В конце концов, они скооперировались с Эдгаром Дега, Камилем Писсарро и другими сторонниками «новой живописи» и стали устраивать собственные выставки – независимо от Салона.
Вторая половина XIX века – это время важных перемен. В 1867 году в Париже открылась Всемирная выставка, и Франция продемонстрировала окружающему миру свои достижения в промышленности, технике и архитектуре. Сторонники «новой живописи» были уверены, что академическая живопись не отвечает требованиям общества, и что обязательно должно произойти переосмысление устоявшихся представлений о мире и месте человека в нем.
А еще многие молодые художники выступали против авторитарности императора Наполеона III. Они были убеждены, что точно так же, как французское общество испытывало на себе ограничения авторитарного режима, французским искусством «рулила» Французская академия, где сидели пожилые люди, которые присвоили себе право решать, какие работы могут выставляться на ежегодных выставках. При этом художникам, чтобы стать известными и обеспеченными, необходимо было демонстрировать свои работы в Салоне. Но «старики» не давали дороги «молодым». Однако старый Париж подвергся модернизации, и промышленность развивалась быстрыми темпами, а французские художники продолжали, как и раньше, рисовать извечные греческие и римские темы в цветах, отличных от ярких и современных красок Парижа с его невероятными новыми бульварами и изящными новыми зданиями.
Кстати, именно в эти годы зародилась фотография, ставшая альтернативой традиционному портрету для тех, кто хотел запечатлеть свое собственное изображение. Первая фотография была сделана французом Жозефом-Нисефором Ньепсом в 1826 году. Впоследствии он сотрудничал с Парижским театральным декоратором Луи-Жаком Дагером, а тот изобрел аппарат, позволяющий получать фотографии. Правда, его «дагеротипы» требовали экспозиции в 30 минут, но зато фотография отныне сделалась не просто способом документирования современной жизни, но и самостоятельной формой искусства.
Клод Моне. Бульвар Капуцинок. 1873 год
Для понимания генезиса импрессионизма важно, что в 1860-е гг. Эдгар Дега серьезно занимался фотографией и изучал освещение, необходимое для фотографии. Он даже использовал фотографию, чтобы запечатлеть сцены, которые потом использовались в его картинах. Его критиковали за «плоскостность форм, освещенных прямым ярким светом», а он на это отвечал, что фотография позволяет запечатлеть момент времени «без душных условностей Французской академии».
Искусствоведы до сих пор не пришли к единому мнению относительно того, кто первым предложил термины «импрессионисты» и «импрессионизм». Одни называют Леруа, другие – Вольфа, третьи – Кларета. Впрочем, слово «impression» (впечатление) давно применялось к работам ряда художников, особенно пейзажистов – Коро, Добиньи и Теодора Руссо. Однако нет сомнений, что понятие «импрессионизм» как название целого направления в живописи появилось только после апреля 1874 года, причем звучало оно тогда как пренебрежительно-насмешливая кличка – ни критики, ни публика не способны были оценить его и принять. Разумеется, сами художники, которых величали импрессионистами, поначалу всячески от него открещивались, предпочитая называть себя «независимыми», «батиньольской школой» или просто «батиньольцами» – по имени парижского квартала Батиньоль, где находились места их постоянных встреч. Однако с течением времени они не только примирились с, казалось бы, случайным названием, но приняли его как определение и своей группы, и всего авангардного направления, зачинателями которого оказались.
Многие специалисты говорили, что фотография может привести к моральному упадку живописи, что это угроза самому существованию живописи, но у художников, которых начали именовать «импрессионистами», мнение было иное.
Первая выставка отвергнутых Академией художников открылась в Париже 15 апреля 1874 года в мастерской фотографа и карикатуриста Надара (его настоящее имя было Гаспар-Феликс Турнашон), на бульваре Капуцинок, 35. На этой выставке было представлено 30 художников (165 работ).
Кафе «Ротонда». Фото 1970-х годов
К несчастью, журналисты разнесли картины в пух и прах, и особенно досталось полотну Клода Моне «Впечатление. Восходящее солнце». Критик Луи Леруа опубликовал в газете «Le Charivari» выдуманный диалог двух посетителей: «Впечатление, ну конечно. Не зря я под таким впечатлением!» Так появилось название «импрессионисты» (впечатленщики), и оно закрепилось за художниками, пытавшимися передать изменчивость свето-воздушной среды.
Итак, первая выставка обернулась катастрофой. Моне, Ренуар и Сислей решили пустить свои картины с молотка. Но немногочисленные посетители аукциона Drouot на одноименной улице пришли туда не для того, чтобы что-нибудь купить, а чтобы освистать скандально известные творения. Там даже завязалась драка, и пришлось прибегать к помощи полиции.
