— Слышь, затянуться есть чем? — крикнул мне один оборванец из кучки особенно грязных палаток. Флаг над ними был мне не знаком, как и его акцент — резкий, запинающийся скрежет, происходивший, как я узнал позже, из восточных частей королевства. Он носил кожаную куртку, подбитую ржавым железом, и не брился уже много дней. В роте Ковенанта просящие давали мужчинам отращивать бороду семь дней, а потом тех, кто не мог содержать её в порядке, заставляли сбривать. А ещё я не сомневался, что клинок-просящая Офила избила бы меня до крови, высунься я наружу с засохшей грязью на лице.
— В нашей роте это запрещено, — крикнул я в ответ. — У меня есть монеты на бренди, если у тебя найдётся.
— Ой, иди на хрен. — Он махнул рукой, уже потеряв интерес, и отвернулся. — Во всём этом говённом лагере ни бутылки не найти.
Я пошёл дальше, стараясь держаться обочин грязных тропинок, и высматривал в лесе знамён знак Ковенанта. Когда я проходил мимо небольшой рощицы, мой взгляд привлекло любопытное зрелище. По неизвестным причинам между этими деревьями и окружающими палатками осталось довольно большое пространство, однако под ветвями высокой берёзы одиноко стояло коническое укрытие.
Похоже, его соорудили из переплетённых изогнутых веток, а щели заткнули смесью листьев и мха. Перед укрытием на маленьком огне дымился котелок, за которым следила тощая женщина в землисто-зелёном плаще. И хотя укрытие выглядело необычно, именно женщина приковала мой взгляд, и не красотой, а мешком из грубой ткани на голове. Сзади из-под мешка на плечи ниспадали длинные светлые волосы, а лицо — как я увидел, когда она повернулась посмотреть на меня — оставалось полностью скрытым.
На мешке имелись две маленькие ромбовидные дырочки. За ними всё скрывалось в тени, но я ощущал всю глубину её пристального взгляда. Она почувствовала мой взгляд на себе, в этом я не сомневался, но как — оставалось загадкой. Она привстала с табуретки, повернула ко мне лицо, и моё сердце забилось чаще. Мешок сморщился, когда она склонила голову. Жест не казался особенно хищным, но всё равно мне стало неуютно и захотелось оказаться где-нибудь в другом месте. И всё же я мешкал, не в силах отвести взгляд от чёрных ромбов её глаз. Настолько притягательных, что я не заметил хлюпанье сапог за спиной.
— Что, привстал у тебя на Ведьму в Мешке? — поинтересовался знакомый голос. — Это зря. Как я слышал, зрелище под той тряпкой настолько мерзкое, что лишает мужиков всякого рассудка.
Повернувшись, я оказался перед коренастым человеком в серо-чёрном мундире, с седеющими волосами. Его рука крепко держала рукоять меча, висевшего на поясе, хотя лицо оставалось приветливым.
— Сержант Лебас, — сказал я, и стрельнув глазами влево-вправо, убедился, что он не один. За его спиной я узнал ещё двоих охранников из Рудников, и их лица казались куда менее доброжелательными.
Как раз в таких случаях страх у меня испаряется. Исход этой встречи не вызывал сомнений, так что отсутствие неопределённости не оставило места для паники, и мои ладони не вспотели, как было бы, если б я всего лишь мельком заметил в толпе лицо этого человека.
— Элвин Писарь, — ответил Лебас, наклонив голову.
— Она действительно ведьма? — спросил я. Указывая на женщину с закрытой мешком головой, я не пытался выиграть время, а просто удовлетворял любопытство.
— Так говорят. — Лебас ухмыльнулся и пожал плечами. — Понимаешь, она же каэритка. Где проходят сборы, там и она со своими зельями, за хорошую цену. Лечит всё, от обвисшего члена до отравленных кишок. Но мне-то её услуги пока не требовались. — Улыбка почти слетела с его лица, а в глазах мелькнул суровый огонёк. — И вряд ли уже понадобятся тебе.
Я улыбнулся ему в ответ:
— Лорд Элдурм отправил вас на королевские сборы?
Тут всё притворное дружелюбие слетело с лица Лебаса, его кожа покраснела, ноздри раздувались.
— Семейство Гулатт больше не управляет Рудниками, и всё из-за тебя. — Костяшки его пальцев побелели на рукояти меча. — Всего один побег после всех этих лет, и король отобрал хартию у его светлости и продал другому аристократу с кошельком потолще. А теперь мы здесь, чтобы лорд Элдурм мог искупить свою честь в глазах короля. И через день-другой кто-то из нас уже будет лежать в грязи, и всё из-за тебя.
— Насколько я помню, у ворот каждое утро лежит куча народу.
— Куча никчёмного отребья, такого же, как ты. — Его ухмылка вернулась, и он шагнул вперёд, доставая меч из ножен. — Хотя мне следует поблагодарить тебя. Ты вот-вот сделаешь меня богатым…
В мгновения вроде этого судьбу человека может решить множество случайностей. Это может быть что-то простое, например, направление ветра или угол наклона солнца. Сейчас множество факторов в совокупности решало, переживу ли я эту встречу, и главным образом тот случайный факт, что сержант Лебас и двое его друзей не были настоящими солдатами — они были охранниками. Разница, может, и небольшая, но оказалась очень важной. Будь Лебас солдатом, а не человеком, который многие годы стращал и бил тех, кто не мог себя защитить, он бы двигался быстрее, или осторожнее. Но он атаковал как хулиган от рождения, который поддался гневу, и потому никак не мог увернуться от мешка с ротными книгами, которым я ударил его по уху.
