Наталья встрепенулась, и удобнее устроилась на стуле. Она привычно положила одну руку на отделанную мягкой светлой кожей спинку, устроила на ней голову, позволяя длинной косе соскользнуть вниз, и вздохнула.
— Что ты делаешь, когда сильно скучаешь по папе, мам?
— Обычно звоню и донимаю его пустыми разговорами, — хмыкнула Светлана, и так же вздохнула, — Таш, ты только не сердись, но я, кажется, малость перегнула палку вчера на вечере… короче…
— Что? — удивилась Наталья, — неужели выпила лишнего и разнесла там всё к чёрту?
— Да ну тебя! — проворчала Светлана, — я просто сболтнула лишнего, но это совершенно оправдано. Вот именно. Просто вынужденная мера, понимаешь?
Наталья ничего не понимала, но велела себе выслушать мать, зная её обычные долгие словесные прелюдии.
— Марева достала меня вчера. Просто достала! — Светлана откинулась на спинку стула, закидывая ногу за ногу.
При этом полы её халатика распахнулись, приоткрывая стройные ноги. Да, они у мамы были что надо, подумалось Наталье. Но о чём она всё пыталась сказать?
— Мам, давай ближе к делу…
— Ладно, — женщина состроила несчастное лицо, и продолжила, — короче, не злись, но я сказала ей, что у тебя есть мужчина и ты влюблена, и всё такое… вот…
— Откуда ты знаешь о нём? — глаза дочери распахнулись шире, и она едва не свалилась со стула, от неожиданности.
— О ком? — похлопала длинными ресницами Светлана.
— О нём, — пробормотала Наталья.
Как мать могла узнать о Михаиле? Ведь не говорила же ей? Точно и слова не говорила! Девушка мысленно застонала. Вот тебе и сдержанное обещание… Михаил рассердится, а она даже не знает, как выдала себя!
— Мне вот тоже интересно, почему все в этом доме в курсе, и только я, как идиот, не знаю совершенно ничего!
Обе женщины замерли, затем поворачиваясь к входу на кухню. Пётр окинул обоих угрюмым взглядом, и остановил его на дочери.
— Нагулялась, роднуля?
— Петь! — поднялась Светлана, поправляя перетянутый халатик, — что ты, в самом деле.
— Тебе действительно интересно, Свет? — мужчина тихо чертыхнулся и устало провёл ладонью по лицу, — какого чёрта я узнаю о том, что моя дочь сбежала с любовником, от посторонних людей? Почему моя жена говорит об этом с кем угодно, но не со мной? Почему моя дочь… иди в комнату, и не смей показываться из неё, пока не позову!
— Пап…
Наталья только набрала воздуха, чтоб хоть что-то ответить отцу, как перед нею встала Светлана, привычно накручивая свою прядь на пальцы:
— Ты давно смотрел в паспорт своей дочери, Петь? Опоздал немного с заявлениями. Она взрослая женщина, и ты, несмотря на то, что бесконечно нами любим, можешь только просить подождать тебя в комнате, для того, чтобы поговорить на равных. Именно так, дорогой. И только так.
Пётр на мгновение прикрыл глаза, и перевёл дыхание, затем вновь посмотрел на дочь:
— Я хочу знать, где ты была, и с кем.
— Как ты узнала? — Наталья с обидой глянула на мать, — обязательно было так? Вот именно так?
— Таш, да я… — Светлана запнулась, понимая, что глупая ложь грозила разрастись до невероятных размеров, сгущаясь тучей над её домом.
Но получается, что дочь не отрицала того, что встречала Новый год в компании любимого мужчины. Это озадачило женщину ещё больше, и на смену растерянности и чувству вины пришло любопытство — вещь страшная и стихийная…
— Да совершенно случайно, узнала. Да, именно так. Просто сама себе не поверила, когда узнала, — вздохнула мать, и ломким голосом продолжила, — но я так рада!
— В любом случае, — нахмурилась Наталья, — я не собираюсь говорить с вами обоими до тех пор, пока не перестанете строить из себя следователей!
— Твоя дочь выросла, но повзрослеть забыла, Свет! — не выдержал Пётр, вновь повышая голос, и теперь обращаясь к Наталье, — ты хоть понимаешь, как виновата перед Юркой? Ты хоть подумала о его чувствах? Пацан за тобой в такую пургу поехал, чуть себя не угробил, пока ты с любовником развлекалась!
— Он бросил меня в эту пургу одну! На снегу! Без телефона, без ничего! Я ждала его на морозе больше трёх часов! — прорычала в ответ Наталья, — как же долго он ехал ко мне, после того, как сбежал!
— Что за чушь?! — Пётр подступил к ней ближе на шаг, нависая грозной тучей, — не смей оправдываться за счёт других, Наташ, не желаю слушать подобное.
— Ты вообще ничего не желаешь слушать, — обиженно кинула ему дочь и попыталась пройти мимо отца, желая покинуть кухню.
— Я не закончил! — выкрикнул Пётр, и жена дёрнула его за рукав, веля остановиться.
— Успокойся, а потом поговорите, хватит нападать на неё, девочка только вернулась домой.
— Твоя девочка…
— Вот именно! МОЯ! — не удержалась Светлана, — наша дочь — «твоя», когда ты собираешься строить свой бизнес, объявляя её одним из пунктов контракта, а стоит ей не подчиниться твоим нелепым планам, как оказывается «моей»! Тогда я велю моей дочери идти к себе и отдыхать. И не смей мешать МОЕГО ребёнка в свои дела, Пётр. Я не потерплю, предупреждаю.
