Я расфокусировал взгляд, следуя её урокам по целенаправленному размышлению. Сначала вызови самое старое воспоминание. Иди по его следу. Когда я впервые увидел Лорайн, на её лице, когда она смотрела на маленького хнычущего оборванца в лесу, было что-то среднее между улыбкой и гримасой. «Тебе повезло, юноша», сказала она, когда мы добрались до лагеря, и повела меня в укрытие, которое делила с Декином, «Буквально позавчера мы встретили очень щедрого торговца тканями. Надо ведь тебя нормально одеть, да? Нельзя расхаживать везде вот так. Все вокруг будут болтать».
Услышав это, остальные бандиты тогда рассмеялись, и теперь мне пришло в голову, как искусно Лорайн провоцировала их юмор, часто в пику невесёлому настроению Декина. Вслед за этим расшевелились и другие воспоминания о том, как сильно она нравилась другим, как ловко у неё получалось завоёвывать дружбу новоприбывших. Женщины становились ей как сёстры, а мужчины — как братья, или же как обожающие, но вечно разочарованные поклонники, поскольку никто не осмеливался тянуть лапы к женщине Декина. Все его боялись, а некоторые даже любили, как язычники любят мстительного бога, но Лорайн им нравилась, они её слушали и следовали её советам. Теперь я понимал, что это была её банда в той же мере, что и его.
В конце концов след памяти привёл меня к безумному плану Декина захватить герцогство посредством кровавой резни. Какой бы хорошей актрисой ни была Лорайн, но ясно, что принимать участия в этом она не хотела. Отсюда и соверены, которые она уронила в мою ладонь, и от которых я отказался, но были и другие ладони, например, Тодмана.
— А может быть, сколько-то соверенов упало в её ладонь, прежде чем они упали в мои, — пробормотал я вслух, а мысли тем временем двигались по неизведанным ещё дорогам.
— Чьи соверены? — спросила Сильда голосом тихим и настойчивым, как всегда, во время этого ритуала. — Когда и где?
— Были случаи, когда она могла ускользнуть, — сказал я. — Наверное, она имела представление, что планировал Декин, ещё до того, как меч разрубил шею его отца. О том, что герцог переметнулся, мы впервые узнали осенью. А это всегда напряжённая пора. Лорайн могла найти кучу возможностей отыскать человека шерифа или лесника, заплатить взятку, передать записку, пообещать предательство в ответ на вознаграждение или гарантии освобождения, когда план Декина заведёт нас в катастрофу. Но всё равно, ей пришлось бы получить ответ и отправить другое послание, чтобы убедиться, что засада будет именно в Моховой Мельнице.
Я почувствовал, как на лице появилось привычное безучастное выражение, когда мозги начали выдавать заключения:
— Эрчел, — сказал я. — Когда Декин отослал его с Леффолдской поляны собрать родню, Лорайн наверняка передала с ним сообщение и обещание его дяде, если тот подыграет. Без Декина восточные банды наверняка стали бы богаче, и вскоре там, возможно, появился бы новый король леса. Но… — моё спокойное лицо сердито дёрнулось, — … голова на стене…
Мысли о замке Дабос потащили мой разум в сторону таверны и солдат. А оттуда оставалось лишь несколько отвратительных шагов до позорного столба.
— Нет, — сказала Сильда, прочитав на моём лице колебания — инстинктивную попытку отступить от страданий и безрассудной ярости, которую они вызывали. — Твои мысли завели тебя туда не без причины. Следуй за ними.
И, разумеется, они привели к боли, унижению, жжению дерьма на свежеоткрытой ране, натёртым запястьям, скованным железом, и к тому, как мне хотелось вцепиться в своих мучителей, в лорда Алтуса… Когда он показался в поле зрения, поток моих мыслей замедлился. Этот насмешливо-презрительный тон, которым он рассказывал свою историю… историю, в которой содержалась краткий кусочек огромной важности. Слова просочились из болота изнеможения и мук, которые утопили их, но не совсем. Не потащу я тебя и на суд к новому герцогу, — сказал он. Та сука, которая ему так нравится, наверняка подтвердит твоё участие в банде Декина…
— Та сука, которая ему так нравится, — пробормотал я. — Та сука… Там на стене была не Лорайн.
— Нет, — сказала Сильда. — Вряд ли она.
Спокойная уверенность в её голосе заставила меня удивлённо посмотреть на неё, и я понял:
— Вы знали.
Она ответила лёгким пожатием плеч, отчего во мне вспыхнул знакомый гнев:
— Всё это время, — сказал я, не в силах скрыть негодование в голосе.
— Не совсем. Но точно с первого раза, как ты целиком поделился своей историей.
— Так почему просто не сказали мне?
— Ты согласился с тем, что я твой учитель. Какой урок ты бы получил, если бы я сказала тебе ответ, прежде чем ты научился правильно задавать вопрос?
Я сдержал возражение и отвернулся, пытаясь перенаправить свой гнев на более заслуживающие цели. Лорайн. Тодман. Эрчел и его грязная родня. Лорд Алтус. Список всё длиннее. И я выбью нахуй каждое имя. Растущая ярость наверняка отразилась на моём лице, поскольку Сильда протянула руку и прижала к моей щеке. Прикосновение вышло прохладным и успокаивающим.
