– Сможешь взять маячок? – не дал мне проследить за ним взглядом де Борей.
– Уже взял, – вздохнула я. След был все еще довольно четким, не ошибиться.
– Свои деньги тратил? – неожиданно поинтересовался у меня де Борей.
Я вскинулась, пытаясь понять, о чем именно он спросил, потом, чувствуя, как зарделись щеки, отрицательно покачала головой. Лгать не хотелось, но возможности промолчать герцог не оставил, продолжая внимательно наблюдать за мной.
– Господин Дорсэ помог. Сказал, из жалованья отдам.
– Просить у Агжея ты не стал, – несколько укоризненно протянул герцог. – Мишель, гордость гордостью, но вы – родственники.
– Он мой господин, – поморщившись, опустила я глаза. Еще одна тема, которую совершенно не хотелось поднимать.
– Это заметно, – хмыкнув, протянул де Борей.
На мою удачу, продолжения не последовало. Вернувшийся де Риньи принял у воина повод, вскочил в седло:
– Кучера уже увезли к ищейкам, карету я приказал доставить к тебе.
– Мишель взял маячок, – вместо ответа произнес де Борей.
Кивнув – теперь все зависело от меня, – подала лошадь вперед, следя за висевшей в воздухе «нитью». Как меня окружили с трех сторон, не пропустила, но отметила это вскользь, сосредоточившись на заклинании. Было оно надежным – не всякий маг увидит, не говоря уже о том, чтобы разорвать, – но капризным и недолговечным, довольно быстро истончаясь до едва заметного сияния.
С улицы Пешевой на Зеленную, потом на малую торговую площадь. С нее – на Скользкую… Я помнила, как брат рассказывал, что название произошло из-за уклона, который студиозусы местного университета в морозы заливали водой, делая себе горку. Их пытались поймать, ставили охрану, но традиции на то и существовали, чтобы им следовать.
Со Скользкой на Хитрую, у которой была своя история.
Ехали мы рысью. Топот копыт гулко бился между каменными заборами, за которыми прятались дома, разгонял попадавшихся по дороге горожан и добавлял мне тревоги. Вечер из раннего торопился стать поздним, а конца нашему пути все еще не было видно.
– Что вы делали в трактире? – Герцог подъехал ближе, предпочитая не кричать.
– Господин Дорсэ предположил, что я опять останусь голодным, и предложил перекусить, – не отрывая взгляда от тонкой светящейся линии, продолжавшей вести нас вперед, ответила я.
– Я ему это еще припомню, – обманчиво добродушно усмехнулся следовавший слева от меня де Риньи.
– Для этого его надо еще найти, – буркнула я, не принимая этой выглядевшей неискренней заботы обо мне.
Казалось, буркнула себе под нос, но де Борей услышал.
– Не считай Марка слабее, чем он есть, – довольно грубо произнес он.
На этот раз я предпочла промолчать. Нет, слабым, как сказал герцог, господина Дорсэ не считала, но… Один против шестерых!
Будь Марк магом, беспокоиться бы не стала, но магом он не был.
Больше не был.
– Тебе ничего не кажется подозрительным? – Вопрос Алекса не дал мне додумать эту мысль до конца.
На миг оторвавшись от маячка, посмотрела на герцога – интерес де Риньи относился именно к нему.
– Если повернем направо… – ответил тот, бросив на меня подозрительный взгляд.
Сглотнув – «ниточка» тянулась именно в ту сторону, дала знак сворачивать.
Остановиться пришлось почти сразу. Дорога шла вдоль решетки забора, за которым высилось огромное здание театра, но пути дальше не было, его преграждала стоявшая поперек карета.
Никаких команд, но воины перестроились, тут же загнав нас с герцогом в середину, а вокруг встал щит.
Нет, не просто щит – жесткая, собранная из нескольких куполов многоярусная защита, позавидовать мощи которой мог бы и декан нашего факультета, считавшийся одним из сильнейших магов-боевиков королевства.
Сердце забилось сильней, то ли от восторга, то ли от сознания, что рядом с герцогом де Бореем я была всего лишь выскочкой, для которой восхождение к высотам магии только начиналось. Я крепче схватилась за поводья. С тварями из Нижнего мира все было понятно, а здесь…
Пока я пыталась сообразить, что делать, герцог, маркраф и Дарк соскочили с лошадей и направились к мерцающему краю.
– Давай без глупостей, пацан, – не дал мне последовать за ними один из воинов. Не слезая с коня, перехватил поводья. – Тут и без тебя разберутся.
Я была с ним согласна, но как же мне хотелось туда!
Стемнело еще не окончательно, да и стоявшие вдоль ограды фонари давали достаточно света, чтобы оценить представшую перед глазами картину. Дверцы кареты были распахнуты, лошади вели себя беспокойно, фыркали.
У одного из колес лежало тело в знакомой добротной, но не бросающейся в глаза одежде. У забора еще два…
Пока я рассматривала поле боя, Дарк с четырьмя воинами вышел из-под купола. Все с обнаженным оружием, все похожи скорее на охотившихся хищников, чем на людей. Рассредоточившись, обошли карету.
– Никого, – когда Дарк поднял скрещенные руки, произнес мой охранник. – Все шестеро, – добавил он, стоило тому сменить знак, показав дважды по три пальца.