— Ты смеешь мне угрожать? Ты пьяна, Свет? Или лишилась остатков здравого смысла?
— Видимо я лишилась его двадцать пять лет назад, когда сказала тебе «да»!
— Не смей лезть в мои дела!
— Не смей кричать на меня!
Опять одно и то же… Наталья молча вышла из кухни, и быстрым шагом направилась к себе в комнату. Долго не раздумывая, она вновь переоделась, обняла себя руками, согреваясь в полюбившемся тёплом свитере, подаренном Михаилом, и так же тихо вышла в коридор. Из кухни всё ещё раздавались громкие голоса родителей, и она не стала дожидаться, чем этот спор закончится. Оставаться дома не было ни малейшего желания. Наталья схватила в прихожей куртку, накинула её, не застёгивая, обулась и вышла из квартиры.
Почему отец с матерью постоянно ссорились? Как им вообще удалось столько лет прожить вместе? Неужели совсем не осталось чувств друг к другу? Вздыхая, Наталья вышла из подъезда, затем с восторгом глядя на заснеженную улицу и вдыхая морозный воздух.
— Кажется, я начинаю любить тебя — зима… — она уже бодрее зашагала по расчищенной дорожке в сторону пешеходного перехода.
А всё почему? А потому, подумалось ей, что теперь сверкающий снег и мороз ассоциировались у неё с одним человеком, за которым скучала всё сильнее и сильнее. Первым делом она собиралась обзавестись новым телефоном, ведь просить Марева вернуть её старый мобильник, никакого желания не было. Хотя бы на время, пока сам не соизволит отдать сумку с вещами, ей нужен был телефон!
Увлекаясь собственными мыслями и пытаясь остудиться после недавнего разговора с отцом, Наталья продолжала путешествовать по улицам города, уже сама не помня, когда последний раз так делала. Затем, замечая, наконец, один из работающих салонов, остановилась перед витриной, разглядывая однотипные и скучные мобильники. Она решилась войти, и толкнула дверь, украшенную рождественским венком, увитым яркой красной лентой, и посыпанным искусственным снегом. Звон колокольчиков вынудил девушку поднять голову и посмотреть на блестящую подвеску.
Посетителей не было, видимо она являлась единственным трезвым недоразумением, желающим приобрести телефон первого числа. Сонный консультант в ядовито — яркой майке с логотипом салона, монотонно принялся перечислять достоинства «товара», пока Наталья не прервала его мучения, ткнув пальцем в модель с ярко-розовым корпусом. Пусть у всех врагов глаза слезятся при виде его. Не телефон, а смертельное оружие… такой потерять невозможно, а украсть стыдно…
Вскоре, довольная, прижимая к груди покупку с болтающимся брелком — вишенкой, из дешёвого, но «душевного» пластика, она вышла обратно на улицу. Теперь, пытаясь разобраться с обновкой, Наталья продолжила бродить, разглядывая экран мобильника, и пытаясь лавировать среди спешащих неизвестно куда прохожих. Однако последний манёвр не удался, а всему виной скользкий участок дороги. Нога скользнула по льду, и девушка потеряла опору, врезаясь в проходившего мимо бедолагу.
— Вот чёрт… — только и сказал он, хватая её за капюшон, как шкодливого котёнка.
— Ох… — Наталья приоткрыла рот, поднимая голову, и глядя большими глазами на яркое безоблачное небо и разлетавшиеся вишни.
Вишни?.. «Спелые» градины немедленно осыпались на укрытую снегом дорогу. Девушка прижала ладони в варежках к щекам, роняя свой новенький телефон, и испуганно глядя, как незнакомец скомкал порванный бумажный пакетик.
Глава 23
— Горе-то, какое… — несчастно потянула Наталья, — ой всё пропало-о-о…
— Да починим, не плачь… — понял её реакцию по-своему Алексей, глядя на нелепый мобильник, валяющийся в снегу.
Он наклонился и поднял его, теперь отряхивая о штаны, но девушка, вместо того, чтоб плакать о телефоне, продолжала причитать об испорченных вишнях.
— И откуда только берутся такие вредительницы? Одна в пургу из дома гонит, другая гробит несколько часов каторжной работы… — проворчал Громов младший, и расправил перетянутый капюшон незнакомки.
Убеждаясь, что девушка цела, он склонил голову набок, желая рассмотреть её лицо. Наталья рискнула поднять взгляд на «пострадавшего» и растерянно замерла. Мамочки родные… Ну вот и всё, Уварова… видать это судьба, раз ей повсюду Михаил мерещится! Глаза-то какие — серые-серые, точь-в-точь как у Миши, а то, как плечами повёл? И без шапки в мороз, вот гад безответственный…
И что смотрит так испуганно, словно чёрта увидела? Алексей провёл ладонью по волосам, стряхивая с них снег, и нахмурился. Снова возвращаться в торговый центр и стоять час в очереди за новым пакетом, у него совершенно не было желания. Хотя понимал, что придётся, но не сейчас, сейчас был слишком сердит и голоден. Хотя, за пазухой ютился ещё один пакет с горячими пирожками, и Алексей молча порадовался тому, что успел его припрятать раньше, чем эта мелкая заноза под ноги попалась.
— Может как-то можно спасти? — меж тем девушка снова покосилась на несчастные ягоды, украшавшие снег.