Афинах как дома. А мы чувствуем себя как дома в Париже. Таковы столицы с ярко выраженной духовной жизнью – столицы духа”. Столица духа. Да, это сказано точно. Это не значит, что все оригинальные мысли рождаются в Париже. Вовсе нет. Но, по-видимому, именно здесь они обретают свою форму. Парижские разговоры, блестящие и вместе с тем глубокие, вначале вас смутили, сбили с толку. А теперь вы говорите мне, что отныне не сможете обойтись без них. Столица вкуса. Я вам говорил о парижских мастерах и о том, почему власть их творчества так постоянна. Но вкус проявляется у нас и в другом. Мне очень понравилось, что вы оценили по достоинству не только наши знаменитые рестораны, но и те маленькие, скромные по виду ресторанчики, в которых хозяин сам готовит и сам хлопочет об изысканности блюд. И не надо думать, что эта взыскательность, изысканность расслабили наши характеры. Разве Париж, столица вкуса, не является также и столицей свободы? Несколько лет назад, во время оккупации, когда многие американцы тянули меланхолическую жалобу: “Последний раз, когда я видел Париж…” – я произнес им краткую речь на тему: “В следующий раз, когда вы увидите Париж…”
Ярмарка ветчины. Париж. Около 1950 года
“В следующий раз, когда вы увидите Париж, – сказал я им, – он будет таким же красивым, каким вы его запомнили. Его памятники сохранят свои чистые линии, и все останется на своих местах; золотые трофеи на куполе Дома Инвалидов будут сверкать тем же матовым блеском; эти два прелестных дома из розового кирпича все так же будут стоять при входе на площадь Дофина. Парижан вы найдете похудевшими, ослабевшими, но не потерявшими ни остроумия, ни здравого смысла, ни мужества… Париж – город большого сердца, Париж пылкий и непокорный, Париж оккупированный, но не завоеванный, – вот что вы вновь увидите, мои американские друзья, когда в следующий раз приедете в Париж…” И вот, мой друг, вы именно это здесь увидели и отныне каждую весну вновь захотите посмотреть и еще лучше узнать».[184]
Британская писательница Айрис Мёрдок устами одного из своих персонажей говорит:
«К Парижу я всякий раз приближаюсь с замиранием сердца, даже если побывал там совсем недавно. Каждый приезд в этот город – предвкушение, каждый отъезд – разочарование».[185]
Разочарование? Нет, наверное, не разочарование, а расстройство. Расстройство тем, что опять было мало времени, что опять пробегал в суете по магазинам и по «ключевым точкам». А настоящий Париж, который точно не разочарует, невозможно узнать за несколько дней. В Париже нужно жить долго. Как писал в своем романе «Остров Крым» Василий Аксенов: «Приезжаешь в Париж и никуда не торопишься. Это наслаждение».[186]
То есть Париж – это не разочарование. Это – незавершенный аккорд. Как говорит персонаж романа Айрис Мёрдок, «это единственный город, который я способен очеловечить. Лондон я слишком хорошо знаю, а остальные города недостаточно люблю. С Парижем я встречаюсь, как встречаются с любимой женщиной, но в конце, когда все слова уже сказаны. Alors, Paris, qu’est ce que tu dis, toi? Paris, dis mois ce que j’aime[187]. Ответа нет, только старые стены отзываются печальным эхом: Paris».[188]
Париж долгие годы был целью моих устремлений, и восхитительное ощущение, с которым я впервые ступил на его мостовые, казалось мне гарантией того, что и другие мои желания будут также удовлетворены.
Власть вещей, или Париж Жоржа Перека
Сейчас Париж очень сильно изменился. И произошло это не вчера. Большая часть событий, описанных в романе родившегося в 1936 году в Париже писателя Жоржа Перека «Вещи» (Les choses), происходит во французской столице. И вот у него Париж уже предстает как скопление магазинов и развлечений, и он становится символом «общества потребления», сформировавшегося во Франции в 60-е годы прошлого века.
В романе Жоржа Перека молодая пара (Жером и Сильвия) были вместе со студенческих лет. И им очень хотелось стать богатыми. Их привлекали дома, мебель, одежда, рестораны, престижный отдых, но возможности были ограничены. Они пытались как-то «шикануть». Выходные провести на барахолке, чтобы «откопать» что-нибудь, на их взгляд, стоящее. Пусть квартирка маленькая, зато столик в ней антикварный…
Жером и Сильвия искренне считали, что они достойны большего. Но искать работу со стабильным доходом им не хотелось. Они ценили свою свободу и не желали «попадать в систему». Только при таком подходе – откуда возьмется богатство? И, как результат, их жизнь проходила в постоянных видениях, грезах и мечтах. И, в конечном итоге, они домечтались до полной потери ориентиров и целей в жизни.
