Я бежала сквозь дождь. Ночь была моей союзницей и защитницей.
Я миновала Нижний Хайгейтский переулок и вышла на перекресток с улицей Тайбоун, перемахнула через глубокие, заполненные грязью колеи, которые проложили запряженные гроксами телеги, столетиями проезжавшие по этой улице, и рванула дальше, по переулку Снэйкпай, пока не добежала до общественной водоколонки.
Из-за дождя большая часть жителей сидела по домам, но суматоха вокруг Зоны Дня на холме над кварталом заставила завсегдатаев здешних трактиров выйти наружу из-под навесов — теперь они торчали на улице, вглядываясь в вертолеты и лучи прожекторов. Зеваки вполголоса переговаривались, курили сигареты с лхо и лавинной травкой, прихлебывали выпивку; обсуждали моральные аспекты вмешательства в частную жизнь обитателей города. Большая часть этих разговоров, насколько я успела понять, строилась на предположениях, что происходящее связно с рейдом городской охраны, которая накрыла подпольный бордель, или притон, организованный кем-то из наркобаронов.
Я очень удивилась — как можно было перепутать наемников с городской охраной, но эта мысль возникла у меня только когда во дворик вокруг водоколонки вошел отряд охраны и начал задавать вопросы собравшимся тут пьянчугам.
Солдаты из городской охраны были здоровенными амбалами. Они носили короткие черные кожаные камзолы с рукавами-буфами, украшенные вышивкой золотыми и алыми нитями, с накрахмаленными белыми воротничками, — и черные фетровые шапочки, плотно прилегавшие к голове. Керамитовые шлемы висели у них на поясах сбоку. У каждого был жезл-шокер. Эти металлические устройства могли телескопически вытягиваться в длину. Сейчас они были включены и готовы к работе.
Я задержалась на дальней от них стороне колонки, делая вид, что решила утолить жажду, используя одну из медных чашек, которые на цепях свисали с ее каменного основания. Я обдумывала сложившуюся ситуацию. Силы, которые пытались уничтожить нас, не остановятся ни перед чем, они способны сделать вид, что действуют от имени властей или даже самой Инквизиции. Юдика и секретарь говорили об этом открытым текстом. Со своими фальшивыми документами и — я была в этом уверена — очевидным и понятным страхом перед священным ордосом они смогли привлечь на свою сторону даже храбрую, но начисто лишенную воображения городскую охрану.
Я отошла от колонки и углубилась в переулки в окрестностях Крайней улицы, миновав мокнущие под дождем дворы кожевенного завода, магазин, торгующий изделиями из серебра и пару мастерских по ремонту оборудования. Действие адреналина, дозу которого я получила во время побега из Зоны Дня, закончилось, и я чувствовала себя разбитой. Синяки и порезы, особенно ушиб на руке и рана на голове болели — настолько, что я уже не могла оставлять это без внимания.
— Бета!
Я замерла на месте. Голос, шепотом выкликавший мое имя, раздался снова. Я увидела стоящего в подворотне Юдику, насквозь промокшего и растрепанного. Его лицо было в синяках, одежда изорвана.
— Трон святый! — воскликнула я и бросилась к нему. Он слегка улыбнулся. Какую-то долю секунды мы смотрели друг на друга, а потом крепко обнялись.
— Тебе удалось скрыться, — произнес он, выпустив меня из объятий.
— Точно, — ответила я.
— Жуткая ночь, — заметил он. — Жуткая и ужасная.
— Ты знаешь, кто-то еще смог сбежать? — спросила я.
Он покачал головой.
— Там был такой бардак, что ничего не разобрать. Настоящий погром.
— Что ты об этом знаешь? — задала я вопрос.
— Совсем немного, — ответил он, снова покачав головой.
— Правда? — парировала я. — А по-моему, тебя прислали к нам, чтобы контролировать ситуацию. Ордос отправил тебя обратно из-за когнитэ…
— Не произноси это слово, — попросил он.
— А какое слово мне произносить? — поинтересовалась я. — В Королеве Мэб действует еретическое сообщество. Оно стало угрожать безопасности Зоны Дня настолько явно, что ордос прислал дознавателя, чтобы следить за нами. А потом произошло это, чем бы оно ни было…
— Общество настроено против Инквизиции, — произнес Юдика. — Наше присутствие в городе всегда было тайным. Здесь нет нашего постоянного форпоста или даже представителя. Очевидно, они полагают, что, уничтожив нашу школу, они смогут ослабить влияние ордоса на жизнь города.
— Это правда? — я не поверила своим ушам.
Он пожал плечами.
— Это самый худший вариант, — подтвердил он. — Но он не навсегда. Если кто-то из менторов смог спастись, а я думаю, им это действительно удалось — они направят сообщение о том, что случилось, нашему руководству. И нам пришлют помощь. Надеюсь, никаких последствий не будет. Общество наказывает само себя, совершая такие безрассудные и агрессивные действия в отношении ордоса.
— Но они не могут быть настолько глупыми, — ответила я. — Они не могут не понимать, что это открытый бунт. Возможно, у них совсем другие намерения.
