И я прекрасно понимаю, чего добивается Мэгги. Она прощупывает почву. Пусть Рэйч считает меня наивным, но я все отлично осознаю, просто мне не хотелось обижать Мэган. Однако сейчас все изменилось, и если она до сих пор это не понимает, видимо, придется вернуться к образу бесчувственного чурбана, который не щадит чувства других.
– Может, тогда перенесем на завтра? Миссис Уитакер говорила, что ты…
– Мэг, к чему это? – разворачиваюсь и, сложив руки на груди, смотрю ей прямо в глаза.
– В каком смысле? – хмурится она.
– Ты и я. Думаешь, из этого что-то выйдет?
– Д-да, – неуверенно произносит она, а затем, моргнув, распрямляет плечи, будто вспоминает, зачем она тут на самом деле. – Мы с тобой из хороших семей и родом из одного города. Ходим в одну церковь.
– Я не хожу в церковь. Мэг, что бы ты ни задумала, лучше остановись, пока не стало хуже. Я с Рэйчел.
При упоминании Рэйч она вздрагивает, будто я дал ей пощечину.
– С ней? – Скривив нос, Мэгги поджимает губы, и ее всю передергивает. – Она же выскочка. Что у вас с ней общего? Она опозорила тебя на весь город, танцуя стриптиз на барной стойке перед всеми. К тому же она уехала, а я рядом с тобой в трудную минуту.
– Мэган, лучше подбирай выражения. Я не позволю говорить о Рэйчел в подобном ключе.
Мэг всегда казалась милой, улыбчивой, готовой прийти на помощь, но еще в школьные годы я помнил, с каким остервенением она накидывалась на новичков и тех, кто слабее ее. Она была королевой школы и города. Ровно до тех пор, пока не проснулась в постели одна. Теперь же Мэган пытается реанимировать свою репутацию, но я не лотерейный билет, с помощью которого она сможет это сделать.
Мэгги встает, стряхивает с юбки невидимую пылинку с непринужденным видом, будто минуту назад она не превращалась в первоклассную стерву и не говорила гадости в сторону девушки, которую я люблю.
Она подходит ко мне ближе, на губах вновь появляется милая улыбка, а глаза сияют добром и светом. Только если копнуть поглубже, Мэгги может сожрать тебя быстрее, чем моргнешь.
– Крис, ты не так меня понял, – ее ладонь ложится на мою грудь, и все мышцы напрягаются от этого прикосновения. Но Мэг толкует все иначе. – Просто я считаю, что Рэйч тебе не подходит, вот и все. Она же…
Я прекрасно понимаю, откуда дует ветер.
– Рэйчел – женщина, которую я люблю. Так что еще раз повторяю: выбирай выражения. Я не против, когда твои дети разносят половину моего магазина и ты несешь несусветную чушь. Все равно, что говорит тебе моя мать. Максимум, который я могу тебе предложить, – дружба. Если тебя это не устраивает, то ты знаешь, где выход.
Она резко отдергивает руку и шипит проклятия, будто обожглась. Но я ей не враг. Собственные эгоистичные представления о мире и людях – вот что портит ее и вселяет ложные надежды. Ей хочется снова быть частью города, чувствовать восторженные взгляды и получать комплименты. Она хочет соответствовать идеальной картинке, которую сама же выстроила у себя в голове. И в такие моменты я вижу в ней собственную мать. Она также любит судить о людях по внешности и клеймить за ошибки. Хотя у обеих за плечами так много прегрешений, что не обойдется одной воскресной службой и парой проповедей.
– Подумай еще раз, Крис. Мы так много можем дать друг другу.
– Совершенно ничего. Не унижайся, Мэган, – сухо отвечаю я.
Клянусь, я слышу, как в ее груди зарождается рычание. Ноздри так быстро двигаются, что она становится похожа на быка, готовящегося к атаке.
Дверь в магазин открывается, и краем глаза я замечаю Шона.
– Мэгги, доброе утро. Я смотрю, ты решила нас побаловать, – зевая, он подходит к прилавку и берет из корзины кекс. – М-м-м, ты богиня, – стонет он от наслаждения, откусив половину.
– Пошел ты! – срывается Мэг, разворачивается и словно фурия вылетает из магазина, так хлопнув дверью, что на стекле появляется трещина.
– Ей не понравилось, что я взял кекс? Слушай, она не в порядке, – Шон продолжает уминать выпечку.
– Нет, ей не понравилось слышать правду.
Глава 45Рэйчел
– У меня есть всего пять минут, – сообщаю я брату, захлопнув за собой дверь. В нос ударяет убийственный запах, и к горлу подступает тошнота. – Если ты начал разлагаться, я умываю руки.
Прикрываю нос рукавом толстовки и пробираюсь в гостиную через ворох коробок. Спотыкаюсь о пустую из-под пиццы и на всякий случай оглядываюсь в поисках мышей. Они живут там, где можно раздобыть еды на полу. А у моего брата ее полно!
– Серьезно, Йен, что ты имеешь против уборки? – ворчу я в ткань толстовки, из-за чего мои слова приглушаются. – Где ты?
Другой рукой крепко сжимаю пакет с бургерами и картошкой фри от Альфи, но стоит увидеть брата, как еда чуть не падает на пол.
– Ты заболел! – восклицаю я.
– Ты очень наблюдательна, сестричка, – еле слышно произносит Йен и закашливается.
