l’atypique (необычное). Мне ли не знать, ведь я тоже был в их числе. Однажды я пытался купить небольшое помещение в Сите де Фюзен, и купил бы, не окажись оно миниатюрой вместо большого полотна, которое вырисовывалось из рассказов риелтора.
Ажиотаж, развернувшийся вокруг покупки студий, вынудил Париж пойти навстречу настоящим художникам, которые никак не могут обзавестись достойным помещением для работы. Отныне они могут обратиться в городской совет за дешевым жильем HLM (habitation à loyer modéré) с примыкающей студией. В заявке художник может уточнить, на каком этаже должна находиться его мастерская, и указать ее минимальную площадь.
Предложение открыто для художников, граверов, скульпторов, фотографов, специалистов по компьютерной графике и разработчиков инсталляций. Все они должны представить резюме, портфолио, мотивационное письмо («Мне нужна студия – или я отрежу себе ухо») и подтвердить, что они заключили договор социального страхования художников (вероятно, их медицинская страховка включает тест на отравление краской, вдыхание мраморной пыли и чувство недооцененности). Каждые два месяца комиссия, состоящая из четырех членов городского совета и двух художников, собирается для рассмотрения заявок.
Ни одно другое профессиональное сообщество Парижа не получает жилье на льготных условиях (кроме министров, директоров школ, пожарных и директоров учреждений, которые по долгу службы вынуждены проживать на рабочем месте). Никаких льгот для водителей такси, пекарей или официантов не существует, хотя все они вносят не меньший вклад в то, чтобы Париж оставался Парижем. Хочу добавить, что льгот нет и для писателей, хотя мы, писаки, можем претендовать на комнаты в специальных резиденциях. Беда в том, что там пришлось бы жить бок о бок с другими писателями, а это значит, что вы обречены на бесконечные разговоры об авторских гонорарах, подсчете слов и употреблении точки с запятой. В общем, обо всем, чего терпеть не может человек со здоровой психикой.
Парижские художники в поисках временного помещения могут подать заявку на получение гранта и бесплатное полугодовое проживание в коммуне художников недалеко от Восточного вокзала. Если им надоест Париж, они могут потратить свой грант в партнерских резиденциях Будапешта, Нью-Йорка или Буэнос-Айреса.
Самые престижные лицеи Парижа могут изо всех сил стараться заставить детей учить математику с физикой и становиться инженерами, однако перед детьми, которые занимаются рисованием, маячат заманчивые перспективы щедрых компенсаций со стороны государства.
Музеи без очереди
В Париже десятки крупных художественных музеев, но попасть туда не всегда удается, и все из-за одной проблемы – желающих слишком много. В дождливый день весной или летом вы можете простоять в очереди в десять раз дольше, чем потом пробудете в самом музее. Даже внутри ожидает толпа, и придется хорошенько поработать локтями, чтобы протиснуться вперед и хотя бы одним глазком увидеть знаменитую картину, прежде чем вас снова отпихнут в сторону. Час ожидания, чтобы всего десять секунд постоять перед Картиной, Прославившейся Благодаря «Коду да Винчи»…
Хотя надо сказать спасибо Моне Лизе, поскольку из-за нее другие галереи Лувра относительно свободны. Залы французской живописи в крыле Сюлли всегда пустуют, и вы можете долго стоять, обмениваясь печальными взглядами с Pierrot (белым клоуном) Антуана Ватто или любоваться стройными ягодицами обнаженных натур Буше. Там же представлена недооцененная коллекция картин импрессионистов, подаренная Лувру Виктором Лионом, парижским финансистом, у которого было особое чутье на инвестиции в искусство, – взять хотя бы снежный пейзаж Моне, великолепную нагую купальщицу Дега, полотна Сислея, Ренуара и других известных художников. Тем не менее, чтобы попасть в эти залы, все равно придется отстоять длиннющую очередь в Лувр.
Но есть и небольшие музеи, посвященные творчеству одного художника или одному жанру, где толпы не такие устрашающие, – музей Гюстава Моро для любителей романтизма и Музей восточных искусств Гиме, например. Музей Родена не всегда переполнен, к тому же там есть большой сад, идеальный для пикника. Тем и хорош Париж, что даже музеи, где практически никого не бывает и где не придется томиться в очередях, способны подарить незабываемые впечатления.
Расскажу об одном из моих любимых музеев, музее художника-абстракциониста Жана Арпа (или Ганса Арпа, как его иногда называют). Он родился в 1886 году в Эльзасе (тогда еще Германии) и приехал в Париж, где уже творили восходящие звезды – Пикассо и Модильяни, незадолго до Первой мировой войны. Когда началась война, Арп избежал воинского призыва в немецкую армию, объявив себя сумасшедшим, и уехал в Швейцарию работать с художницей Софи Тойбер, которая позднее стала его женой, и русским художником Василием Кандинским. Со своей особой философией отрицания всех предыдущих художественных течений (разумеется, кроме собственного) они втроем основали новое движение, самое модернистское из всех: дадаизм. Арп, Тойбер и Кандинский начали создавать абстрактное искусство и абсурдную поэзию, взрывающие все стереотипы, и это было откликом на реальные взрывы по ту сторону Альп.
