ерены Лорайн, — он никогда не врёт мне, если, конечно, хочет сохранить свои острые глаза. — Снова раздался смех, и рука на моём плече немного сжалась. — Скажи им, Элвин.
Я не закашлялся. Не сглотнул. Вместо этого мрачно нахмурился, словно не хотел говорить, и честными глазами посмотрел на внимательные лица людей, которые притихли и в предвкушении смотрели на меня.
— Всё это правда, — сказал я. — Недавно меня отправили шпионить в Амбрисайд. Солдаты там только и болтали, что о вознаграждении, которое им обещано: серебряный соверен за голову каждого разбойника. Они рассуждали, что с бабами, которых поймают, сначала позабавятся, а уж потом будут рубить головы, и с мальчонками тоже. Да ещё ржали при этом.
Лёгкое пожатье пальцев Декина на плече показало, что я уже сказал достаточно, а может даже слишком сильно приукрасил враки. Впрочем, судя по нарастающему сердитому гулу со всех сторон, слова попали в цель.
— Итак, друзья мои, сами видите. — Декин отошёл, убрав ладонь с моего плеча, и поднял руки одновременно повелительно и умоляюще. — Сами видите, я позвал вас сюда не для того, чтобы спланировать какое-то грандиозное ограбление, чтобы просто набить ваши кошельки. Я созвал вас здесь, чтобы мы спланировали своё выживание.
Он позволил сердитому одобрительному гулу немного покружиться, а потом снова заговорил, на этот раз жёстче и более требовательно:
— Эти леса наши. По праву любого естественного закона или правосудия лес принадлежит нам, поскольку мы завоевали его кровью. А теперь герцог-выскочка, без роду, без племени, какой-то жополиз короля, который ни разу не поднимал меча на защиту дома или семьи, хочет этот лес у нас отобрать. Я собираюсь его остановить. Я хочу положить конец тем дням, когда мы прятались и замерзали, когда мы убегали от меньших душ. Я собираюсь бросить вызов этому королю, этому Томасу Доброму, которого на самом деле все знают как Томаса Притеснителя, этому лжецу, этому вору, который обворовывает всех и утопил эту землю в крови и нищете, но всё равно требует верности от тех, кого сам же и обездолил. Он хочет получить головы, так давайте же дадим их ему. Дадим ему сотню. Тысячу, если понадобится. Столько, сколько будет нужно, чтобы он понял: этот лес ему не принадлежит, и никогда принадлежать не будет. И начнём мы с этого жополиза, которого он натравил на нас. Кто со мной?
Ворчание сменилось криками, которые вскоре переросли в рёв — все воры, головорезы, конокрады, шулеры и шлюхи вскочили и воплями выражали добровольное подчинение новорождённой вражде Декина Скарла. Однако я видел, что их главари кричали с гораздо меньшим энтузиазмом.
Братья Тессил жали друг другу руки и обменивались жадными ухмылками своим последователям, но я-то видел, что всё это лицемерие. Дядя Эрчела, Дренк, радовался сильнее всех, проливая эль, и рычал что-то одобрительное вместе со своей яростно празднующей роднёй, но даже в его пьяных глазках-бусинках блестела тревога. По непонятным для меня причинам реакция Шильвы Сакен показалась мне самой тревожной, поскольку она просто смеялась, пока её люди вопили и кричали в голодном предвкушении. И это был не радостный смех, а скорее раскаты искренне удивлённого человека, который услышал особенно весёлую шутку.
Крики стихали, и мне на плечи легла рука Декина, затянув меня в объятья.
— Молодец, парень, — тихо сказал он, не переставая ухмыляться толпе. — В трудном положении ты всегда врёшь лучше всего. Впрочем, мальчонок вряд ли стоило упоминать.
— Прости, Декин.
— А-а, — он похлопал меня по груди, — ничего страшного. Они сожрут любое говно, что я поднесу им на лопате, и ещё добавки попросят. — Я поднял глаза и увидел, что его взгляд немного потемнел, остановившись на Шильве, которая по-прежнему давала волю веселью. — А наутро, — вздохнул он, — начнётся сложная часть.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
— Это не армия. — Даник Тессил, старший из двух братьев, по большей части говорил за них обоих. Как я и ожидал, их внешний энтузиазм к плану Декина наутро испарился, а его брат, Рубин, в основном сурово молчал большую часть разговора. — А это не солдаты. — Даник указал на поляну, где поднимались клубы дыма, и многочисленные негодяи просыпались, чтобы ощутить последствия прошлой ночи.
Декин собрал этих разбойничьих капитанов на небольшой лужайке неподалёку от поляны. К моему удивлению в это августейшее собрание включили и меня. Менее удивительным стал приказ Декина сидеть в сторонке и ничего не говорить, если только он лично не позволит.
Даник Тессил первым поделился своей мудростью, не стоившей и ломаного шека, касательно предложенного мероприятия, и лица остальных присутствующих выражали схожую приверженность к реализму. Дренк Рубщик явно страдал от излишне выпитого эля, но в его покрасневших глазах оставался проблеск проницательности. Как и его племянник, он обладал острым инстинктом выживания, какие бы страсти не вызывал в его родне Декин. С лица Шильвы Сакен всё это время не сходила полуухмылка, через которую то и дело едва не прорывался сдерживаемый смех. Очевидно, веселье, вызванное речью Декина, всё ещё не прошло.