Поставив пакет на стол, заваленный коробками от китайской еды, прикладываю ладонь ко лбу брата и обнаруживаю, что он горячий. Застонав, запрокидываю голову. Правда, как так получилось, что мы – четверо детей одних родителей, но настолько разные?
– Я не заставлял тебя заходить. В сообщении было четко указано, оставить еду на пороге, – он дрожит под несколькими слоями одеял, а на висках выступили капельки пота. А еще от него исходит такой аромат, будто он и правда начинает разлагаться. – У меня все отлично. По моим расчетам, жар спадет к утру.
– А по моим расчетам, придется сказать родителям, что они лишились одного ребенка. Живо в душ!
– Рэйчел, – шмыгает он носом.
– Я сказала, в душ! – стягиваю с него одеяла и, схватив за руку, заставляю встать.
Как маленького ребенка, отвожу в ванную и по пути захватываю из спальни чистую одежду. Кладу все на раковину и включаю теплую воду. Вернувшись в гостиную, быстро навожу порядок: избавляюсь от мусора и открываю окна, чтобы проветрить. На кухне в аптечке ищу какие-нибудь жаропонижающие, но у брата ничего нет, и я пишу Майку, чтобы он оторвал задницу от офисного кресла и привез лекарства вместе с куриным супом своему умирающему брату. Бургеры убираю в холодильник. Да простит меня Альфи, но это последнее, что сейчас нужно Йену.
– Что ты сделала с моей квартирой? – прислонившись плечом к стене, брат смотрит на меня покрасневшими глазами.
– Это называется «уборка». То, что ты обычно никогда не делаешь, – подхожу к нему и приобняв за талию, помогаю дойти до дивана. – Почему ты не сказал, что заболел?
– У тебя и так полно дел, – хрипит он, откидываясь на спинку.
– И ты решил прибавить к ним походы в больницу? Очень благородно с твоей стороны.
Ухожу в спальню и беру из шкафа чистые пледы. Я знаю квартиру брата как свои пять пальцев, потому что сама все тут обустраивала. Даже картины и светильники куплены по моему ненавязчивому совету. Возвращаюсь в гостиную и накрываю ими Йена, прикрывшего глаза.
– Почему не пойдешь в спальню? Неужели тут удобнее? – хмурюсь я, когда замечаю его длинные ноги, свисающие с края дивана.
– Тут есть телевизор, – бормочет он с закрытыми глазами.
Качнув головой, даю ему градусник и присаживаюсь рядом.
Интересно, Аманда сразу меня придушит за пропуск съемок или оставит крошечный шанс все объяснить? Я не могу бросить Йена в таком состоянии. Если я отправлюсь на съемки, то буду все время думать о нем. Например, дышит ли он?
– Не нянчись со мной, – бормочет он, разлепив глаза. – Мне просто надо поспать, и все пройдет.
– Как я посмотрю, твой план не особо сработал.
– Может, я рассчитывал, что вместо тебя приедет Морган и, увидев меня, ее сердце растает, – он так сильно кашляет, что я прикладываю ладонь к его спине.
– Ну прости, что разочаровала. Думаю, ты произвел бы на нее самое лучшее впечатление, – хмыкаю я.
Йен слабо улыбается и обхватывает мою руку.
– Спасибо, Рэйч, – шепчет он. – Я правда рад тебя видеть. И я рад, что у тебя все получается с сериалом.
У меня не поворачивается язык сказать брату, что на съемочной площадке не все так радужно, как мне хотелось бы. Уже неделю идут съемки, а мы будто топчемся на одном месте. Дубль за дублем я все больше ненавижу Мэтью, Тима и Аманду. Мои волосы пересыхают от количества лака, нанесенного на них, и каждый вечер мне приходится делать ухаживающие процедуры, чтобы однажды утром не проснуться лысой. Но самое главное – я все еще не чувствую Лили. Сценаристы подправили мою роль, и теперь сильная и харизматичная Лили Прайс превратилась в бесхребетную тряпку, готовую простить бывшего и заниматься с ним сексом при каждом удобном случае. Я получаю все больше замечаний из-за своей игры, но ничего не могу поделать. Я не подписывалась на такое.
Когда Майк появляется с полным пакетом медикаментов, несколькими коробками с супом и китайской едой, Йен уже спит. Мы устраиваемся на кухне и прикрываем дверь, чтобы не разбудить брата. Захватив палочками пшеничную лапшу с креветками, отправляю ее в рот и подбираю под себя ноги, поудобнее устраиваясь на жестком стуле.
Майк, погруженный в свои мысли и сосредоточенный на перебирании палочками риса, затуманенным взором смотрит куда-то мимо еды, потому что даже не замечает, как, благодаря его усердиям, кусочек курицы превращается в жалкое подобие мяса.
Мой телефон мигает, и на экране загорается сообщение от Аманды.
Подписав договор с агентством Аманды, я будто согласилась на сделку с дьяволом.
Ничего не отвечаю и опускаю телефон экраном вниз. Что ж, если меня выгонят из сериала, я не сильно расстроюсь. Возможно, это послужит мне уроком, чтобы я прислушалась к себе и наконец-то услышала, а не гналась за фальшивыми желаниями.
– Как у вас с Николь? – спрашиваю, чтобы немного разрядить обстановку, и только потом вспоминаю, что Алекс говорила о разрыве. – Черт, прости, то есть…
– Все нормально, Рэйч, – тихо отвечает Майк. – Мы с Ник решили расстаться из-за разных взглядов на жизнь.