– А где тогда господин Дорсэ? – неизвестно к кому обращаясь, растерянно спросила я.
Судя по недовольству на лице вернувшегося к лошади герцога, его этот вопрос интересовал не меньше, чем меня.
– Да угомонись ты уже! – прикрикнул на меня де Борей, когда я, упершись в стену, развернулась и вновь направилась к двери.
Поздний вечер успел стать дождливой ночью. За окном гремело. Плотные шторы гасили яркие вспышки, но те все равно оставляли свой след, делая ткань светлее и рисуя на ней странные, беспокоившие меня узоры.
– Ему так спокойнее, – положив свою ладонь поверх руки герцога, мягко произнесла маркиза без малейшего намека на улыбку.
Спокойнее не было, но вот так просто сидеть и говорить ни о чем у меня, в отличие от них, не получалось.
Известий от де Риньи, под охраной отправившего нас домой, не было. От Агжея, который уже давно должен был вернуться, тоже.
– Мишель – магесс, щит. Он должен уметь справляться с волнением, – все еще недовольно бросил де Борей.
– Это я виноват, – скривившись, остановилась я напротив них. Ком раздирал горло, не давая дышать, срывал голос, вырывая из него всхлипы. – Если бы мы не зашли в тот трактир…
– …вас перехватили бы в другом месте, – на этот раз без малейшего намека на эмоции заявил герцог.
– А если бы мы не поехали за покупками? – судорожно вздохнув, насупилась я.
И ведь понимала, нападение на Агжея было связано не со мной – с маркизой. И раз уж она находилась здесь…
– Сядь! – кивнув на пустующее кресло, приказал де Борей.
Услышав приказание, отданное таким тоном, я предпочла не спорить, подобная категоричность не оставляла даже шанса для пререканий. Сделала, как он велел, устроившись на самом краешке.
– У тебя много друзей? – смягчая обстановку, неожиданно спросила Зэнель. Плотнее запахнула похожую на паутину шаль, накинутую поверх домашнего, но весьма элегантного платья.
В комнате было тепло, но ее, как и меня, время от времени пробивал озноб.
Ответила я не сразу, бросила взгляд на огонь в камине, рядом с которым они с герцогом сидели. Пламя задорно выплясывало на поленьях, те потрескивали от удовольствия и сыпали искрами. В трубе уютно гудело, намекая на приятный вечер, в котором не место проблемам и тревогам.
Очень хотелось, чтобы так оно и было, но…
– Приятелей много, – вздохнула я. Потом невольно улыбнулась, вспомнив нашу шебутную компанию. – А вот друзей….
Две девушки и двое парней.
Лаура – с целительского, чьи комнаты располагались на втором этаже, а не на третьем, где жили боевики. И если бы не случайность, вряд ли бы мы стали друг для друга кем-то большим, чем просто знакомые.
Когда распределяли первокурсников по общежитиям, комендант посчитал, что Мишель Лонье – юноша, и отправил меня в мужское крыло. Когда разобрались – несколько часов веселья и множество желающих меня приютить, – особого выбора уже не было. Либо Лаура, либо девушка с третьего курса пространственников, оставшаяся без соседки.
Я выбрала Лауру и не прогадала. Она оказалась неконфликтна и при этом тверда в исполнении принятых решений. Уверена в себе и своих силах, но без надменной самоуверенности. Добра, но без слащавости. Склонна к порядку, но не педантична. И, что самое главное, воспринимала моего брата лишь как моего брата.
Затем появился Генрих. Говорят, что бескорыстной дружбы между юношей и девушкой быть не может, но это оказался тот самый вариант. Генрих был помолвлен, искренне любил свою невесту, которая училась вместе с ним в одной группе, но за последние три с половиной года не пропустил ни одной проделки с нашим участием.
Четвертым в компании стал Лайет ар Карзи, сын дипломата из лежавшей за морем Гердории. Учился он на курс старше, став для нас негласным предводителем и даже нянькой. Он точно знал, где лежит граница дозволенного, и не позволял ее пересекать.
– Друзей у меня трое, – с теплотой подумав о том, что аспирантура, в которую поступил Лайет, позволит нам шкодничать и дальше, закончила я начатую фразу.
– А подружка? – Зэнель не замедлила со следующим вопросом.
– Подружки, – поправила я ее, вспомнив наш первый разговор с де Бореем и де Риньи.
Впрочем, на разговор это общение было мало похоже. Если только на допрос.
– А ты – проказник, – звонко засмеялась маркиза.
Я в ее веселость не поверила. При всей небрежности позы и невозмутимости в выражении лица ее взгляд был напряженным.
– Ваша светлость, вы позволите мне, – поднялась я. Ожидание было невыносимо. Работа в библиотеке не могла спасти от тревоги, но могла хотя бы немного занять руки и голову.
– Ваша светлость, – прервав меня, в комнату вошел один из охранявших нас воинов, – граф де Ланье.
– Агжей! – сорвалась я с кресла, кинувшись к двери. Остановилась на полпути, оглянулась, исподлобья посмотрев на поднявшегося герцога.
Тот моей прыти вроде как не заметил. Подошел, встал рядом, тут же напустившись на брата, стоило тому войти, а воину покинуть гостиную: