И этот понедельник выдался безрадостным. Болел нос, даже притронуться к нему не мог. Нет, мне его не сломали, но без отека не обошлось, из-за чего было трудно дышать, да и видимые последствия были — гематомы, ну хоть не под глазами.
Мой непрезентабельный вид, как и ожидалось, сразу вызвал гнев у начальства.
— Чапыра, ты ведь это специально! — неистовствовал на утренней оперативке Курбанов. — Решил нас опозорить?!
— Встречу со студентами можно отложить, — предложил я как вариант.
— Некуда ее откладывать! В это воскресенье уже седьмое ноября, считай следом День милиции. А мероприятие велено провести до праздников!
— Проведите ее тогда сами, — огрызнулся я. — У вас и звание повыше, и опыта побольше. Вы о службе можете рассказать всяко больше моего.
— А ты не охренел? — задохнулся майор от возмущения.
— Хватит уже пререкаться! — Претензия Головачева предназначалась только мне. — Так пойдешь. Все равно больше некого послать. — Подполковник перевел взгляд на своего зама. — До праздников надо как можно больше дел в прокуратуру направить, а Чапыра у нас здесь один комсомолец-нераскрытчик. — Состряпанное начальством словосочетание всех рассмешило.
— Кто тебя так разукрасил? — начал допытываться Курбанов.
— Соседи, — ответил я. — Случайно. За грабителя приняли.
Вновь послышались смешки.
— Отчего-то меня это нисколько не удивляет! — припечатал майор.
— Чапыра, доложи по форме! — унял всеобщее веселье Головачев.
— Как ты вообще в той дыре оказался?! — вновь взъелся Курбанов, после того как я закончил доклад. — Это же другой конец города!
Я предпочел проигнорировать вопрос.
— Товарищ подполковник, — обратился я к Головачеву, — подпишите запрос в городское УВД. — Я протянул ему напечатанный с утра документ. — Мне нужно с картотекой ознакомиться.
Головачев, к моей радости, не стал выяснять подробности, чиркнул подпись и отпустил всех по рабочим местам с напутствием: кровь из носа, а дела чтоб к концу недели у него на столе лежали.
Мой же путь лежал в городское управление, где я и пробыл до вечера. Картотека оказалась бумажной, так что, пока я всю ее перебрал, рабочий день подошел к концу.
Ну хоть не зря мучился. На фотографии Казанцев Андрей, единожды судимый за кражу, был явно моложе оригинала, но я его узнал. В карточке также был указан адрес его прописки. Но сперва я вернулся в отдел, нужно было подготовиться к намеченной операции.
Идея подбросить Казанцеву валюту или наркотики сразу отпадала, у меня ни того, ни другого не было, как и левого ствола с боеприпасами, что тоже было запрещено иметь обычным советским гражданам. Значит, придется ограничиваться угрозами.
Чтобы казаться убедительнее, нужно или вооружиться, или заявиться к Казанцеву с группой поддержки. Вот только доверие в чужой стране для меня недостижимая роскошь, и я не рискну посвятить кого-либо в свои планы. Ни Скворцова, ни Войченко, ни даже студенческого друга Альберта Алексея Жаркова. Чревато последствиями. Так что все придется делать самому.
Казанцев жил в такой же хрущевке, как и я. Ждать его пришлось до самой темноты. Первым делом я проверил чердак, благо тот не запирался, а то бы пришлось как-то вскрывать замок, в чем я не был докой.
Карманник поднимался на свой последний этаж, бубня себе под нос мелодию. Явно был выпивший и по сторонам совершенно не смотрел. Поэтому мне удалось подскочить к нему сзади незамеченным. Впечатал его лицом в стену, завел назад руки и защелкнул на них наручники. Оттянул за длинные волосы голову и запихал ему в рот носовой платок, после чего потащил струхнувшего и упирающегося парня на чердак. Лучше было, конечно, в его квартиру, но согласно учетной карточке он проживал по этому адресу вместе с матерью.
Кое-как запихал его наверх, подтащил к намеченной ранее металлической трубе и перестегнул на нее один из браслетов.
— Объясняю правила. — Я навел фонарь на лицо Казанцева. — Ответишь на мои вопросы, не пострадаешь. Будешь артачиться, прострелю колени. Уверен, сломаешься уже на первом. Боль будет адской. Выстрелы не услышат, не надейся. Я показал ему плюшевого медведя, что остался в кабинете от Ксюши. Приложил игрушку к ноге сидящего на заднице карманника и вдавил в медведя ствол пистолета.
В ответ клиент что-то промычал неразборчивое.
— Если понял, то кивни.
Не переставая мычать, Казанцев усиленно закивал.
— Кто тебе приказал украсть у меня удостоверение? — спросил я единственное, что меня интересовало, и вытащил кляп.
— Да пошел ты, мент!
Пришлось запихнуть кляп обратно.
— Неправильный ответ, — пожурил его я.
Выстрел прозвучал не так глухо, как я рассчитывал, но вроде бы внимание привлечь был не должен. Единственный хлопок вряд ли кого-то насторожит. Недавняя перестрелка дала мне шанс для маневра, я просто припрятал один патрон, так, на всякий случай. Ни гильз, ни пуль все равно не нашли, а в горячке погони Скворцов точно не помнил, сколько выстрелов я произвел. И я этим воспользовался, написал в рапорте, что три раза.
