— Двух? — переспросил я.
— А что, будешь утверждать, что ты покупатель? — Он картинно рассмеялся.
— Да я вообще тут мимо проходил, — сообщил ему я, тоже ухмыляясь.
Старлей вновь заржал, как бы поддерживая мою удачную шутку. Затем резко отрубил смех и заявил:
— А вот Константин утверждает, что дает тебе товар на продажу.
— Правда, что ли? — утрированно изумился я.
Посмотрел на фарцовщика, тот пялился на часы. Ни страха, ни угрызений совести на его лице не читалось. Просто парень сделал свою работу и теперь ждал, когда уже можно будет свалить домой.
— Его слово против моего, — сказал я.
— Его слово, подкрепленное моим рапортом, — парировал старлей.
— А ты, вообще, кто? — Надо было узнать, кто передо мной тут растекается.
— Старший инспектор ОБХСС. — Он махнул передо мной своими корочками.
— В раскрытом виде, пожалуйста, — не удовлетворился я.
— На, смотри! — Он приблизил раскрытое удостоверение к моему лицу.
— Городское управление, старший инспектор ОБХСС, старший лейтенант Сотников Леонид Сергеевич, — прочитал я вслух, фиксируя данные в памяти.
— Понял? — осведомился он и вдруг рявкнул: — Как зовут?! Документы!
— Дома документы. Альберт Анатольевич Чапыра, — проблеял я.
Сотников остался доволен моей реакцией.
— Чапыра, значит, — хмыкнул он, попялился на меня с минуту, заставляя нервничать, а затем задал вопрос: — Знаешь, сколько тебе грозит за спекуляцию?
— Сколько? — послушно проявил я заинтересованность.
— До двух лет с конфискацией имущества! — озвучил он санкцию.
— Впечатляет. — Я кивнул и заискивающе поинтересовался: — Как-то этот вопрос можно замять?
— Взятку мне предлагаешь?! — грозно возмутился старлей и одновременно дал знак фарцовщику выметаться.
— Ну и как будем вопрос решать? — продолжил я, когда мы остались в гараже вдвоем.
— Тысяча рублей, — озвучил он свой тариф.
— Нет, это слишком много, — начал я упираться.
— Неправильно себя ведешь, сумма удваивается! — злорадно припечатал он.
— А так? — Я продемонстрировал ему свои корочки.
Сотников не растерялся, он сгруппировался.
— И что же ты забыл в чужом районе, лейтенант? — с издевкой спросил он.
— По твою душу пожаловал, — минуту помолчал, наблюдая за реакцией старлея, а тот ничего, держит удар. — Шутка, — отыграл я. — Не поверишь, пуховик покупал. — Я обезоруживающе улыбнулся. У меня скоро от этого лицедейства скулы начнет сводить.
— У спекулянта? — с намеком на обстоятельства уточнил Сотников.
— У какого спекулянта? — удивился я.
В этот самый момент фарцовщик зачем-то заглянул в гараж.
— Костя, ты спекулянт, что ли? — крикнул я ему.
— Отвали, — бросил он мне и вновь скрылся из виду.
— Вот видишь, Костик отрицает, и я был уверен, что он мне свое продает, без наценки.
— В ходе служебной проверки разберутся, — сделал новый заход инспектор ОБХСС. — Заодно и проверят, откуда у тебя нетрудовые доходы, товарищ следователь.
— Я вот тоже считаю, что служебная проверка просто необходима, — согласился я. — Пусть коллеги из инспекции по личному составу заодно проверят степень тесноты ваших с Костиком отношений. Что-то мне подсказывает, что у вас уже давно сложилась преступная группа. Костик на постоянной основе поставляет тебе клиентов для развода. Угадал?
— Нарываешься, лейтенант, — предупредил старлей, сделав шаг вперед.
— Или это очередная неудачная попытка получить капитана? — не отступая, выдал я новую версию.
Сотников схватил меня за грудки, лицо его налилось краской, глаза пылали, грозя обратить меня в пепел.
— Я тебя, щенок, урою! Ты даже не представляешь, с кем связался! — предостерегающе процедил он.
— Я тебя тоже смогу удивить, — в свою очередь пообещал ему я. — Спорим, мой рапорт окажется круче, — продолжил накалять.
В чем в чем, а в умении составлять убойные документы я местных на голову превосходил. Недаром недавние указания из Москвы были составлены на основе моего постановления о применении меры пресечения в виде залога.
Сотников все же удивил. Вместо того чтобы перейти к физическому воздействию, он убрал руки и отряхнул мой пуховик, который я до его прихода как раз мерил.
— Так как решать будем, лейтенант? — спросил он уже ровным тоном. — По закону или… — Сотников сделал многозначительную паузу.
— По деньгам, — ответил я.
— Это как? — Старлей вновь посуровел.
— Возмещаешь мне моральный вред, и я о тебе забываю, — пояснил я свою мысль.
— Даже так? — Его лицо вновь начало наливаться краской.
Какой-то нестабильный мне попался оборотень в погонах. Похоже, в эти времена они еще не заматерели, не обрели барственную невозмутимость.
— А как ты хотел? Сам-то не побрезговал с меня денег поиметь, — напомнил ему я.
— Ты не представился, — привел он довод.
— Что, следакам у тебя скидки? — не смог я обойтись без насмешки.
