— Оля, это неконструктивно, — прокричал я ей вслед.
Она не обернулась.
— Что за нахрен? — проводил я растерянным взглядом отъезжающий автомобиль. Постоял еще немного, а затем двинул в сторону остановки общественного транспорта.
Курбанов вынырнул из общего коридора в наш закуток аккурат в то время, когда я заканчивал подъем по лестнице.
«У окна он, что ли, меня караулил?» — подумал я, глядя на скалящегося зама.
— Чего так долго? — последовало вместо приветствия.
— В смысле? — Я сделал вид, что не понимаю претензий. — Приказ, что ли, отменили?
— Не умничай, — в ответ рявкнул он.
Показавшийся из-за поворота Денис Войченко, заметив Курбанова, круто изменил маршрут и скрылся в туалете.
— Пошли, работу дам, — поманил меня за собой майор.
Как я и подозревал, загрузили меня повестками. Со всего следственного отдела собрали, и вышло четыре десятка.
— Да я их неделю вручать буду, — попытался я смягчить свою участь.
Хрен там.
— Два дня! — срезал мне срок Курбанов.
Глава 10
Погуляв под проливным дождем по району, вручая навязанные мне повестки, я ожидаемо простыл и слег с температурой. На третий день моего прогула Курбанов отправил ко мне с инспекцией Войченко. Тот подошел к заданию творчески, заявившись с парой бутылок водки и упавшим на хвост Скворцовым.
— Ты, вообще, как? — поинтересовался у меня Вадим после взаимных приветствий.
— Болею, — сообщил я, шмыгнув носом.
— Значит, будем тебя лечить, — повеселел Денис и прошел на кухню разгружаться.
Скворцов, в отличие от коллеги, сперва заглянул в комнаты и только потом присоединился к Войченко.
— Чья хата? — поинтересовался он.
— Знакомых, — ответил я.
— Хорошие знакомые, — позавидовал Вадим. — И почему у меня таких нет? — задал он риторический вопрос.
— Чего там по кражам в дачном кооперативе? — сменил я тему.
— Да ничего. — Скворцов в раздражении махнул рукой. — Не до них пока. Беглецов ищем. Лусенко все УГРО заставил по этому разбою работать. Как будто у нас своих дел нет. — Вадим оседлал один из табуретов. — А ведь он с нас по ним потом спросит! — в сердцах продолжил он.
— А пожрать у тебя ничего нет? — Полный возмущения возглас Дениса перебил стенания опера.
Войченко стоял перед открытым холодильником и рассматривал сиротливо стоявшие внутри две банки — одну с томатным соком, а вторую, что поменьше, с хреновой закуской.
— Пельмени в морозилке, — подсказал я.
Вытащив картонную коробку пельменей, он бросил ее на стол.
— На закуску сойдут, — резюмировал Денис. — Где у тебя кастрюля?
— Где-то здесь. — Задав направление поисков, я ушел в ванную сморкаться.
Когда вернулся на кухню, вода уже кипела, а мужики разливали водку по стопкам и нарезали остатки хлеба.
— Этих двух уродов так и не нашли, затихарились где-то. — После того как мы опрокинули по второй, Скворцов начал делиться информацией о подавшихся в бега преступниках, что напали на семью директора комиссионки, и подельника которых я пристрелил.
— Так они, скорее всего, уже из города свалили, — предположил Денис.
— Сложно это, — не согласился с ним Вадим, — на вокзалах патрули, гаишники каждую выезжающую тачку останавливают. Проскочить, конечно, могли. Но наши считают, что те еще в городе.
— С баблом они могут где угодно быть, — усомнился я в выводах оперативников.
— А денег-то сколько похитили? — полюбопытствовал Войченко.
— Потерпевшие заявили о тысяче рублей и украшениях на примерно такую же сумму, ну и шубу еще сперли. — Скворцов усмехнулся. — Но, сами понимаете, реально денег могло быть и десять тысяч, и даже сто.
— Сто — это уже слишком, — сразу же зарубил озвученную сумму Денис. — Скорее всего, в районе десяти — двадцати, — предложил он свой вариант.
— У Фоминых в гараже новая «Волга!» стоит. — Вадим предоставил веский довод в пользу своего подсчета.
— Тогда не знаю, — вынужден был отступить его оппонент.
— То есть ты считаешь — у этой директрисы могли быть очень большие деньги? — это уже я подключился к разговору.
— Легко, они в торговле такие бабки зашибают, нам их за всю жизнь не заработать, — зло ответил Скворцов.
— А личность третьего установили? — спросил я.
— Да какое там? — Опер матюкнулся. — Мужчина среднего роста и телосложения — вот и все, что сказали о нем потерпевшие. Эта паскуда при налете лицо шарфом закрыл.
— А про второго подельника Дьякова что нарыли? — продолжил я выуживать информацию.
— Некто Чемезов, сидел за грабеж на зоне вместе с Дьяковым. Освободился несколько месяцев назад. Вернулся в наш город, жил у матери. Дьяков у них пару недель назад объявился. Кто может быть третьим, мамаша без понятия. Но верить ей… — Вадим поморщился. — Та еще сука.
— Десять из десяти — он из их кодлы, — высказался Войченко.
— Посмотрим, — не стал спорить Вадим и полез в карман за сигаретами. — У тебя курить можно? — спросил он меня, вытряхивая сигарету из пачки.
