— Статуя Ульфнира, — выдохнул я.
— Во имя всех мучеников, что происходит? — Сержант Суэйн приподнялся из-за мотка верёвки, за которым прятался. От замешательства и страха его лицо вдруг стало почти неузнаваемым. Я же почувствовал растущее понимание, а статуя завершила своё падение, породив громоподобный рокот такой громкости, что затрясся корабль.
Сунув руку в карман, я помчался туда, где Брюер по-прежнему держал аскарлийца. К счастью, пожилых лучников на других кораблях, видимо, тоже захватило обрушение статуи, поскольку они не пускали по мне стрел, пока я бежал по палубе.
— Что здесь говорится? — спросил я, развернув кусок пергамента перед глазами аскарлийца. Тот прищурился, явно поняв рунические символы, но его лицо оставалось каменным, а губы — крепко сжатыми.
— Уилхем! — крикнул я, не отводя глаз от пленника, и указал на двух парнишек, всё ещё сидевших у главной мачты. — Объясни этому старому еблану, что если он не скажет мне, что здесь написано, то увидит, как я перережу глотки этим щенкам.
Мужик явно знал альбермайнский достаточно, чтобы понять мои слова, поскольку яростно зарычал и безуспешно попытался встать.
— Трусливая южная шваль! — прохрипел он, брызгая слюной через стиснутые зубы. — Воевать с детьми!
Я схватил его за волосы и поднёс пергамент к его лицу.
— Скажи, что здесь написано, и мне не придётся.
Ноздри старого воина раздувались, пока он несколько раз яростно, неровно вдыхал, хотя я услышал оттенок самодовольства в его хриплом ответе:
— «Ульфнир падёт, чтобы воспрял Аскар». Вот что здесь написано, паршивый шлюший сын.
— Парши у меня нет, — пробормотал я в ответ. Отпустив его, я снова посмотрел на город. Пыль серой тенью покрывала большую часть зданий, откуда доносилось множество криков и воплей. На улицах возле горы полыхало оранжевое сияние — вероятно оттого, что на развалинах домов занялся огонь. Но мои мысли переполняли многочисленные рисунки и надписи на стене спальни Беррин. А ещё то, как её взгляд задержался на этих словах, нанесённых на основании статуи Ульфнира. «Ульфнир падёт, чтобы воспрял Аскар».
— Сержант Суэйн!
Мой взгляд привлёк знакомый звук голоса просящей Офилы, и я увидел два десятка лодок, быстро приближавшихся к флоту из гавани. Офила стояла на носу переднего судна, приложив руки ко рту.
— Капитан послала приказы! — крикнула она. — Мы должны захватить как можно больше кораблей и плыть домой!
— А где она? — крикнул Суэйн в ответ.
— Всё ещё на берегу! Она сказала, что последует за нами, когда будет готова, а мы не должны останавливаться!
— И вы её оставили?
Я увидел, как Офила беспомощно пожала широкими плечами.
— Это был её приказ!
— Она рассказала мне, что у неё было видение, — сказал я, отчего Суэйн посмотрел мне в глаза. Его лицо, обычно непреклонное, передёрнулось, и мне стало ясно, что этот человек изо всех старается держать себя в руках.
— Какое видение?
Я покачал головой.
— Она… говорила расплывчато. — Я отвёл взгляд, чтобы снова посмотреть на порт. Крики, доносившиеся из клубов пыли, звучали теперь ещё громче. В шуме людей, наблюдающих резню, есть уникальные нотки, хоть раз услышав которые, потом ошибиться невозможно. С внезапной уверенностью я понимал, что огонь — не единственная опасность в тех клубах. «Знай, это не наказание», сказала Эвадина.
— Думаю, она собирается там умереть, — сказал я Суэйну. — И пытается избавить нас от своей судьбы.
Я видел, как собрался Суэйн, как он опустил голову, выпрямив спину, и всё впечатление неуверенности из него испарилось. Когда он поднял лицо, подёргивание прошло, и он впервые на моей памяти произнёс ругательство:
— Блядь, но этого же не будет, а?
ГЛАВА СОРОКОВАЯ
В гавани царил хаос. Набережную заполонила толпа паникующих горожан, и все старались забраться на борт кораблей или рыбацких лодок, стоявших на якоре у причала. Чужеземные торговцы, как могли, отпихивались и уплывали прочь, а команды этих кораблей били по толпе дубинками и баграми, отправляя вопящих людей в воду. Рыбаки вели себя куда приветливее. Пока мы заплывали в бухту, мимо нас проплыло несколько лодок, палубы которых были забиты горожанами, цеплявшимися за тюки с ценностями, которые им удало собрать до побега из обречённого уже порта.
— Аскарлийцы выскочили из горы! — крикнул один рыбак в ответ на вопрос Суэйна. — Этих сволочей там тысячи! Убивают всех, кого найдут!
От его слов наши вёсла заработали быстрее и без команды Суэйна. Он приказал Офиле взять две трети роты и захватывать корабли, как только будет устранена помеха в виде старых лучников. Среди солдат было несколько бывших моряков, которые должны были подготовить суда к отплытию.
— Если мы не вернёмся к рассвету… — начал Суэйн, а Офила напряглась и — редкий случай — перебила его:
— Тогда мы сойдём на берег и найдём вас, сержант-просящий. Без капитана мы не уплывём.
