Невозмутимая, как статуя, герра Бенедикта, хозяйка салона, обслуживающего королевский род, только немного приподнимала бровь, наблюдая за моими шалостями.
– Вы идеальная клиентка, герра Крей, – сказала она чопорно, провожая к карете, – я повидала многое и многих. Эдварду очень повезло.
«А она непроста, – подумала я, – если имеет право называть наследника по имени».
Когда меня одевали в платье, я почти не смотрела на себя в зеркало, зеркалами были десятки помощниц и сама хозяйка. Прическу и макияж делали, когда я сидела, укутанная в банный халат, и дремала. Сейчас же, направляясь в карете во дворец, я принялась внимательно осматривать творение лучших модельеров столицы, так как заняться более было нечем.
Платье было шелковым, нежного персикового цвета, простого ровного кроя, с неглубоким скромным вырезом. На первый взгляд ничего особенного. Но если приглядеться. Дорогая ткань мерцала и переливалась даже в полутемной карете. Лунными бликами с ней перемигивались мелкие бриллианты на шее и запястьях.
Мои не слишком ухоженные руки с коротко обрезанными ногтями, не мудрствуя затянули в высокие, по предплечье, перчатки. Колец не было. Только, по-моему, что-то воткнули в прическу, так как голове было неудобно. Надеюсь, не слишком вычурное, весь мой вид выражал – скромность, легкость, невинность и чистоту. Думаю, это и было задумкой герры Бенедикты.
У одного из задних входов дворца карету встретила делегация из трех дам.
– Мы проводим вас в ваши покои, герра Крей, – поклонившись, произнесла старшая из них, – до бала еще час. Позвольте представиться. Я – герра Моника Вилара, это – герра Узурпина и герра Динара. Мы ваши компаньонки.
Я коротко поклонилась, стараясь ничему не удивляться и ничего не спрашивать. Зачем мне столько помощниц? Чем они будут заниматься, если я планирую жить в школе? Какие еще покои?
Эдвард ничего о них не говорил.
Апартаменты располагались в гостевом крыле, на втором этаже и занимали пять комнат. Гостиная, кабинет, спальня, ванная комната и гардеробная, которая по размерам была даже больше спальни.
– Его высочество принц Эдвард зайдет за вами за пять минут до начала бала, – произнесла герра Вилара, направляясь к выходу.
Я аккуратно присела на кушетку, стараясь не помять платье. Хотелось вытянуть ноги, откинуться на спину, закрыть глаза и заснуть, желательно на сутки. Последние дни вымотали до предела.
«Нет, не дни, – усмехнулась мысленно, – года». Где та беззаботная легкость, которая меня окружала в детстве и юности? Я шла куда хотела и делала, что хотела. Мы были бедны с Мартой, но, по крайней мере, сами строили свою жизнь. Или свобода привилегия простолюдинов? Переступив порог школы, я боролась. Три года вечной непрекращающейся зубрежки, муштры, манер, этикета, бесконечные войны за место под солнцем. Я контролировала каждый свой шаг, каждое слово, взгляд и поступок, редко позволяя себе плакать или проявлять слабость.
И сейчас слабости нет места.
Впереди тяжелый выматывающий прием. Я должна быть рядом с наследником, оттенять его своей красотой, показать всему свету, что он лучший будущий правитель, раз рядом с ним самая красивая, умная и воспитанная женщина. Что-то подобное нам говорили на лекциях по домоводству. Женщин в высшем свете оценивают по красоте, платью, украшениям, изысканным манерам. Мужчин – по богатству, родовитости и… женщине рядом с ним. Смешно. Как по мне, то всех нужно оценивать прежде всего по уму, но ум не упоминался в лекциях профессора Нараны.
Я встала и подошла к огромному зеркалу в гостиной. Сердце болезненно дернулось. В зеркале отразилась мама. Такая, какой я ее помнила в самые счастливые периоды ее жизни. Она была похожа на молодую богиню, сошедшую с небес.
Чистая гладкая кожа в тусклом свете ночника на мой вкус была бледновата. Не удивительно – солнца я не видела давно. Непонятного оттенка волосы сейчас отливали медью и золотом, их убрали наверх в сложную прическу и закрепили заколками с крошечными алмазами. Мнимо скромное платье красиво переливалось, облегая тоненькую, почти воздушную фигуру, приоткрывая лишь небольшой кусочек груди.
– Вот, что видят все вокруг, – прошептала я завороженно, отмечая, что так нелюбимые мной брови, крупный рот, острые скулы куда-то делись, преобразившись в гармоничное, идеально прекрасное лицо. Даже я не смогла бы сейчас найти в нем изъяна, как я не могла найти изъян в лице мамы.
– Дени! Ты где? – в гостиной раздался голос Эдварда. Я поспешила ему навстречу.
Наследник был затянут в темно-синий, почти черный костюм, что делало его еще более худым, чем он был на самом деле. Губы крепко сжаты, брови нахмурены так сильно, что в межбровье обозначилась вертикальная морщинка. Он стоял истуканом, пока я не подошла ближе и не провела указательным пальцем по лбу, разглаживая ее. Лишь тогда он отмер.
– Как же ты прекрасна… – прошептал благоговейно мой друг.