— Понимание должно приносить мудрость, — сказала она. — Но оно утонет, если ты станешь потворствовать гневу.
— Она его продала, — проскрежетал я. — Человека, которого любила.
— Человека, который, по твоим же словам, вёл всех к полному краху.
— Мы и так потерпели крах. В Моховой Мельнице нас убивали дюжинами. Если она хотела пережить план Декина, то могла бы просто исчезнуть. Взяла бы Тодмана или кого там она ещё дразнила, и свалила бы тёмной ночью. Декин поискал бы её, но недолго. Особенно когда у него в планах была резня.
— Тогда почему? — спросила Сильда, гладя рукой мне по лбу. — Чего она добилась предательством?
Мой гнев не ушёл, но ослаб до лёгкого кипения от нового прилива понимания.
— Для начала деньги. Декин часто говорил, что за его голову дадут золота вдесятеро больше её веса, и он не преувеличивал. Но сомневаюсь, что дело только в этом. Лорайн всегда отличалась амбициозностью. Сдаётся мне, она променяла разбойника на герцога. Неплохая сделка, если сможешь её заключить.
По какой-то причине на последнем слове мой голос надломился, и я снова отвёл взгляд. Рука Сильды соскользнула с моего лба, когда я, сильно сглотнув, отвернулся от неё.
— Часто задумываюсь, — сказала она, — спасла я тебя или прокляла. Оттачивая твой разум, я создала лучшего человека, или просто лучшего разбойника? Элвин, ты же знаешь, у меня за этими стенами есть миссия. Скажи честно, хочешь ли ты принимать в ней участие?
Я немного помедлил, смаргивая ненавистную влагу из глаз и выкашливая сухость из горла. Снова повернувшись к ней, я твёрдо встретил её взгляд и заговорил твёрдым голосом:
— Могу вас заверить, что пойду за вами столько, сколько потребуете, потому что у меня перед вами слишком большой долг, который никогда не закрыть. Но в тот миг, как ваша миссия закончится, по какой бы то ни было причине, я начну свою.
Она смотрела на меня с задумчивым и в то же время спокойным выражением, и, хотя я искал какие-то знаки разочарования или упрёка, но найти не сумел.
— Тогда, похоже, — сказала она, — ты и сам заключил неплохую сделку.
Она коротко вздохнула и поднялась на ноги.
— Будь добр, собери остальных в святилище, — сказала она. — В конце концов, надо спланировать побег.
ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ
— Ну разумеется, без дождя никак. — Тория поморщилась, смаргивая с глаз брызги мороси, и уставилась верх в черноту шахты. Как я предполагал, она разделяла моё растущее беспокойство о том, что эта штука может обрушиться в любой миг. Мы не видели выход, который Резчик пробил тем утром, но постоянный дождь и редкие обвалы грязи одновременно успокаивали и пугали. По настоянию Сильды время нашего побега назначили сильно после заката, когда охранники устанут, и темнота обеспечит укрытие для стольких убегающих душ.
Каждый из нас нёс полный бурдюк воды и маленький мешок еды, чтобы хватило на пару дней. Весила такая ноша сравнительно немного, чтобы можно было быстрее добраться до обещанного убежища в Каллинторе. В дополнение к мешкам, многие из нас решили вооружиться. Помимо ножей, мы с Торией взяли дубинки, сделанные из укороченных рукояток кирки. Брюер умудрился соорудить арбалет — эта задача потребовала многих месяцев и немалых умений, которые он каким-то образом смог скрывать. Арбалет получился на зависть хорошим, с широким ложем и тщательно сделанным замком, а значит Брюер оказался сложнее, чем мне раньше представлялось. Помимо арбалета у него так же на спине висела улучшенная кирка с лезвием в форме широкого и чрезвычайно острого полумесяца.
Судя по тому, как он нависал возле Сильды, когда мы скрючились в туннеле, я знал, что эти орудия нужны не для него, и почувствовал лёгкий укол жалости к любым преследователям, которые посмели бы этой ночью прикоснуться к восходящей.
Предыдущий день прошёл в муках предвкушения. Мы готовили припасы и настраивали себя на то, что нас ждёт впереди. Сильда дольше обычного причащала лорда Элдурма, явно стремясь закончить снятие бремени с его души прежде, чем мы покинем Рудники. Мне показалось любопытным, что у такого простого парня, как наш благородный тюремщик, душа может нуждаться в таком большом очищении, но списал это на хорошо скрытое сочувствие тяжёлому положению трудящихся заключённых. День подходил к концу, и я всё сильнее беспокоился о реакции наших товарищей-каторжников. Прихожане усердно старались придерживаться обычного распорядка дня, но нужно было закончить шахту и подготовить припасы, и потому на вершину склона понималось намного меньше из нас, чем обычно. Это не могло остаться незамеченным, уж точно другими узниками, а может и кем-то из охранников.
И когда небо потемнело и пошёл дождь, в святилище наконец-то появилась Сильда с усталой, но довольной улыбкой и осмотрела ряд напряжённых выжидающих лиц.
— Хорошо прощаться с не обременённой душой, — сказала она.
— Будем надеяться, это остудит его ярость, когда он обнаружит наше отсутствие, — сказал я.