Новое городское пространство, или Париж барона Османа
Без всякого сомнения, конец XVIII и первая половина XIX веков были самым бурным временем в истории Парижа. Город стал главной ареной событий Великой французской революции, затем парижане были свидетелями и участниками триумфов Наполеона I, потом – его падения. Но державы-победительницы не уничтожили Париж, и его население в XIX веке увеличилось с 550 тыс. человек в 1801 году до 2,7 млн человек в 1901 году. В некоторых кварталах плотность населения достигла 100 000 человек на 1 кв. км.
Император Наполеон III стремился придать городу блеск, подобающий столице империи. Париж XIX века унаследовал не только множество прекрасных зданий и архитектурных ансамблей, но и лабиринт хаотически застроенных улиц. То есть развивающийся город в значительной степени сохранял средневековый облик, и к его великолепным соборам и дворцам вплотную примыкали настоящие трущобы, где обычным делом были эпидемии холеры.
Планы Наполеона III и Османа впервые позволяют говорить о целенаправленной градостроительной политике.
Глобальная реконструкция Парижа началась в 1853–1870 гг., и она осуществлялась под руководством префекта департамента Сена барона Жоржа-Эжена Османа.
Барон Жорж Эжен Осман.
Фото 1860 года
Откуда же появился этот человек?
Новое время всегда требует новых людей. Наполеон III, живший до 1848 года в эмиграции в Англии, с самого начала не спускал глаз с Парижа, из которого он хотел сделать настоящий Лондон. Увы, Жан-Жак Берже, префект департамента Сена, явно не подходил на роль великого реноватора, и ему стали искать замену. Поиском занялся самый преданный человек, министр внутренних дел Виктор де Персиньи, который провел «собеседования» со множеством кандидатов. И самое сильное впечатление на него произвел изначально вовсе не числившийся в фаворитах Жорж-Эжен Осман. Персиньи дал ему такую характеристику:
«Самое сильное впечатление среди всех на меня произвел месье Осман. Странно, но больше, чем его таланты и замечательный ум, мне понравились недостатки его характера. Передо мной стоял один из самых необычных людей нашего времени: крупный, сильный, энергичный, полный сил и в то же время умный, изворотливый и очень находчивый. Этот дерзкий человек не боялся показать, что он из себя представляет. Он рассказал мне обо всех достижениях в своей административной карьере, не упуская ни одной детали. Он мог говорить, не умолкая, шесть часов, так как это было его любимой темой. Прямо скажу, мне это понравилось. Мне показалось, что он как раз тот человек, который мне нужен для того, чтобы бороться с представлениями и предрассудками целой школы экономистов, против людей, уклоняющихся от работы, и скептиков, которые пришли с биржи, против тех, кто использовал в борьбе не самые честные методы. Да, он был тем, кто мне был нужен. В той ситуации, в которой более высокого духом умного джентльмена с прямым и благородным характером постигнет неудача, этот пышущий энергией атлет, исполненный дерзости и при этом много чего умеющий, у которого на каждый прием противника найдется свой, который на любую чужую уловку найдет свою, более хитрую, обязательно добьется успеха. Я рассказал ему о предстоящих в Париже работах и предложил возглавить руководство ими».[108]
Адольф Ивон. Наполеон III передает барону Осману указ о присоединении к Парижу пригородных коммун. 1865 год
Виктор де Персиньи настоятельно рекомендовал Наполеону III назначить Османа префектом Сены, и участь Парижа была решена.
Кто же такой этот Жорж-Эжен Осман?
Этот человек родился в 1809 году в Париже в протестантской семье немецкого происхождения (на немецком языке фамилия звучит как Хаусман). Его отец был военным интендантом при Наполеоне I.
Когда Наполеон III для реализации своего замысла назначил Османа префектом, за 17 лет этот человек, получивший в свои руки практически неограниченные финансовые ресурсы, перестроил всю уличную сеть Парижа, проложил множество проспектов и площадей, практически полностью разрушив «старый Париж». Естественно, его деятельность подвергалась критике (а как же без этого), однако барон, несомненно, испытывал любовь к своему городу, и он с энтузиазмом провел все работы по его модернизации.
