Последняя маска, припасенная в моем арсенале, рассыпалась так же, как мои мечты.
– Рэйчел, что случилось? – взволнованно спрашивает мама, когда я утыкаюсь лицом в ее плечо и в очередной раз всхлипываю.
Я лишь машу головой.
– Рэйчел, поговори со мной, – ласково просит она, поглаживая ладонью по спине. – Что-то случилось в Джорджтауне?
– Нет, – сделав вдох, отстраняюсь и вытираю слезы рукавом рубашки.
Мама с тревогой всматривается в мое лицо, а затем берет мои ладони в свои и усаживает на стул.
– Тогда в чем дело?
– Я получила роль.
– И это были слезы счастья? – спрашивает она в замешательстве, и ее бровь изгибается.
– Нет, не знаю, просто… Это тяжело, – запрокинув голову, медленно выдыхаю и пытаюсь собраться с мыслями.
Безумно тяжело признаваться, что мои мечты не оправдались. Хотя если быть честной, за те годы, что я пыталась пробиться в кинематограф, я ни разу не была счастлива. Даже роли, которые получила благодаря Алекс, не принесли удовольствия.
– Прозвучит глупо, – мельком смотрю на маму и опускаю глаза в пол, будто снова провинилась. – Но я не знаю, чего хочу на самом деле.
Мама с таким облегчением выдыхает и садится на стул рядом со мной, что вызывает ступор.
– Я думала, у тебя стряслось что-то серьезное, – с улыбкой произносит она, и я на мгновение теряю дар речи.
– Да! Мое будущее разрушено! Мне кажется, это очень даже серьезная проблема, – хмурюсь я, но мама будто не слышит.
– Дочка, тебе всего двадцать один, – мягко возражает она.
– Именно! Мне двадцать один. В этом возрасте Алекс уже гремела на всю Америку, а Майк с Йеном учились в колледже и прекрасно понимали, чего хотят от жизни, а я…
– А ты еще в поиске, и в этом нет ничего плохого.
– Я официантка, – бормочу я.
Тяжело вздохнув, мама качает головой, берет мою руку и ласково поглаживает ладонь. В ее взгляде нет осуждения или презрения. Наоборот, она будто понимает меня.
– Не сравнивай себя с сестрой или братьями. Ты – это ты. Если ты не хочешь заниматься актерством, не делай этого. Нет ничего плохого в том, чтобы взять паузу и прислушаться к своему сердцу. Но не вздумай выстраивать свою жизнь, опираясь на достижения Алекс. Вы разные.
Да. Одна дочь получилась удачной, а другая – бракованной.
– Рэйчел, – мама пронзает меня серьезным взглядом, будто прочитала мысли. – Я горжусь каждым из вас и не важно, работаешь ты официанткой или покоряешь Голливуд. Для меня главное, чтобы ты была счастлива. Ты счастлива?
Открываю рот, чтобы сказать «да», но останавливаю себя. Я уже давно несчастлива и виновата в этом сама. Устроила гонку: идеальная жизнь, хороший парень, стабильная работа. И что по итогу? Что из этого у меня есть?
Глава 42Рэйчел
– Рэйчел! – Альфи так громко произносит мое имя, что стены кафе содрогаются.
Я успеваю только переступить порог кухни, как он заключает меня в медвежьи объятия и, звонко чмокнув в макушку, прислоняется к ней щекой.
– Я больше не дам тебе выходные. Ты сказала, что уедешь на пару дней, а тебя не было неделю! Неделю! Тут просто все рушится! – Обхватив мои плечи, он отстраняется, и на моих губах расплывается улыбка при виде его нахмуренного лица. – Ты думаешь, это смешно? Рой и Джо каждый день устраивали невыносимые сцены. Джо вообще как с цепи сорвалась и бросалась на клиентов так, будто они ее обидели, только зайдя в кафе. Рой заикается на каждом слове и толком не может взять заказ, а Морган и вовсе странно себя ведет. Моя племянница всегда была тихой, но сейчас я ее просто не замечаю. Я на грани разорения!
Щеки Альфи покраснели, на лбу выступили капельки пота, а грудь так тяжело вздымается, будто он только что пробежал марафон. Складываю руки на груди и, склонив голову, смотрю на своего начальника с хитрой улыбкой.
С утра пораньше я решила отправиться в кафе, перед тем как ехать в студию. Мне надо решить, как совмещать работу и сериал. Я ни в коем случае не хочу терять свое место. Съемки начнутся через пару дней, и у меня уже есть сценарий, который доставили прямо к двери. Однако, получив его, я не испытала радости, присущей такому случаю. Будто между мной и Лили появилась стена.
– Ты скучал по мне, – заявляю я.
– Ничего подобного. Да, был хаос, но, по крайней мере, никто не бил посуду, – фыркнув, он снимает с плеча полотенце и вытирает им чистые руки.
– Ты скучал по мне, – повторяю я и прищуриваюсь.
Альфи закатывает глаза и отворачивается к печке. Поочередно включает каждую электрическую панель и, взяв миску с яичной смесью, принимается ее взбивать. Я пришла за час до открытия, и в заведении еще пусто, но Альфи всегда готовит завтрак для сотрудников, чтобы приподнять нам настроение с утра.
– Скажешь еще, – выпятив грудь, бормочет он, сосредотачивая все внимание на яичной смеси и добавляя бекон. – Несмотря на хамство Джо, меня ни разу не вызвали в зал, чтобы разбираться с недовольными посетителями.
