Растерянный, Анри затаил дыхание.
Наконец мсье Сниф выпрямился и сказал, обращаясь к двум десяткам любопытных лиц, теснившихся у окон:
— Она умерла.
— О! — в унисон произнесли жильцы.
— Сердечный приступ, — прокомментировал мсье Флук, полный сознания своей значимости. — У бедной женщины остановилось сердце.
Плантэн немного отступил от окна, чтобы никто не видел его улыбку. Он и не надеялся, что будет улыбаться уже так скоро. «Остановка сердца. У нее, у которой и сердца-то не было…»
Он оставил возбужденную толпу во дворе за обсуждением похоронной темы, прошел в свою комнату и посмотрел на крыши. Все кошки квартала вопили, празднуя смерть своей мучительницы. Все голуби — за исключением белого, который улетел, чтобы соединиться с Пат во времени и в пространстве, — целовались на своих жердочках. Завтра Плантэн будет бросать им зерно — мешки зерна, килограммы зерна. Смерть мамаши Пампин — к добру. Отныне, после того как она долго отравляла воздух, она будет загрязнять только землю. Волна радости захлестнула Плантэна, получившего наконец-то персональное, новое доказательство существования Бога. Поскольку Бог в конце концов решил существовать, в один из дней Пат вернется — со своим красным платьем, белокурыми волосами, прекрасными серыми глазами. Пат вернется, и все внутри него пело песню триумфа, приветствуя это возвращение. Это чудо. Это безумное счастье.
За его спиной расстроенная Симона бормотала:
— Бедная женщина! Когда мы вернулись, только что, она мне сказала: «Напомните мне завтра, что я должна с вами поговорить». Я никогда не узнаю, что она хотела мне сказать!..
Ночь опускалась на крыши, на Париж, и совершенно неожиданно она пахла мелиссой.
— Кстати, Симона, — сказал Плантэн, — завтра утром, за завтраком, я буду пить чай.
Париж, февраль — март, 1964 г.