Сотников мой ответ проигнорировал, вместо этого напомнил:
— Ты забыл о неприятностях, что я все еще могу тебе доставить.
— Какие неприятности? То, что я реализую товар твоего Костика, тебе не доказать. А вот заработать статью за клевету ты вполне можешь. Или ты думаешь, я не решусь на тебя рапорт накатать? — ухмыльнулся я. — Имей в виду, если я начну тебя валить, то сделаю это по полной: и про вымогательство припомню, и про угрозы в свой адрес не забуду.
Сотников поиграл желваками и начал новый раунд:
— Думаешь, твое начальство обрадуется тому, что их сотрудник попирает закон, покупая у фарцовщиков шмотки? Да и комсомольская организация это дело так не оставит. В первом случае будешь иметь бледный вид и, возможно, дисциплинарное взыскание, а во втором — могут из комсомола выпереть, а это уже намного серьезнее.
— Мое начальство уже ко всему привыкло, — отмахнулся я от детской угрозы, к тому же ничего противозаконного я не совершал. — А комсорг от меня без ума. Пересплю с ней разок для дела, и инцидент исчерпан, — подмигнул я старлею.
Судя по его виду, Сотников охренел от моей откровенности. Не привыкли здесь еще о таких вещах открыто говорить.
— Так что откупайся, — резюмировал я.
— А не много ли ты, следак, на себя берешь? Не боишься надорваться?
— Опять угрозы, — поморщился я. — Я беру ровно столько, сколько хотел поднять с меня ты. И нефиг на меня так смотреть. Сам себе проблему создал. Не я к тебе пришел, а ты ко мне.
— Да какую проблему? У тебя ничего на меня нет. Одни лишь слова, никаких доказательств. А будешь на меня рапорты писать, сам подставишься. Так что расходимся миром, коллега. — Последнее слово он выплюнул.
— Две тысячи, и будет мир, — озвучил я цену. — И мне без разницы, кто мне заплатит: ты или Костик, — смягчил я условие.
— Он и мне должен за такую подставу, — согласился со мной Сотников.
Домой я вернулся за полночь, сунул деньги в тайник в полу и завалился спать. Утром вновь предстояло идти на суточное дежурство.
Ночью снилось комсомольское собрание. Скованный наручниками, я лежал на столе, застеленном красной скатертью. Возле меня нарезала круги комсорг Светлана Павловна в ажурных чулках и вооруженная плетью. Выговаривала мне о необходимости быть достойным комсомольцем, иначе будет бо-бо, и тут же воплощала угрозу. Я внимал, одновременно пытаясь достать пистолет, вот только никак не выходило расстегнуть кобуру.
Проснулся от звона будильника, стряхнул остатки сна и первым делом задумался над тем, что надо бы тайник где-то вне квартиры оборудовать. К тому же скоро он пополнится драгоценностями. Я на это сильно надеялся.
Первым делом, после того как позавтракал, я позвонил с уличного телефона в отдел и предупредил, что опоздаю часа на два. Да, мне за это потом прилетит, все же я включен в дежурную смену, но мне есть чем отбиваться — положенными мне законом сорока восемью часами после дежурства. Так что серьезные кары мне не грозили. Успеть застать Олейника для меня было важнее. Поэтому, верно расставив приоритеты, я с утра рванул по адресу предполагаемого убийцы и держателя драгоценностей.
Михаил Олейник обитал в центральном районе города, в доме сталинской постройки. Жилье по этим временам престижное, так что я ожидал в подъезде наличие консьержа. Но советская действительность лишила меня лишнего свидетеля, спасибо ей за это.
На мой звонок долго никто не открывал. Наконец я услышал в квартире шум, словно передвигали что-то габаритное, а затем дверь отворилась.
— Вам кого? — На меня с подозрением смотрел молодой парень возрастом чуть старше меня. Среднего телосложения и роста, вьющиеся густые темные волосы, глаза навыкате и полноватые губы. Нос обычный, прямой без горбинки. На бандита и убийцу он совершенно не походил, скорее напоминал типичного представителя офисного планктона.
Одет хоть и с некоей небрежностью, но элегантно. Рубашка из дорогой ткани с закатанными до локтя рукавами и на заказ пошитые брюки, правда местами испачканные в пыли. На ногах красовались домашние тапочки.
Я же был в черных джинсах и пуховике графитового цвета. Для СССР — это покруче хорошего костюма. Хотя местные, что могли себе позволить купить забугорные шмотки, предпочитали вместо пуховиков носить вельветовые куртки и дубленки. Но выделяться из толпы тоже в некоторых случаях полезно.
— Михаил Львович Олейник?
Да, я не стал врываться, сметая хозяина с пути, а затем бить его по почкам, истошно вопя, что сгною его на нарах. Большие деньги любят тишину, а дела сподручнее проворачивать в располагающей к взаимопониманию атмосфере. От человека легче добиться нужного тебе результата, когда внятно объясняешь ему его в этом выгоду, а не со зверской рожей целишься ему в лоб. Он же при таком раскладе ничего не соображает, его разум полностью застилает страх. И когда ты после этого уходишь, он начинает делать глупости: бежать за помощью, кричать о произволе на всех углах и даже может пальнуть в спину. А мне оно надо? Так что я улыбался и готовил почву для предложения, от которого будет невозможно отказаться.