Я с улыбкой подхватила его под локоть, прерывая возможные признания.
– Идем, покажем им всем, кто здесь лучший король, – и потащила за собой в коридор. Куда дальше идти, не представляла, но в коридоре нас уже ждали двое телохранителей и немолодой мужчина в парадном камзоле.
С почетным эскортом мы немного поплутали по коридорам дворца, пока не выбрались на широкую мраморную лестницу, укрытую сине-красным ковром.
– Мы должны войти в зал со стороны королевских покоев, – словно извиняясь произнес Эдвард.
– Здесь легко заблудиться.
– Не переживай, – ответил он шепотом, – одна ты ходить не будешь.
Я тяжело вздохнула, представив длинную вереницу свиты за своими плечами, и ступила на первую ступеньку. Бальный зал был огромен. Увы, это слово не могло передать все величие и грандиозность сооружения. Очевидно, что при строительстве приложили свои таланты не только Зорг и Горн, возможно, и другие маги, чьи умения давно пропали. Потому что обычным людям построить такое было не под силу. «Не только зал, – мысленно вздохнула я, – но и весь дворец». На лекциях нам рассказывали, когда и как он был основан. Тогда шестьсот лет назад, когда началось строительство, не было ни Шалира, ни Альтеи в их теперешнем виде. Был один дворец. После он оброс различными зданиями, усадьбами богатеев, соборами, площадями, садами и аллеями. Столица разрасталась и вскоре стала крупнейшем городом в стране, но даже сейчас, когда в ней живет огромное количество народа, дворец является самым большим сооружением, и занимает почти пятую часть всей территории Шалира.
«Город в городе», – подумала я, пытаясь рассмотреть необычные рисунки на теряющемся в вышине куполе. Изящные тонкие колонны поддерживали свод. Гости поражались, как хрупкий розовый мрамор может выдержать такой вес. Но я-то знала, что внутри колон находятся чугунные стержни, вставленные туда моими предками.
Визуально зал был разделен на три зоны. Первая, приближенная к королевскому крылу, предназначалась для семьи Ремов и привилегированной аристократии. Вторая, расположенная в центре, для высших чиновников, военных, самых богатых и влиятельных промышленников, землевладельцев. Третья – для всех остальных. Я была удивлена, заметив в каждой зоне отдельные залы для танцев с сидящими на балконах музыкантами.
– Разве музыка не смешивается? – поинтересовалась я у принца тихонько.
– Нет, – ответил он, – зал сооружен таким образом, что звуки гасятся.
Король сидел на троне со стороны «королевской лестницы». Одетый в синий с красным бархат цвета королевского рода, он был болезненно бледен и худ. Особенно это было заметно сейчас, под ярким светом сотен светильников.
Его окружали гвардейцы, не давая никому приблизиться. Иногда он кивал, но в основном сидел с застывшей маской на породистом худощавом лице, так похожем на лицо Эдварда. Рядом с ним в кресле сидела королева в пурпурном платье, невысокая, немного полноватая. Немного поодаль стоял величественный и прекрасный Велир Хорн и приветствовал прибывающих вместо короля, когда тот их игнорировал.
– Его высочество принц арий Эдуард Харви Рем и герра Дениза Крей, – громко объявил церемониймейстер.
Мы подошли и поклонились королю. Узнал он сына или нет – Рем пятнадцатый важно кивнул. А может, повлиял толчок в бок от жены. Мы двинулись дальше и встали слева от королевы. Она мельком оглядела меня с ног до головы. На лице ничего не отразилось.
В ушах шумело, сердце грохотало так, что было тяжело вздохнуть. Я смотрела прямо перед собой, не отвлекаясь на сотни впившихся в меня взглядов, повторяя мысленно: «Манеры, этикет, воспитание. Три кита, на которых держится свет».
Эдвард сжал мою дрожащую руку.
– Вот и все, – шепнул он, – самое страшное позади.
– Не верю, – позволила себе усомниться, – я читала протокол. А память у меня хорошая.
– Иногда это вредит, – хмыкнул он и, словно извиняясь, добавил, – ну может еще несколько танцев, пару важных знакомств и точно все.
Я скептически улыбнулась. Ну да, ну да. Не сложно было понять, что, подписав договор, я превратилась, если не в фаворитку в прямом понимании этого слова, то в безвольную марионетку дворца. Все мы были заложниками условностей. И Эдвард, и мой отец, и даже великий ужасный Велир Хорн.
Пусть он бахвалился своей властью и жестокостью, он, как и все, преклонялся перед королевским родом. И никогда не смог бы пойти на прямой конфликт с Эдвардом. Даже я замечала за собой странность – всегда во всех действиях я находила наследнику оправдания и старалась принимать его сторону. Или это было остаточное наследие королевской магии или что-то другое, не знаю.
Я смотрела на вереницу благородных ариев, иностранных дипломатов, знаменитых военачальников и ни на ком не задерживала взгляд. У меня хорошо получается смотреть сквозь всех, в школе научилась. Тепло улыбнулась лишь чете старших Зоргов, Дария с Сорти с ними не было, и сгорбленной старушке представленной церемониймейстером арией Динарой Китеп.
– Арий Торус Юлий Хорн и ария Оттана Гариетта Нурв! – я присмотрелась.