— Да, пока это не армия, — признал Декин. Меня всегда восхищала его способность менять настроения при необходимости. Яростное вдохновение прошлой ночи сменилось целеустремлённой, спокойной убеждённостью. — Но станет ею. Все революции начинаются с искры, от которой разгорается пламя. Мы охотимся на знать и торговцев, а не на керлов. Они знают, кто их настоящие враги. Сколько селян умерло прошлой зимой, потому что их запасы разграбили, чтобы заплатить королевские налоги? Сколько встретит эту зиму с пустыми животами и больными детьми?
— Мы охотимся на знать и торговцев потому, что у них есть деньги, — сказала Шильва, не спуская улыбки с губ. — А у керлов — нет. А ещё у них нет оружия, доспехов и лошадей. Да и у нас всего этого немного.
— Коса или колун убивают не хуже меча, — ответил Декин. — А доспехи полезны только когда надеты. Я не собираюсь бить, когда наш враг готов к битве.
— Так мы убьём этого нового герцога, керлы восстанут в нашу поддержку, и герцогство наше, да? — Шильва выглядела так, будто опять вот-вот рассмеётся.
— А что ещё нам остаётся? — Декин кивнул в сторону, где я стоял без дела, прислонившись к дереву с видом, как я надеялся, беззаботной уверенности. На самом деле моя голова болела от бездумного смешивания эля с бренди, а живот постоянно и тошнотворно крутило в равной мере как от страха, так и от излишеств. — Ты слышала, что сказал парень. Они явятся за нами, Шильва, не сомневайся.
Светловолосая женщина посмотрела на меня, прищурилась, и уже без улыбки стала пристально меня изучать. Я попытался в полной мере вернуть ей взгляд, сохраняя безучастное выражение лица, но в этой женщине сквозила такая уверенность, что я помимо воли моргнул пару раз.
— Дружище, ты что, заманиваешь меня в войну? — спросила она Декина, не отрывая взгляда от меня. В этот миг мой живот несвоевременно решил заурчать, и я почувствовал, как с макушки на лоб покатилась предательская капелька пота.
— Ты же меня знаешь, — сказал Декин. — А я знаю, что ты станешь сражаться, только если светит прибыль. И она будет. На пути в герцогство Эльбин везёт с собой полный сундук золотых королевских соверенов, которые по предписанию короля будет раздавать своим приятелям из знати. Когда мы его захватим, делить будете вы. — Он раскинул руки, показывая, что братья и Дренк попадают под его щедрость. — Я из него не возьму себе ни монеты. Когда всё закончится, вы сможете присоединиться ко мне, чтобы обеспечить наше будущее в этом герцогстве, или вернуться в своё логово, и с моей стороны тут не будет никаких обид. — Он помолчал, чтобы приманка немного повисела перед ними. Треть сундука, набитого золотыми королевскими соверенами, для любого разбойника стоила того, чтобы ради неё рискнуть, поскольку представляла собой шанс исполнить легендарную и редко осуществимую мечту: обеспеченную пенсию.
— И сундук тоже твой паренёк видел? — осведомилась Шильва, переводя взгляд с меня на Декина. Я тут же запаниковал, решив, что придётся озвучить очередную ложь, которую эта чересчур проницательная женщина непременно раскроет. К счастью, у Декина была приготовлена другая байка.
— По-твоему, у меня только один шпион? — Он изогнул бровь, глядя на Шильву. — Я ради этого момента трудился много лет. В этом герцогстве полно тех, кто куда вернее мне, чем какому-то далёкому королю, которого они никогда не видели, или трусливому щёголю, по прихоти случайной капли крови попавшему в герцоги. — Он обвёл взглядом всех и сурово заговорил с непререкаемой властностью. — Даю вам слово, что золото там будет, а вы знаете, что я слов не бросаю на ветер и никогда не нарушаю.
Это, по крайней мере, было правдой. А что до остального — кто знает? Мои многочисленные исследования и бесконечные раздумья о последующих событиях не раскопали ни подтверждения, ни опровержения легендарным соверенам, которые предположительно перевозил новоназначенный герцог. Единственное, что сейчас могу засвидетельствовать с какой-либо уверенностью, так только то, что все присутствующие, и даже явно сомневающаяся Шильва Сакен, поверили нерушимому слову Декина Скарла.
— Где? — спросила светловолосая женщина после недолгой задумчивости. — Когда?
— Замок Дабос, — сказал ей Декин. — Родовое гнездо лорда Дабоса, самого знаменитого и уважаемого рыцаря Шейвинской Марки, который ещё женат на сестре нашего нового герцога. Эльбин захочет заручиться его поддержкой, если уж он собрался управлять этим герцогством. Сомневаюсь, что Дабоса порадует то, как почил герцог Руфон — они вместе сражались в Герцогских войнах.
— Свита герцога наверняка уже добралась до замка, но ему самому придётся задержаться там до пира Высокой Луны. Если уедет раньше, то нанесёт оскорбление своему сводному брату, который так же будет ожидать кучи дорогих подарков.
— Скверно убивать на Высокую Луну, — сказал Дренк Рубщик высоким скрежещущим голосом. — Говорят, от этого восстанут Малициты и станут творить зло по всей земле. — Он уставился на Декина, а потом хрипло и резко рассмеялся. — Хотя мне насрать. За столько соверенов пускай Малициты хоть мою бабку выебут. Мои люди с тобой в этом деле, Декин. Рассчитывай на нас, но… — его тонкое лицо посерьёзнело, — Мне нужно, чтобы ты забыл ту услугу, о которой меня просил.