Стрелял я, конечно, не в колено, я же не садист какой, пуля зацепила лишь кожу, но от страха карманник задергался и заверещал с кляпом во рту, еще и обделался, судя по запаху.
Пришлось приводить его в чувство парой оплеух.
— Повторяю вопрос, — терпеливо продолжил я, когда Казанцев вновь стал способен соображать. — Кто велел украсть у меня удостоверение?
Давно заметил, что если спрашивать вдумчиво, не повышая голос, то оппонент как-то лучше воспринимает твою просьбу. А продемонстрированная угроза насилия так вообще чудеса творит.
Вот и в этот раз сбоя не случилось. Карманник заговорил.
— Если кому проболтаешься о нашем с тобой разговоре, то твои отпечатки пальцев найдут на месте преступления. Лично подберу для тебя статью позабористее, — пообещал я ему на прощанье.
Глава 24
Дело близилось к вечерней оперативке, и я складывал в сейф уголовные дела, по которым сегодня работал. Этот день вообще быстро промелькнул. Пришли все вызванные для допроса потерпевшие, на которых я и потратил большую часть времени, остаток заняла поездка в университет, где я договорился с Юровым о проведении встречи со студентами старших курсов. Тот к моему появлению в своей епархии отнесся как-то настороженно, а я, наоборот, был расположен к общению. Сиял улыбкой и свежими синяками на лице. Но разговор вышел скомканным, и, обсудив дату и время, мы разошлись по своим делам.
Дверь распахнулась, и в кабинет вошла процессия. Возглавляющий ее подполковник Головачев произнес:
— Следователь Чапыра, откройте сейф для досмотра.
Пробежав взглядом по донельзя заинтригованному Курбанову, напряженному лицу Левашова и напуганной Журбиной, я поднялся с рабочего места, подошел к сейфу, открыл дверцу пошире, демонстрируя, что тот и так открыт.
Следующие полчаса начальство сверяло хранившиеся в сейфе вещдоки с уголовными делами, что были в моем производстве, а я, рассевшись в кресле, наблюдал за этим представлением и про себя улыбался. Мои расчеты полностью оказались верны.
Когда Казанцев назвал Кривощекова, я сперва испытал разочарование. До последнего был уверен, что против меня играет Левашов. Такой противник был намного интереснее спившегося неудачника. А затем я подумал: с чего я решил, что за Кривощековым никто не стоит? Ведь классическая же схема вырисовывается: заказчик, посредник и исполнитель.
Исходим из того, что Левашов не дурак, все же он долгое время занимал должность заместителя начальника следствия, и получаем то, что выходить на передний план он не стал бы. Значит, самолично Левашов с исполнителем — Казанцевым — не встречался и ни о чем с ним не договаривался, а прикрылся ширмой — Кривощековым, что добросовестно и по собственному желанию, так как имел на меня зуб, исполнил роль посредника.
Когда же заказ был выполнен, а из областного УВД, куда они подкинули мое удостоверение, никто по мою душу не явился, Левашов был вынужден вмешаться. Именно он организовал проверку дежурной смены. Кривощекова в городском управлении просто послали бы на три буквы, ведь уволенный из органов алкаш — это отработанный материал. Левашов же, несмотря на то что был понижен в должности, все еще оставался действующим сотрудником, а значит, мог быть взаимно полезным. Отказывать такому из-за пустячного одолжения, которое совершенно не выходит за пределы полномочий, нецелесообразно.
Дальше мне предстояла задача еще больше задействовать Левашова и вытащить заказчика на передний план, где его показательно и прихлопнуть.
Для начала мне надо было напугать Казанцева до одури. Решая поставленную задачу, я задал себе вопрос: чем могли грозить карманнику местные менты? Да только тем, что его посадят. Пальцы еще могли припугнуть сломать. Именно так принуждал его к сотрудничеству Кривощеков. А вот колени в эти застойные времена еще не простреливали. Это свежо и по-настоящему шокирует. И главное, поверить в такое будет намного труднее. Ведь мне было важно не просто подставить Левашова, но и самому суметь соскочить, и сделать это так, чтобы ни у кого не осталось сомнений в моей непричастности к этому делу.
Был риск, что перепуганный Казанцев предпочтет свалить из города и от меня и от Кривощекова, вместе взятых. И это тоже было бы неплохим развитием истории. Но тогда мне пришлось бы выдумывать новую комбинацию с целью окончательного подрыва репутации Левашова.
Но ставка сработала. Казанцев, отойдя от пережитого потрясения и промыв царапину, рванул за защитой к тем, кто послал его на такой подвиг. А в клюве он принес им наживку. Не зря же я так демонстративно забирал у Казанцева пачку сигарет и металлическую зажигалку с отпечатками пальцев карманника. Ведь именно их сейчас ищут в моем сейфе.
— Где они? — развернулся ко мне Левашов. — Выдай сам, и дело дальше нас не уйдет.
Да оно и без того дальше следственного отдела не уйдет. В этом я был полностью уверен. Никто не будет выносить сор из избы. Сработала и эта ставка на то, что Лева