Около сотни солдат набилось в пять лодок — жалкое войско против тысяч кровожадных северных дикарей — но все мы неустрашимо изо всех сил гребли к причалу. На Поле Предателей я, несомненно, закрыл долг перед Эвадиной Курлайн, и ещё таил зерно обиды за приказ о рекогносцировке, едва не ставшей фатальной. Но всё равно, веслом я работал с тем же рвением, что и остальные, поскольку считал просто немыслимой перспективу остаться позади.
В отличие от меня Тория скрылась, как только стало явным намерение Суэйна. Она бросила на меня отчаянный, презрительный взгляд, а потом потащила Эйн к бочкам на корме корабля, игнорируя её жалобные крики:
— Но я хочу помочь спасти капитана…
— Заткнись, чокнутая сука!
Толпа людей на причале была такой плотной, что Суэйну пришлось отдать приказ пробиваться на берег. Брюер возглавил группу солдат, которые перевернули алебарды и колотили толпу, пока та быстро не поредела. После этого даже убегающим в панике горожанам хватало мозгов держаться от нас подальше.
Суэйн приказал паре десятков солдат охранять лодки, а потом замолчал, осматривая задымлённые улицы за доками.
— Стройся «копьём»! — рявкнул он.
Это новое построение рота отрабатывала во время марша на север. Оно состояло из узкого треугольника алебардщиков, за которым в две шеренги строились солдаты с мечами и кинжалами. Оно предназначалось для пробития боевых порядков врага быстрой сконцентрированной атакой, а мечи и кинжалы завершали бросок, выполняя потом свою смертоносную работу посреди хаотичной толпы. Брюер встал во главе «копья», а мы с Уилхемом, обнажив мечи — в основании, вместе с Суэйном.
— Как мы тут её найдём? — спросил Уилхем, кивнув на дым впереди. За пляшущими тенями мало что можно было разглядеть, но постоянный хор криков говорил о многом. Он же указывал на всплески битвы. Кто-то до сих пор сражался.
— Пойдём туда, где бой самый жаркий, — сказал ему Суэйн, а потом снова рявкнул по-сержантски: — Быстрым маршем, вперёд!
Тут нас окутал дым, и стало невозможно что-либо различить на расстоянии больше пары футов перед носом. Но, благодаря целеустремлённости и сурово вколоченной дисциплине, построение не распадалось. Мимо нас постоянно пробегали горожане, и некоторые в ужасе врезались в наши ряды — их тут же отталкивали в сторону. Другие осаждали нас, отчаянно умоляя о помощи или защите. Я видел парня — успешного торговца, судя по горностаевой накидке и отличной одежде — который некоторое время бежал за нами, держа в вытянутой руке раскрытый кошель. По его мясистому лицу текли слёзы, и он всё обещал нам богатство за безопасный проход из города. Мы уделили ему не больше внимания, чем босоногой женщине через несколько улиц, поднимавшей своего ребёнка и обзывавшей нас трусами, когда мы проигнорировали её мольбы.
Чем больше трупов мы видели, тем больше усиливалось чувство, что мы вступаем на территорию кошмаров. Я перестал считать тела после дюжины. Они лежали на липкой от крови брусчатке, зарубленные вне зависимости от пола и возраста. У одних зияли раны, говорившие о работе топора, у других явных повреждений не было видно, но всё равно они истекали потоками крови. Я часто считал жутким преувеличением байки о текущей по улицам крови, когда город подвергается набегу, но той ночью видел это своими глазами.
С первыми аскарлийцами мы встретились, когда Суэйн приказал нам бежать по одной из широких улиц, окружавших квартал торговцев. Он направлялся на грохот битвы, и этот маршрут вёл нас всё ближе к основанию горы Хальтир, что и не удивительно. Завернув за угол, мы наткнулись на дюжину аскарлийских воинов, деловито рубивших кучу тел — по большей части горожан и нескольких местных солдат. Увидев нас, северяне бросили своё занятие и в явном изумлении смотрели, как мы приближаемся стройным шагом. Видя, как они не атакуют и не бегут, я решил, что они опьянели от крови, или же просто пьяны. Очевидно, наше появление стало неожиданностью, и довольно большой, поскольку только когда до них оставалось несколько шагов, они вместе издали воинственный клич и бросились на нас.
Их свирепость производила впечатление, как и пренебрежение к собственным жизням, но теперь им противостояли настоящие солдаты, а не наёмники Фольваста или беззащитные гражданские. А ещё нас было значительно больше. Алебардщики без особых сложностей зарубили их всех, получив лишь несколько мелких царапин, и «копьё» направилось дальше. Естественно, настолько успешно стычки завершались всё реже, по мере того, как всё больше и больше аскарлийцев узнавало о нашем вмешательстве в их весёлую резню.
Трое северян с топорами выбежали с криками из переулка и успели зарубить двух алебардщиков, прежде чем пали под ударами клинков их товарищей. Противники поумнее пускали в нас стрелы с крыш и забрали ещё несколько жизней, пока мы не выбрались из квартала торговцев, где узрели картину полного опустошения. Ближайшие к статуям улицы лежали в развалинах, камни и доски превратились в груды мусора, в уродливые насыпи, усеянные трупами и пестревшие огнями. Посреди разрушения лежал гранитный монолит, расколотый на пять огромных кусков, бывший когда-то