Унаследовавший военную кампанию Луи-Филипп с жаром взялся за дело, отчасти из страха потерять лицо, отчасти из боязни выказать слабость перед англичанами, которые внимательно следили за французскими маневрами и выжидали удобного момента, чтобы вмешаться в дела региона. Парижане довольно равнодушно отнеслись к политическому аспекту этой истории. Только после того как войска углубились внутрь страны, начали гибнуть в засадах и замерзать в горах до смерти, журналам удалось привлечь внимание жителей столицы к происходящему в Алжире. Война оказалась отнюдь не прогулкой по парку. К удивлению французских генералов, алжирское общество, строившееся по родовому признаку, сплотил воедино двадцатипятилетний Абд-аль-Кадер. Этот жесткий прямолинейный лидер одержал над колониальными войсками победы, казавшиеся невозможными. Ответ французов был жестоким и беспощадным (век XX видел подобное). Луи-Филипп объявил, что для победы все методы хороши. «Какая разница, — заявил он, — если в Африке прозвучит сто миллионов выстрелов? В Европе их не слышно». Парижане были шокированы, когда узнали, что французская армия в 1843 году уничтожила почти пятьсот мужчин, женщин и детей: перед пещерами, где они прятались, солдаты разожгли костры и ждали, пока арабы задохнутся.
Горожане вознегодовали того пуще, когда открылось, что руководил бесчеловечной акцией генерал Тома Бужо — тот самый мясник, что в 1834 устроил бойню на улице Транснонен. Как бы то ни было, колонизация продолжалась. К концу 1840-х годов французские южане (пролетарии в основе своей), а также некоторые итальянцы и испанцы потянулись в Алжир, где основали фермы и начали торговать. Алжирцы нарекли новых поселенцев древним словом, которым называли римлян — «roumis», а позднее — «pieds noirs»[82] (скорее всего, из-за того что колонисты носили черные блестящие башмаки, хотя иные филологи считают, что эту кличку поселенцам дали жители метрополии за загорелые ноги). Бужо скептически относился к идее колонизации и еще в 1837 году предсказал, что Алжир станет «бременем, тяжкой ношей для нации». Когда в 1950-х и 1960-х на улицах Алжира и Парижа пролилась кровь — «pieds noirs» боролись одновременно с французским правительством и алжирцами за свои владения, — слова Бужо показались пророческими вдвойне.
Слова «chauvin» и «chauvinism»[83] вошли в парижский лексикон в те же годы вовсе не случайно. Термины берут свое начало в песенках и историях о неком Николя Шовене, солдате наполеоновской армии, яром патриоте и враге всех иностранцев, особенно алжирцев. Пока в 1830-х и 1840-х Луи-Филипп развлекал в Тюильри представителей европейской элиты, рабочий класс Парижа болел ксенофобией. Англичане и англичанки — причина всех несчастий, как считал простой люд Франции, — подвергались частым нападениям. Иностранцы старались не выходить за пределы Елисейских полей или Пале-Рояля.
Горячка тех лет описана во множестве повестей, новелл и романов Оноре де Бальзака. Писатель романтизировал свою эпоху и при этом нарисовал точную картину общества времен зарождения современного капитализма, изобразил механизмы городской жизни, культ индивидуума — то есть все признаки прогресса XIX века. Бальзак как писатель обязан своей всемирной славе прежде всего глубокому, основанному на личном опыте знанию Парижа.
Несмотря на репутацию великого летописца столичной жизни, Бальзак по сути оставался жителем глубинки. Он родился в 1799 году в Туре в скромной семье выходцев из Прованса (аристократическое «де» он приписал себе сам). В годы учебы он не блистал академическими успехами, преподаватели вспоминали, что ребенком он был ленивым и непослушным. Но Оноре не был лишен интеллектуальных способностей и, прибыв в 1814 году в Париж (бизнес отца стал причиной переезда всей семьи), быстро обнаружил хватку и остроту ума; он получил должность в адвокатской конторе (знание хитростей и нюансов закона помогло в дальнейшей писательской деятельности). Оноре посещал лекции в Сорбонне, особенно любил слушать идеалиста-философа Виктора Кузена и литературного критика Абеля-Франсуа Вильмена, знатока французской литературы периода от Ренессанса до Великой французской революции. Уже тогда Бальзак решил стать писателем. Он проживал отдельно от семьи и писал поистине ужасные стихи, банальные истории, посредственные трагедии. В 1820-х годах тщеславный Бальзак решил обогатиться: он опубликовал серию сенсационных новелл, написанных в модной «безумной» манере, вложил деньги в бесполезные и заведомо провальные финансовые предприятия, на которых погорел, и к двадцати девяти годам от роду влез по уши в долги. Хуже того, его произведения открыто высмеивали.