В своих «Мемуарах» он потом написал:
«Все знают, что наш прекрасный Париж, которым мы так гордимся <…> располагался, в сущности, только лишь на островах на Сене».[109]
О своей работе барон Осман однажды сказал так:
«Я просто парижанин, движущийся наперекор всем трудностям к достижению своих целей в своем дорогом родном городе».[110]
Как видим, барон Осман любил свой город и называл его «дорогим родным» и «нашим прекрасным Парижем». Но он также понимал, что взялся за крайне сложный проект, который станет результатом дела всей его жизни. В третьем томе своих «Мемуаров» он обратился к этимологии названия города:
«Ситэ – античная Лютеция[111], “город грязи”, следуя латинской этимологии, не слишком лестной, стал колыбелью Парижа».[112]
И, кстати, образ Лютеции как города, полного нечистот, можно найти и в художественной литературе, в частности, в романах Виктора Гюго и Оноре де Бальзака. Последний, например, писал: «Город до сих пор подтверждает справедливость знаменитого своего имени – Лютеции. Половина Парижа живет среди гнилых испарений дворов, улиц, помойных ям».[113]
Древнее название «Лютеция» для барона Османа особенно важно, так как он первым проложил канализацию по всему городу, значительно улучшив санитарные условия в столице, где в 1832 году от эпидемии холеры погибли множество горожан. Расширение улиц и строительство бульваров также способствовало превращению средневековой Лютеции с ее узкими улочками в «новый Париж». Город с приходом барона Османа, по замыслу императора, должен был стать центром притяжения для всей Франции. И увеличение урбанизированного пространства Парижа, а также организация массового досуга и развлечений (Булонский лес, Венсенский лес, Фоли-Бержер, Мулен Руж) как цели преобразования города также нашли свое отражение в тексте «Мемуаров», в которых барон написал так: «Энергичные средства централизации, организовывавшиеся в Париже веками различными правительствами, сделали его душой Франции, “его головой и его сердцем”, как сказал император в одной из своих потрясающих речей, Париж – это сама Централизация».[114]
Париж был создан не в один день – говорит пословица, и справедливость этих слов доказывает Ситэ. Здесь убеждаешься собственными глазами в том, что этот город образовался случайно, благодаря произвольному скоплению множества домов. Каждый домовладелец, выбирая себе место, сообразовался, прежде всего, с находящимися поблизости общественными зданиями, храмами, площадями; никто не задумывался о правильной прокладке улиц, другими словами – о будущем расширении города; отсюда все эти тесные площади, углы, закоулки, тупики. Вот почему этот старинный квартал производит неприятное впечатление своими маленькими придавленными домами; экипажи с трудом могут повернуть в некоторых улицах, и нужно быть очень искусным кучером, чтобы выйти из затруднения. Наличность нескольких больших зданий еще резче подчеркивает ничтожество остальных.
Как видим, Франция здесь предстает сверхчеловеком – воплощающим Централизацию как идею и действия, а Париж является одновременно и ее душой, и сердцем, и умом.
Площадь Нотр-Дам. 1865 год
Подобная персонификация, возвеличивающая Париж у барона Османа, в романе Эмиля Золя «Добыча» применяется уже с целью критики действий барона:
«Ну и простофиля же этот Париж! Посмотри, какой он огромный, и как тихо он засыпает! Нет ничего глупее этих больших городов! Он и не подозревает, какая армия заступов примется за него в одно прекрасное утро; а некоторые особняки на улице Анжу, наверняка, не сверкали бы так сильно при лучах заходящего солнца, если бы знали, что им осталось жить каких-нибудь три-четыре года».[115]
Улица Марш-о-Флер. 1850-е годы
Барон Осман, будучи преданным Наполеону III, возвеличивал Париж как центр имперского государства, «государство в государстве», подчеркивая необъятность города, а идея централизации как основная прослеживается во всем тексте его «Мемуаров». Там можно найти такие слова: «Париж принадлежит всей Франции», «Париж – это Великий Город», «необъятная столица», «столица могущественной империи», «резиденция всех людей, осуществляющих публичную власть во Франции» и т. д.
Деятельность Османа оставила неизгладимый след в истории столицы.
Так что же такого сделал барон Осман?
На самом деле, масштабные градостроительные работы велись и до него, не прекращаясь даже в пору наполеоновских войн. Но именно с именем Османа ассоциируется превращение Парижа в современный город. Историк Иван Комбо пишет, что тогда впервые начала проводиться целенаправленная градостроительная политика:
«Город рассматривается отныне как единое целое. Речь уже идет не о строительстве нескольких новых артерий, но о переобустройстве всех центральных кварталов, о совершенствовании городского движения в целом, об улучшении городского воздуха, о налаживании регулярного сообщения между центром и окраинами, о привязке вокзалов к жизненным городским полюсам, о совершенствовании городской инфраструктуры