После войны Арп и Тойбер вернулись в Париж и приняли предложение другого художника-модерниста, Тео ван Дусбурга, построить дом на его участке в пригороде Кламара, недалеко от летнего домика Родена в Мёдоне.
Именно там, с перерывом на еще одну войну, Арп жил и работал до конца своих дней. Дом, дизайном которого занималась Софи Тойбер, сегодня один из лучших музеев со своими тщательно оберегаемыми художественными секретами.
Правда, эта таинственность не преднамеренная – музей и рад бы привлекать больше посетителей. Но, похоже, тот факт, что находится он в четырехстах метрах от ближайшей железнодорожной пригородной станции, хотя и сразу за Парижем, по направлению к чуть более известному Версальскому дворцу, отбивает желание посетить его даже у самых выносливых ценителей искусства.
Я и сам не сразу нашел его, и пожалел, что у меня нет телефона со спутниковой навигацией, поскольку дорожные указатели помочь были бессильны. Сойдя с поезда на станции Мёдон – Валь Флёри, я увидел указатель на «Фонд А Р П», словно в городке и не знали, что Арп – это человек. Кажется, они там решили, что это организация наподобие Anarchistes pour la Révolution Perpétuelle (Анархисты за вечную революцию) или Association des Restaurants de Poisson (Ассоциация рыбных ресторанов)[258].
Я поднялся на холм, прошел мимо модернистского домика ван Дусбурга – куб в виде 3D картины Мондриана – и затем повернул направо, где не было ни души и слышался только щебет птиц. Место было жутковатое. Здесь, на краю Мёдонского леса, у меня возникло ощущение, будто я прибыл сюда с целью изучения пород деревьев, а не в поисках художественного музея. Но спустя пару минут я увидел другой указатель, на этот раз надпись «Арп» читалась как имя, и уже через несколько метров показался дом с вывеской «Фонд Арпа».
Для тех, кому привычнее роскошный особняк Родена рядом с Домом Инвалидов или вилла Моне в Живерни, это место преподнесет сюрприз. Дом-музей – миниатюрная копия соседних домов, сложенная из местного парижского камня, а фасад напоминает глыбу коричневого коралла, залитую бетоном.
Я позвонил в калитку, чем несказанно удивил смотрительницу – она явно не ожидала гостей. Когда я объяснил, что не ошибся адресом и не пришел проверить показания счетчика, женщина позвала экскурсовода, который тоже не рассчитывал на то, что придется поработать. Впрочем, было видно, как он счастлив, что кто-то заинтересовался Арпом, и на радостях устроил мне персональную экскурсию по дому.
А там действительно есть что посмотреть. На трех этажах размещаются небольшие скульптуры, картины, гравюры, деревянные барельефы в стиле дадаизма, ковер и гобелены, выполненные в традиционных для Арпа абстрактных формах. Я не ожидал, что здесь окажется столько работ самого художника – в Живерни, к примеру, нет ни одной картины Моне.
В доме сохранена и кое-какая мебель Софи Тойбер – самодельная, натуральных цветов, судя по всему, популярная еще за полвека до того, как открыли ИКЕА. Небольшая выставка семейных фотографий включала и картинки пикника в саду с Джеймсом Джойсом и Максом Эрнстом, а также забавные снимки Софи с сестрой в странноватых «абстрактных» костюмах в стиле дадаизма.
Совсем не обязательно быть историком искусства, чтобы насладиться этим местом, однако желательно любить абстрактное искусство, а особенно каплевидные формы Арпа. Я как раз отношу себя к почитателям абстракционизма, и, кстати, ничуть не удивился, когда узнал, что округлые впадинки в его работах – это чаще всего пупки, по всей видимости, его фетиш[259]. Так же узнаваемы и скульптуры – сплошь с выпирающими ягодицами, гладкими бедрами, выгнутыми спинами и крепкими фаллосами. Они в высшей степени эротичны, хотя и невозможно объяснить почему.
Эротизм достиг апогея, когда экскурсовод достал из коробки белые перчатки и пригласил меня погладить статуи в саду. Он объяснил, что эта парижская забава – неотъемлемая часть посещения любой студии. Что ж, я приступил, чувствуя себя крайне неловко, проводя руками по всем изгибам статуй и залезая во все ямки. Нечто похожее в музее Родена рассматривалось бы как откровенная порнография, но здесь статуи абстрактны, и любое сходство с человеческими формами – всего лишь игра воображения. Тем не менее меня не покидало чувство, будто я ощупываю Венеру Милосскую.
Когда я вышел из музея, вокруг было все так же тихо и спокойно – толп паломников-художников, бредущих из Мёдона, не наблюдалось. По совету экскурсовода я спустился по холму и прошел до конца улицы, вдоль которой стояли довольно необычные современные дома. Больше всего меня поразил тот, что с зеркальным фасадом, ярко-желтыми окнами и дверными рамами, – вылитый домик Гензеля и Гретель. На мемориальной табличке на заборе сада я прочитал, что высокий кедр был подарен женой Наполеона Жозефиной своему учителю живописи. Что ж, выходит, это место вполне можно считать частью истории искусства Парижа.