Поворачиваясь, чтобы броситься в противоположную сторону, я мельком увидел, как изо рта сержанта вылетает кровь и несколько зубов, а его голова сильно дёрнулась, и коренастое тело свалилось. И, уже мчась в сторону рощицы, я услышал топот сапог его товарищей. Мне надо было проскочить между ними и бежать к самой оживлённой части лагеря, надеясь оторваться от погони среди палаток и солдат.
Мой курс неизбежно привёл меня к Ведьме в Мешке. Она стояла спокойно, и суматоха её никак не потревожила. И снова меня приковали чёрные ромбообразные дыры её глаз, и, казалось, время замедлилось, пока я бежал мимо неё. Всего на миг я заметил точку света, блеснувшую на тёмно-синем зрачке.
А потом я уже пробежал мимо неё, тяжело дыша и каждый миг ожидая свиста меча, но вместо этого вдруг услышал предупреждающий крик, после чего раздался звук резко остановившегося человека. Побежав чуть медленнее, я оглянулся через плечо и увидел, что один из охранников упал на колени, а второй на ногах, но тоже остановился. Они оба таращились на неподвижную Ведьму в Мешке, и их лица побелели от ужаса. Я понятия не имел, что именно вызвало такое внезапное прекращение погони, но не сомневался, что это связано с ней, хотя её поза совершенно не изменилась.
Человек на коленях отпрянул от неё: не с первой попытки, но всё же умудрился подняться на ноги и быстро побежал прочь. Его друг вёл себя сдержаннее: мрачно зыркал то на женщину, то на меня, размахивая от досады обнажённым мечом, ругался и бросал оскорбления в адрес Ведьмы в Мешке, хотя уходил при этом быстро. Когда я бросил на эту пару последний взгляд, они наклонялись, чтобы поднять обмякшего Лебаса и унести его прочь.
Я отвернулся и побежал дальше, чувствуя на себе взгляд Ведьмы в Мешке, пока не скрылся от неё в городе палаток.
Знамя Ковенанта я нашёл почти в центре лагеря, возле многоцветной группы хорошо охраняемых больших шатров. А самое высокое знамя над этим пёстрым скоплением представляло собой флаг, украшенный тремя белыми лошадьми на чёрном фоне. В обучении Сильды геральдика затрагивалась лишь краем, но всё же немного внимания ей уделялось, и знамя династии Алгатинетов я сразу опознал. Его размер и золотые кисточки по углам указывали на то, что это флаг самого короля Томаса, а не другого сосуда королевской крови рангом ниже.
Я поймал себя на том, что глазею на него, и опустил взгляд на шатры под флагом. Несмотря на то, что я не видел ни души, помимо охранников роты Короны в доспехах и красных плащах, меня одолевало ощущение новизны от факта, что я всего лишь в нескольких дюжинах ярдов от монархов Альбермайна.
«Всё же пришёл сражаться лично», раздумывал я. Видимо, моё предположение, что королевский двор переберётся в более безопасные места, оказалось ошибочным. Это определённо противоречило всему, что я слышал или узнал о короле и его благородных дружках. «Король — глупец, который обожает компанию тех, кто ещё глупее», как без прикрас отзывалась Сильда о том, кто нынче занимает трон. «Глупый простолюдин представляет опасность разве что для себя. Глупый король подвергает опасности всех».
— Писарь, сюда!
Голос леди Эвадины, окрашенный незнакомой прежде ноткой нетерпеливого раздражения, мигом оборвал мою задумчивость. Она стояла возле большой телеги, запряжённой старой косматой тягловой лошадью, которая трясла растрёпанной гривой. Возле Эвадины стоял аккуратно постриженный и опрятно одетый священник. На его бледном худом лице застыла спокойная улыбка, несмотря на откровенный гнев капитана.
— Капитан, — сказал я, ударив костяшками в лоб, и быстро подошёл к ней. — Сержант Суэйн приказал мне…
— Да-да, — оборвала она и кивнула на клирика. — Стремящийся Арнабус хочет взглянуть на наши учётные книги.
Стриженый окидывал меня взглядом, пока я доставал из мешка тома в кожаных переплётах. В маленьких, почти чёрных глазах, скользнувших взглядом по моему лицу и одежде, прежде чем сосредоточиться на учётных книгах, я увидел лишь малую толику интереса.
— Солдат, сложите их вот сюда, пожалуйста, — сказал он, указывая на откинутый борт телеги. Он говорил с тем же акцентом, что и Эвадина, как аристократ Альбериса, только плавнее и тщательнее подбирая слова. — И, будьте любезны, покажите мне ротную инвентарную опись.
Я выполнил его приказание, пролистав страницы до нужных записей, в процессе вызвав у него удивлённое одобрительное восклицание.
— Отлично, — сказал он, проводя пальцем по колонкам цифр и букв. — Ваша работа?
В подтверждение я покивал головой.
— Да, стремящийся.
— Как повезло вашему капитану найти столь искусную руку. — Он блеснул в улыбке зубами, которые, казалось, обладали неестественной белизной, напоминая ряды маленьких бусин из слоновой кости. — Позвольте поинтересоваться, где вы так научились?