На следующий день после неудачных торгов в газете «Le Figaro» написали: «Возможно, это неплохое дело для тех, кто собирается спекулировать на искусстве будущего, но со следующей оговоркой: импрессионисты производят то же впечатление, какое производит кошка, разгуливающая по клавишам пианино, или обезьяна, случайно завладевшая коробкой красок».[125]
Лишь несколько поклонников «новой живописи» купили картины по совершенно бросовой цене. Однако импрессионистов подбодрил парижский коллекционер Поль Дюран-Рюэль. Более того, он задался целью «раскрутить» их.
Пьер-Огюст Ренуар.
Портрет Поля Дюран-Рюэля. 1910 год
Этот человек в 1855 году унаследовал от отца магазин художественных принадлежностей, и он действительно стал покровительствовать импрессионистам. По сути, он стал единственным торговцем картинами, на которого могли рассчитывать отверженные художники, и они уступали ему свои полотна за минимальные цены ради возможности заниматься творчеством. Это привело к тому, что в апреле 1876 года Дюран-Рюэль устроил в своей галерее вторую выставку импрессионистов, бросив тем самым вызов официальному Салону.
В этой выставке на улице Лепелетье, 11 участвовали Базиль (посмертно), Дега, Моне, Писсарро, Ренуар, Руар, Сислей, Берта Моризо и еще несколько художников.
На этот раз в разгромной статье в «Le Figaro» написали: «Улице Лепелетье не повезло. После пожара в Опере на этот квартал обрушилось новое бедствие. У Дюран-Рюэля только что открылась выставка так называемой живописи. Мирный прохожий, привлеченный украшающими фасад флагами, входит, и его испуганному взору предстает жуткое зрелище: пять или шесть сумасшедших <…> группа несчастных, пораженных манией тщеславия, собрались там, чтобы выставить свои произведения. Многие лопаются от смеха перед их картинами, я же подавлен. Эти так называемые художники <…> берут холст, краски и кисть, наудачу набрасывают несколько случайных мазков и подписывают всю эту штуку».[126]
Это слова влиятельнейшего критика Альбера Вольфа. А дальше он рассуждал о том, что господина Писсарро невозможно убедить в том, что деревья не фиолетовые, а небо – не цвета свежего масла. И точно так же невозможно объяснить господину Ренуару, что женское тело – не кусок мяса в процессе гниения с зелеными и фиолетовыми пятнами, указывающими на окончательное разложение трупа.
Вроде бы остроумно… А для Поля Дюран-Рюэля это означало полную катастрофу, и вскоре он из-за финансовых затруднений прекратил покупать полотна импрессионистов.
Импрессионисты не подражали старым мастерам, но они у них учились, и они их увидели по-новому. Ренуар, восхищаясь Венерой Рафаэля, говорил: «Посмотрите на ее руки! Что за прелесть! Чувствуется, что она умеет ворочать кастрюлями…» Изучая искусство прошлого, импрессионисты поняли, что не смогут оживить старые сюжеты, что необходимо прежде всего уйти из мастерских и открыть реальность мира. Годами они писали с натуры – пейзажи, портреты, жанровые сцены. Они стремились передать в живописи свет и воздух, показать их влияние на цвет. Они многое увидели по-новому. Необычный свет ворвался в живопись, ощущение воздуха, подлинные краски природы, будь то солнечное утро на Марне, бульвары Парижа или деревенская прачка. Они работали в деревнях и на столичных улицах, в пригородных харчевнях, где собираются любители рыбной ловли, и в дешевых танцульках. Они не копировали природу, они ее воссоздавали.
Но, несмотря на враждебность общественного мнения, художники продолжили поддерживать друг друга и продолжили работать. Каждый из них развивал свой стиль и искал свои темы.
В Париже художники-импрессионисты любили собираться в кафе «Ротонда», что в квартале Монпарнас, на перекрестке Вавен (carrefour Vavin), на углу бульвара Монпарнас и бульвара Распай. Это небольшое кафе было основано в 1903 году. Затем, в 1911 году, оно было приобретено, расширено и переоборудовано Виктором Либионом. И очень скоро стало местом встречи интеллектуалов – художников и писателей.
Из имен завсегдатаев «Ротонды» вполне можно составить целую энциклопедию истории искусств. Там бывали Пабло Пикассо, Поль Синьяк, Амедео Модильяни, Анри Матисс, Альбер Марке, Морис де Вламинк, Марк Шагал, Казимир Малевич, Аристид Майоль, Гийом Аполлинер, Эрик Сати, Франсис Пуленк, Анатоль Франс и многие-многие другие.
Художники продавали в «Ротонде» свои картины. Художник и искусствовед Амшей Нюренберг писал по этому поводу: «Ротонда – это своеобразная биржа, где художники находят маршанов, которым продают свои произведения, находят критиков, согласных о них писать».[127]
Роль кафе в становлении импрессионизма – не только в том, что они поставляли необходимую тематику. В определенном смысле они служили форумом, где рождались и развивались идеи, дававшие, в свою очередь, импульс современному искусству.