.
– Перестань быть таким занудой, – фыркаю я. – Нет ничего плохого в парнях, которые хорошо выглядят и следят за собой.
– Ну да, а еще дарят цветы, которые тебе даже не нравятся, – не унимается он, и я легонько толкаю его в плечо.
– Кто сказал, что я не люблю розы? – подбираю под себя ногу и сажусь вполоборота, чтобы видеть Криса.
Справедливости ради, я и правда их на дух не переношу, но не собираюсь в этом признаваться.
– Ты сама.
– Не говорила я такого.
Крис так тяжело вздыхает, будто пытается доказать, что мороженое – это не основная еда.
– Как-то мы разговаривали по телефону, и ты сказала, что цветы ассоциируются у тебя со смертью, так как на похороны твоей бабушки Милдред все несли исключительно красные розы. С тех пор ты их ненавидишь.
У меня едва челюсть не падает.
– И ты запомнил?
– Ага.
Я во все глаза смотрю на Криса и пытаюсь вспомнить, когда могла рассказать подобное, но проще перечислить, чего он не знает обо мне.
– Ну, прошло уже довольно много времени, возможно, мое отношение к ним изменилось, – бормочу себе под нос.
Он хмыкает и перестраивается в другой ряд. У меня в сумочке начинает вибрировать телефон, и, вытащив его, вижу сообщение от Адама.
Вот черт. Я даже не сказала ему, что уезжаю.
Две галочки загораются синим цветом, но он почему-то не отвечает. Постукиваю пальцем по экрану, придумывая, что бы еще написать, как появляются три точки, а следом сообщение.
Я блокирую экран и, когда поворачиваю голову, на мгновение встречаюсь взглядом с Крисом. Он так странно смотрит на меня, что я начинаю ерзать.
– Дай угадаю, он выбрал новый костюмчик от Armani? – На губах играет самодовольная ухмылка.
– Ты невозможен. Что плохого в том, что я встретила парня, с которым чувствую себя комфортно? – Я начинаю злиться, что Крис постоянно ищет одни недостатки в парнях, которые проявляют ко мне хоть малейший интерес.
Он останавливается около дома моих родителей, глушит мотор и поворачивается ко мне, оставив одну руку на руле. Взгляд карих глаз устремлен на меня, и у Криса такой вид, будто он обдумывает каждое слово, которое хочет сказать.
Усмехнувшись, он качает головой.
– Тебе не должно быть с ним комфортно. Он должен хотеть тебя и дарить дерзкие поцелуи. Смеяться над каждой шуткой и касаться тебя. Ты и комфорт – несовместимы, Рэйч. Ты ураган, от которого хочется пострадать.
С этими словами он выходит из машины, огибает ее и останавливается напротив меня. Все тот же Крис. Мой лучший друг. Человек, который знает все мои тайны. И только что мое сердце сделало огромный кульбит.
– Как дела у Морган? – наседает на меня Йен.
– Отлично. Она ведь еще не знает, что у нее появился назойливый тайный поклонник, – пихаю брата локтем в бок и выбираюсь из его хватки.
Серьезно, никогда бы не подумала, что этот оболтус может влюбиться с первого взгляда. Возможно, дело в том, что Морган отшила его, стоило Йену только открыть рот. Мой брат умен, разбирается в компьютерных технологиях и готов без умолку о них разговаривать, но стоит оказаться рядом с девушкой, как уровень его знаний снижается до первобытных потребностей.
– Когда ее смена? Завтра? – не отстает он, следуя за мной по пятам.
Напряженно пыхтя, ставлю тяжелое блюдо с жарким на стол и поворачиваюсь к брату. Он словно статуя застыл напротив меня, пытливым взглядом прожигая в моей голове дыру.