— Какие, например? — поинтересовался он. Вопрос был задан покровительственным тоном — он явно сомневался, что студент-недоучка вроде меня сможет найти ответ, который неизвестен ему, дознавателю.
— Где ближайшая штаб-квартира ордоса? — спросила я. — Ближайшее постоянное представительство?
— На другой планете, — произнес он.
— Ну, тогда, — продолжала я, — до того, как мы получим от них хоть какой-нибудь ответ, пройдут недели, или даже месяцы. Возможно, именно этого и добивается когнитэ — сделать так, чтобы ордос не мешал им пару-тройку месяцев.
— Не произноси это слово, — снова попросил он, но теперь в его голосе было меньше решимости.
Я вздохнула.
— Нам надо залечь на дно, пока не прибудет помощь, — произнесла я.
— Не вижу других вариантов, — согласился он.
Смысл команды «хаджра» был прост. Ученики должны были бежать из школы, и переходить в режим постоянного, двадцать четыре часа в сутки, исполнения роли того персонажа, в которого они воплощались на время текущего задания. При необходимости можно было возвращаться к предыдущим персонажам и ролям-заданиям — пока не найдешь ту в которой можно жить и обеспечивать свою безопасность, пока не придет помощь. Я планировала стать Лаурелью Ресиди и жить в ее облике, пока вся эта история не закончится.
У Юдики, не участвовавшего ни в каком задании и недавно прибывшего на нашу планету, не было персонажа, в которого он мог перевоплотиться.
— С этого дня нам нужно держаться вместе, — сказала я.
— Я мог бы сыграть роль твоего телохранителя, — предложил он.
— Мой главный клиент знает, что у меня нет телохранителя, — ответила я. — Ты будешь изображать моего слугу. Или клерка.
— Да неужели? — язвительно поинтересовался он.
— Это все не шутки, Юдика, — произнесла я. — Враги охотятся за нами и пытаются убить.
Он кивнул. Было видно, что он полностью отдает себе отчет: какую бы роль он ни выбрал, она отлично подойдет для того задания, которое я выполняла сейчас.
— Ресиди — торговый агент, — продолжала я. — Ты мог бы сыграть оценщика… или эксперта по определению качества товара…
Он помотал головой.
— У меня нет ни времени, ни ресурсов, чтобы собрать хотя бы приблизительную информацию для роли и нормально подготовиться. Я обязательно ошибусь, и нас раскроют. То же самое будет, если я попытаюсь изобразить слугу.
Если бы «Блэкуордс», или любое другое ведомство в Королеве Мэб, или кто-нибудь еще на Санкуре решил бы проверить информацию о торговом агенте с другой планеты по имени Лаурель Ресиди, они бы узнали, что она на этой неделе прибыла на межпланетном корабле и сняла апартаменты в Кронаур Геликан, весьма респектабельном заведении, расположенном на площади Дельгадо-Сквер, в районе, где арендовали особняки многочисленные посольства. Подготовка к заданиям включала в себя скрупулезную подготовку, и апартаменты действительно были забронированы на мое имя, хотя я никоим образом и не использовала их. Кронаур должен был стать нашим первым пристанищем после побега.
Нам потребовалось не так много времени, чтобы выяснить, что пройти через город не так просто. Непогода затрудняла передвижение — но гораздо хуже было то, что повсюду было не протолкнуться от городской охраны. Влияние еретического сообщества было очевидным, и повергало в трепет — почти так же, как слава Святой Инквизиции. Действительно, одной лишь угрозы вмешательства Инквизиции, подкрепленной фальшивыми документами и инсигниями, оказалось достаточно, чтобы поднять охрану по тревоге и отправить на улицы для проверки документов и пропусков. Я подумала — но не сказала Юдике, опасаясь новых насмешек — что члены еретического общества, возможно, занимают высокие должности в городских властях.
— Нам нельзя оставаться на улице, — заявил Юдика, пока мы приближались к одному из пунктов проверки — бойцы из городской охраны останавливали машины и пешеходов, чтобы проверить пропуска.
— Нельзя, — согласилась я. Мы оба были покрыты грязью, побиты, и следы крови на нашей одежде вряд ли делали наш вид заслуживающим доверия. Ко всему прочему, мы двигались со стороны Хайгейтских холмов.
— Нужно идти окольным путем, — сказала я.
Он явно занервничал.
— Это единственная дорога, — настаивала я.
Мы вернулись к Аллее Палистера, напротив маленького парка с мертвыми деревьями и мемориальными досками, перелезли через стену и оказались на запретной улице, которая тянулась через район Пэдлок Хилл в сторону Дельгадо-Сквер.
Безлюдные улицы Тропы Скорби сейчас казались особенно мрачными и безмолвными. Дождь висел в воздухе сплошной стеной, и покинутые здания словно пялились на нас сверху вниз своими слепыми окнами. Они были похожи на черепа. Мне казалось, что я иду по склепу или громадной усыпальнице под неотрывным взглядом пустых глазниц из-за каждого поворота катакомб. До сих пор мне нравилось ходить этой дорогой, но теперь она угнетала меня. Я вдруг ощутила, насколько неправильной была идея закрыть городскую улицу, оставив ее постепенно разрушаться — и насколько жутко и