— На площадке, — бросил я, размышляя над тем, где бы я сам спрятался, окажись на месте грабителей.
— Когда пьешь, тоже, что ли, не куришь? — удивился Войченко.
— Не курит, — ответил ему вместо меня Вадим, поскольку я был слишком погружен в свои мысли, и ребята со страдальческим выражением лица поплелись на выход.
Вернулись они уже в расширенном составе, и в квартире сразу стало слишком шумно. Где только успели подцепить? Ну хоть не соседки, залетные какие-то.
— Аня, Юля, Марина, — представились нежданные гостьи.
— Очень приятно, — отозвался я, рассматривая добычу.
Утром выяснилось, что водка с перцем как противопростудное средство — фигня полная, хотя мог напутать с дозировкой. Слишком сильно мы вчера разошлись. Вадиму даже пришлось разок до таксистов сгонять.
Так что весь следующий день я продрых, мучимый простудой и похмельем. А наутро отправился в прокуратуру.
Прибыл я туда с заложенным носом и жутким кашлем. И это дало положительный эффект. Встретивший меня поначалу довольно холодно Митрошин, понаблюдав за моими манипуляциями с носовым платком, был вынужден признать, что игнорирую его дочь я по уважительной причине. Так что допрос прошел по оговоренному раннее регламенту, то есть сперва мне дали ознакомиться с экспертизами, и только потом, после коллективного обсуждения линии защиты, следователем был составлен протокол допроса.
— Ну вот, а ты переживал, — покровительственно похлопал меня по плечу Митрошин, когда мы вернулись в его кабинет от Вострикова. — Даже показания менять не пришлось. Согласно выводам экспертов грабителя ты убил вторым выстрелом, одну гильзу при осмотре не нашли, так что оснований сомневаться в твоих словах у следствия нет. Удачно отстрелялся, — пошутил он в конце.
— Не то слово, — согласился я, офигев от фарта. — И чего теперь?
— Как чего? От счастья соображать перестал? — засмеялся Митрошин. — Дело прекратят за отсутствием состава преступления, то есть по реабилитирующим основаниям. Жди, скоро восстановят.
— А можно меня в состав следственной группы включить? — закинул я удочку.
— Альберт, зачем тебе это? — нахмурился Митрошин. — Поверь мне, дело это неперспективное. Рядовое разбойное нападение. Прокуратура его себе забрала только из-за того, что ты одного из преступников подстрелил. Поиск беглецов — лишь вопрос времени. Так что никакой пользы для карьеры не будет, — попытался достучаться до меня зампрокурора.
— Борис Аркадьевич, дело не в карьере, — пришлось изобразить ретивого служаку. — Дело в профессиональном интересе. Это для вас это дело всего лишь рядовой разбой, а для меня — первое серьезное дело. Я начал его расследовать и хочу довести расследование до конца.
— Понял, понял. — Смеясь, Митрошин поднял ладони. — Мне импонирует твое служебное рвение. Да и чем черт не шутит. С залогом ты угадал, может, и это дело выигрышным окажется.
— Я тоже на это надеюсь, — серьезно ответил я.
Перед тем как идти домой, я заехал на Центральный колхозный рынок и заказал доставку цветов для Алины. Пора было отрабатывать хорошее отношение прокурора.
— Записка будет? — уточнил у меня Гурам.
Я задумался. На этот вопрос так сразу не ответить, ведь расстались мы с ней не особо хорошо. Девушка еще не остыла, что было видно по ее реакции при нашей случайной встрече в университете.
— Нет, на словах передайте, что от Альберта. Этого будет достаточно. — Я решил не форсировать события.
После того как цветочный вопрос был закрыт, я отправился за продуктами, которым на рынке был отведен целый павильон. В отличие от магазинов с полупустыми полками и скудным ассортиментом, здесь можно было развернуться, так что затарился я по полной.
На работу я вышел через три дня. Обнаружив меня на утренней оперативке, коллеги разразились, как мне показалось, искренними поздравлениями. Курбанов высказался в стиле «дуракам везет», а вот Головачев реально обрадовал.
— Тебя в состав следственной группы включили, так что после совещания езжай в прокуратуру.
— Какой группы? Ему же серию краж надо расследовать! — всполошилась Журбина, моментально сменив выражение лица с радостного на встревоженное.
— А ты у своего подчиненного спроси, какого хрена он в нее напросился. — Головачев в раздражении стряхнул пепел.
— Альберт, зачем? — Людмила смотрела на меня озадаченно.
— Что значит — зачем? Мой долг довести начатое расследование до конца. — Ответ получился пафосным. Последовавшие за ним смешки коллег и нелестные комментарии Курбанова я гордо проигнорировал.
— А как же кражи?! — чуть ли не закричала она.
— Одно другому не мешает. — Главное, самому верить в то, что говоришь. Тогда это будет выглядеть убедительным.
Журбина схватилась за голову руками. Жаль… не сработало.
Зато Востриков встретил меня благожелательно. О причине такого хорошего к себе отношения я узнал несколько позже, когда в его кабинет привели первого доставленного приводом. Оказалось, что на меня была возложена почетная обязанность допросить всех, с кем Чемезов контактировал, после того как вышел на свободу. В предварительном списке значилось три десятка фамилий и погонял. Вот так рутинно началась моя работа в составе следственно-оперативной группы. А на следующий день меня ждал очередной сюрприз. Из реки выловили труп Чемезова.