Ухмыльнувшись, подхожу к Альфи и обнимаю его за объемный живот. Он заметно напрягается, а затем и вовсе замирает.
– Я тоже скучала, – шепчу, прижавшись к его боку.
Ладонь Альфи ложится на мое плечо, и он расслабляется.
– Я думал, этот техасец похитил тебя, – ворчит он, выливая яйца и помешивая их лопаткой. – Неделя, Рэйчел.
Отчасти так и есть: Крис похитил мое сердце, и оно отчаянно рвется к нему.
– Ты же не думал, что я брошу тебя. У нас с тобой все серьезно и даже задокументировано, – пожав плечами, хмыкаю я, и грудь Альфи сотрясается от беззвучного смеха.
Он раскладывает по тарелкам яйца и несколько кусочков хрустящего бекона и поливает все моим любимым острым соусом. Ладно, возможно, нет ничего плохого в том, что я опоздаю на десять минут на съемки.
Мы выходим из зала и устраиваемся за барной стойкой. Альфи, кряхтя, забирается на стул и отрезает кусочек омлета, тяжело вздохнув.
– Итак, как прошли твои выходные? – довольно тихо интересуется он, но это не та тишина, от которой становится спокойно, скорее всего, Альфи собирается устроить мне допрос.
– Отлично. Я каталась на лошади, пила текилу и танцевала на барной стойке, – отправляю в рот бекон, и он приятно хрустит на зубах.
– Звучит как сюжет малобюджетного фильма.
– Зато сколько эмоций, – я двигаю бровями, и он смеется. – Знаешь, ты какой-то хмурый. Может, тебе пора завести подружку?
Кусок тоста застревает у Альфи в горле, стоит мне озвучить мысли, и он закашливается. Похлопав начальника по спине, перегибаюсь через столешницу, беру графин с соком и наливаю в стакан.
– Когда-нибудь ты меня прикончишь, – хрипит он и делает жадный глоток. – С чего ты взяла, что мне нужна подружка?
– Ну, ты постоянно строгий, хмурый и недовольный. Напоминаешь мою сестру до того, как она встретила Кэмерона и начала получать…
– Лучше не заканчивай это предложение, – предупреждает он, вскидывая перед моим лицом руку.
– Я хотела сказать, что теперь она получает удовольствие от жизни, – хихикаю я. – Но и то, о чем ты подумал, тоже. Просто ты постоянно на работе: готовишь, ворчишь на нас, периодически попадаешь в больницу в предынфарктном состоянии. Неплохо было бы разнообразить свою жизнь.
– И поэтому я должен завести подружку? – скептически интересуется он, и я киваю.
– Не вижу в этом ничего плохого. Возможно, твое сердце начнет шалить от любви, а не переизбытка холестерина. И, кстати, о нем. В Джорджтауне я попробовала ребрышки, за которые готова продать душу. Так что, наверное, нам надо будет туда наведаться и организовать похищение человека.
Альфи так громко смеется, что у меня от испуга выскакивает вилка из пальцев.
– Рэйчел, только ты умеешь в нескольких предложениях совместить совершенно разные вещи, – он качает головой и с улыбкой смотрит на меня. – Ну а если серьезно, я не знал, что ты сегодня работаешь. В чем дело? Ты уходишь?
Вчера вечером я написала Морган с просьбой подменить меня на еще одну смену. Знаю, что бессовестно пользуюсь ее добротой, но сегодня первый съемочный день.
– Нет, то есть… – потираю лоб от вороха мыслей, словно торнадо крутящихся в голове. – Через сорок минут мне надо быть на студии и отснять свой первый эпизод, – признаюсь я, и Альфи молча кивает в ожидании продолжения. – Я не хочу уходить, но если все пойдет как надо, то не смогу работать полную смену и подставлю тебя.
Я не смогу усидеть на двух стульях: сниматься в сериале и работать в кафе, но почему-то от мысли о том, что я больше не надену противный белый фартук и не воткну в волосы ручку для записи заказов, мне становится плохо. Будто теряю часть себя.
– Рэйчел, – Альфи откладывает вилку и опускает свою большую ладонь поверх моей дрожащей руки. – Это место всегда будет за тобой. Если все получится с ролью, я только порадуюсь за тебя, ну и немного за себя, учитывая, что затраты на покупку новой посуды значительно сократятся, – на его губах расплывается лукавая улыбка, и я фыркаю, демонстративно закатив глаза. – Просто делай то, что должна, а сюда ты всегда можешь вернуться, хотя я искренне надеюсь, что ты этого не сделаешь.
– Конечно, это же будет значить, что больше никто не устроит переполох в твоем кафе, – ворчу я.
– Нет, – тихо смеется он, не сводя с меня взгляда. – Это будет значить, что ты нашла себя.
Слова Альфи преследуют всю дорогу, и я раз за разом прокручиваю их в голове.
Ты нашла себя.
Почему ты хочешь стать актрисой?
Кажется, я почти готова дать ответ.
– Вы блондинка, – скрестив руки на груди, режиссер пронзает меня серьезным и недовольным взглядом.
– Очень верно подмечено, – перебираю пальцами ремешок с пропуском и пытаюсь ровно дышать, а не хватать ртом воздух так, будто сейчас отключусь от страха. – Но в свое оправдание хочу заметить, что цвет волос никак не влияет на игру.
Тим О’Брайн, он же режиссер, так сильно закатывает глаза, что, по-моему, уже никогда не сможет смотреть на мир своим надменным взглядом. Которым он пронзает меня уже десять минут.