Тридцати лет от роду Бальзак выпустил в свет исторический роман «Шуаны», слепленный по подобию книг Вальтера Скотта и повествующий о возмутителях спокойствия — бретонских роялистах (их называли «chouans» от «chat-huant» — сова, крику которой подражали шуаны в своем условном сигнале). Роман мгновенно стал популярным благодаря сюжету, близкому по духу тоскующим роялистам времен Карла X. Книга являлась новым типом романа, где действия персонажей основаны на реальных жизненных обстоятельствах, а не на абстрактных идеалах свободы, равенства или справедливости. Писательская репутация Бальзака стала поправляться с появлением рассказов, адресованных женской читательской аудитории, которые он объединил под заголовком «Сцены из частной жизни» и публиковал в популярном журнале «La Presse». В 1832 году вышла в свет «Шагреневая кожа», почти автобиографическая повесть об амбициях, человеческом падении и похоти, действие которой разворачивается в самом сердце безжалостного Парижа. Роман одинаково жадно проглотили парижане и новоприбывшие в Париж провинциалы, узнававшие себя на каждой странице. Бальзаку удивительно удавалось описать рядовых парижан так, что они превращались в реальных и одновременно необычных героев.
Бальзак росчерком пера провозгласил смерть романтизма и рождение современной литературы. Автору повезло родиться в эпоху революции и контрреволюции, которые продемонстрировали ему «принцип вечного двигателя», лежащий в основе развития человечества. Возмужал Бальзак во времена реставрации монархии Бурбонов, почти все произведения написал в эпоху Луи-Филиппа, а повествование чаще всего помещал во времена Реставрации с присущим им предчувствием близкой катастрофы.
По мере признания писательского таланта возрастали и профессиональные амбиции Бальзака. Он напивался крепчайшим кофе, порой неделями работал без сна, строчил полные невероятной энергии и жизненной силы сочинения, пытаясь изменить мир, который считал прогнившим до дыр и готовым к переменам. Умер писатель в возрасте пятидесяти одного года: кофе и тяжелый труд вызвали острую язву желудка и повредили сердце. В стремлении представить Париж живым Бальзак безвозвратно подорвал свое здоровье. Сочетание бьющей через край нервной энергии и бойкого воображения автора является точным портретом парижанина среднего класса XIX столетия, застрявшего между тоской по стабильности прошлого и любопытством перед неизвестностью будущего.
В 1832–1834 годах Бальзак решил объединить отдельные произведения под общим названием «Человеческая комедия». Его целью было представить читателю Париж во всей полноте, высветить его до мелочей, показать все нюансы, не упуская ни малейшей детали. К моменту своей смерти в 1850 году писатель успел опубликовать более тридцати произведений, создать более двух тысяч образов провинциалов и парижан.
Бальзак был поклонником Джеймса Фенимора Купера и горел страстью описать неизведанный Париж подобно тому, как Купер обрисовал неисследованные территории Нового Света. Бальзаковский Париж, порожденный жестким динамизмом раннего капитализма, предстает перед читателем джунглями, чащобами, лабиринтами. Почти для всех персонажей Бальзака Париж — это целый мир. Даже герои-злодеи вроде Вотрена, подобно мечтателям о буколической утопии в Америке, обречены тосковать по Парижу, его памятникам, дворцам, зловонным площадям и грязным немощеным дорогам. Выжить в столице можно было благодаря хитрости, коварству и умению читать невидимые знаки на дороге от нищеты к волшебной жизни в элитных западных кварталах города. Есть в Париже улицы «благородные» и «изысканные», есть «убивающие» и «полные беззаконий». Признаком истинного парижанина считалось умение вести жизнь на грани света и тени.
Бальзак считал себя неудачником, но еще при жизни критики и поклонники утверждали, что ему не только удалось нарисовать яркую картину парижской жизни, но и внести огромный вклад в культуру и политику города. Важно еще то, что тома «Человеческой комедии» объединены географически и генеалогически. Все события происходят внутри или вокруг Парижа, в повествовании участвуют одни и те же персонажи, которые разнятся лишь профессиями и возрастом, но все являются проводниками идей автора. Основная мысль, пронизывающая все труды Бальзака, писавшего о периоде Реставрации и Июльской монархии, — «деньги могут все». Это утверждение можно понять буквально: зло процветает, а такие люди, как Бальзак, не умеют зарабатывать или слишком жадны и глупы, чтобы осознать опасности, подстерегающие в столице.
Париж времен Бальзака состоял из трех частей: Фо-бур Сен-Марсо — обнищавших ветхих районов левобережья, расположенных прямо напротив Фобур Сент-Антуан; Фобур Сент-Оноре — состоятельного района преуспевающих бизнесменов, банкиров-буржуа, чьи карманы туго набиты деньгами; и Фобур Сен-Жермен — места поселения старой аристократии. Бальзак в «Истории тринадцати» называет город «великой куртизанкой», «толстой королевой с неуемными желаниями». Он уподобляет Париж и «сладчайшему чудовищу», и вулкану, и джунглям, болотным землям и океану. Во всех своих книгах Бальзак предупреждает читателя об опасности, таящейся в излишествах — не только в сексе и деньгах, но также в скупости, как в «Евгении Гранде» и «Отце Горио». А Париж — это скопление всех излишеств.