А что же Париж? Париж в романе является отражением времени, он предстает в качестве модели общества нового типа, где вещи обесцениваются и устаревают быстрее, чем происходит их физический износ. Французская столица представляется как скопление увеселительных заведений (кафе, баров, кинотеатров и пр.), а также магазинов, заманивающих посетителей. Жорж Перек пишет: «Рядом с ними на улицах, по которым они не могли не ходить, было столько обманчивых, но таких привлекательных соблазнов: антикварные, гастрономические и книжные магазины».[189]
Витрина в Париже. 1920-е годы
Жером и Сильвия нашли себе квартирку на улице Катрфаж, в доме № 7, напротив мечети и совсем близко от Ботанического сада. Это 5-й округ, недалеко от станции метро «Площадь Монжа». А Катрфаж – это знаменитый французский зоолог и антрополог Арман де Катрфаж (1810–1892). Улочка эта маленькая – ее длина составляет всего 150 метров, но зато квартирка у героев романа была двухкомнатная, и окнами она выходила в хорошенький садик.
Жером и Сильвия без устали разгуливали по Парижу. Перед каждым антикварным магазином они останавливались, представляя себе обстановку своей квартирки. Долгие часы они слонялись по универсальным магазинам – зачарованные и немного испуганные обилием того, что предлагалось в них потенциальным покупателям.
Но героев романа интересовали не только магазины, но и развлекательные места: «они обнаружили ресторанчики на улицах Гобелен, Терн, Сен-Сюльпис, пустынные бары, где так приятно шушукаться, уикенды в окрестностях Парижа, длинные прогулки осенью в лесах Рамбуйе, в Во, в Компьене, почти идиллические радости, повсюду уготованные глазу, уху, нёбу».[190]
Но при этом они никогда не гуляли по самому близкому к ним 13 округу, из которого знали одну лишь улицу Гобелен, да и то лишь потому, что на ней находились четыре кинотеатра. Им больше нравилось добредать до бульваров Сен-Мишель и Сен-Жермен, а потом идти к Пале-Роялю, Опере или в Люксембургский сад. Шли они всегда медленно, останавливаясь перед всеми витринами и впиваясь глазами в их темную глубину.
Париж поражал Жерома и Сильвию обилием ярких витрин. Этот сияющий мир захватывал героев романа «Вещи» с головой и совершенно лишал критического взгляда на окружающую их действительность. Автор романа отмечает, что у Жерома и Сильвии развилась своего рода зависимость: они могли часами бродить по городу, рассматривая витрины и красивые вывески, «еще не осмеливаясь отдать себе отчет в той бессмысленной одержимости, которая становилась их уделом, смыслом их жизни, их единственным мерилом».[191]
Париж в романе Жоржа Перека играет роль испытания для героев, которое они не могут преодолеть ввиду своей духовной несвободы: «Они и восхищались всем, и уже захлебывались необъятностью своих желаний, всей этой роскошью, выставленной напоказ».[192]
Но Париж – это не только магазины. Этот город с его прекрасными выставками, театрами и музеями, безусловно, имеет огромное количество культурных объектов, где можно приобщиться к искусству. Однако Жером и Сильвия рассматривали Париж исключительно в качестве места, способного удовлетворить их жажду приобретательства и создать им «standing» – облик, отвечающий моде. Таким образом, отношение персонажей романа к Парижу можно охарактеризовать как утилитарное: Жером и Сильвия видели во французской столице лишь скопление магазинов и развлекательных заведений, что вполне соотносится с идеологией общества потребления.
Обложка журнала La vie Parisienne
Видно, что на протяжении романа парижская жизнь Жерома и Сильвии никак не продвигается, не меняется в лучшую сторону. Супруги постоянно пребывают в мире грез. Жорж Перек пишет: «Иногда они представляли себе, стараясь перещеголять друг друга обилием подробностей, расцвечивавших обычно каждую их мечту: вот он, сорокалетний хозяйчик, владелец сети предприятий, торгующих вразнос <…> она хорошая домашняя хозяйка, в квартирке у них чистота, есть телевизор, машина, есть излюбленный семейный пансиончик, где они проводят отпуск. Или, наоборот, и это было куда мрачнее, состарившиеся представители богемы, в свитерах и бархатных штанах, просиживают они каждый вечер на одной и той же террасе кафе бульвара Сен-Жермен или на Монпарнасе».[193]
Получается, что мечты героев не осуществляются, и происходит это потому, что они не желают духовно развиваться, совершенствоваться, а настоящие занятия подменяют поверхностными увлечениями. По-настоящему супругов не волнует ни работа, ни семейные отношения, ни политическая ситуация в стране, вся их жизнь заключается в блуждании от одного магазина к другому, в посещениях антикварных, книжных, кондитерских лавок, магазинов одежды, пластинок, сыров – эти места составляют их мир. По верному замечанию Жоржа Перека, «там сосредоточены были их подлинные интересы, и только к этому устремлялись их честолюбивые мечты и надежды. Там была для них настоящая жизнь, та жизнь, которую им хотелось вести: именно для обладания этими коврами, этой лососиной, этим хрусталем были они произведены на свет двадцать пять лет тому назад своими матерями, одна из которых была конторщицей, другая парикмахершей».