— Ничего не понимаю! — повторяла она без конца, взволнованно и бессвязно рассказывая ему о своей находке. — Но оказывается, Макс мне действительно врал. Однако, прежде чем говорить с ним об этом, я хочу, чтобы сначала мы вместе сличили оба экземпляра. На случай, если тут все-таки есть какая-то другая подоплека.
Было просто трогательно, как она все еще защищает этого старого мошенника. Подумав, они решили, что самое лучшее будет, если Роберт приедет на поезде в Ле-Везине — ехать было всего тридцать минут, — а Розали в это время съездит в больницу, отвезет Максу Марше его вещи, затем снова вернется в Ле-Везине. А привлечь старика к ответу прямо сейчас она отказывалась наотрез.
Возникала проблема с ключом от дома. Она же не могла взять его себе просто так, без всякой причины!
— А знаете что? Я просто оставлю дверь на террасу приоткрытой, — решила она наконец. — Можно чуть-чуть отодвинуть створку, и тогда мы незаметно войдем в дом из сада.
Хотя Роберт совершенно не сомневался в своей правоте, но, выйдя в Ле-Везине и увидев на перроне Розали Лоран в светлом платье, он почувствовал, как из темных глубин в нем поднимается волнение, комом вставая в горле.
Розали была бледнее обычного, и в ее иссиня-черных глазах он увидел какое-то непривычное выражение. Она нерешительно протянула ему руку.
— Моя машина стоит на той стороне, — сказала она.
Они молча ехали по тихим улицам городка. После взволнованного телефонного разговора сейчас их охватило какое-то странное смущение. Розали упорно смотрела только на дорогу впереди и кусала губы.
В тесной машине долговязому мужчине с длинными ногами нелегко было поместиться, и нервное настроение молчаливой водительницы отзывалось в Роберте немым укором. Переключая скорости, Розали нечаянно коснулась рукой его колена и торопливо стала извиняться. Он помотал головой.
— Ничего, не имеет значения, — сказал он и улыбнулся, чтобы разрядить обстановку.
Солнце уже низко опустилось на небосклоне, когда они мимо разросшихся кустов крадучись пробирались по дорожкам сада, обходя старый дом под красной черепицей, чтобы выйти сзади на террасу. Розали оглянулась, проверяя, не видел ли их какой-нибудь непрошеный наблюдатель, затем изо всех сил уперлась в раму выдвижной двери, и стеклянная дверь бесшумно скользнула вбок.
— Надо не поднимать шума, — напомнила она, хотя в этом и не было нужды.
— Не беспокойтесь, я не собираюсь устраивать соло на трубе, — приглушенным голосом ответил Роберт.
Оба вздрогнули, когда вечернюю тишину вдруг прорезала мелодия «Fly Me to the Moon»[45].
Розали резко обернулась.
— Это еще что? — произнесла она громким шепотом.
— «Fly Me to the Moon», — автоматически ответил Роберт.
— Comment?[46] — Она посмотрела на него как на дурачка, у которого не все дома, мелодия тем временем продолжала звучать. — Да выключите же вы наконец свой мобильник! Вы же всех соседей всполошите.
— Да, конечно. Сейчас.
Он полез в карман и впопыхах нажал на кнопку «ответить».
— Роберт! — Из трубки, застывшей на уровне брючного кармана, звонко вырвался высокий голос Рейчел. — Алло, Роберт! Ты меня слышишь?
Он поднял руку и поднес трубку к губам.
— Я сейчас не могу говорить, сейчас неудачный момент, — ответил он приглушенно. — Попозже я перезвоню.
— Что с тобой, Роберт! Ты бормочешь, как на исповеди у священника. Почему ты шепчешь?
Чувствуя на себе сердитый взгляд Розали, он помахал рукой.
— Мы тут как раз собираемся залезть в дом, как воры, — сообщил он в трубку громким шепотом. — Это касается рукописи. Извини, Рейчел, я должен закончить.
— Что?! — Рейчел начала выходить из себя. — Вы лезете в чужой дом, как воры? Ты что же, совсем там рехнулся? И кто это «мы»? Роберт? Роберт?!
Несмотря на громкий протест с другой стороны Атлантического океана, Роберт нажал на «отбой». Розали уже вошла в библиотеку и тянула его за собой.
— Готово! — сказала она с облегчением и быстро задвинула дверь. — Бог мой! Кто была эта истеричная особа?
— Да ну! Это так… Просто одна знакомая. Рейчел, — ответил он торопливо и тут же виновато подумал, отчего это он вдруг не признался, что это была его девушка.
С другой стороны, разве Рейчел не грозилась сама, что бросит его, если он примет приглашение поработать в Париже? Таким образом, их отношения оказались, если угодно, под вопросом, а невесту, которая скоро может стать бывшей невестой, можно с таким же успехом назвать просто знакомой, успокоил он себя довольно-таки лукавым доводом.
— Роберт?
Кажется, Розали о чем-то его спросила.
— Простите! Что?
— Рукопись.
Он торопливо расстегнул сумку и вытащил из нее коричневый конверт.
— Вот. — Он протянул ей листы. — Рейчел… Та женщина, которая только что звонила, прислала мне ее.
Розали взглянула, полистала страницы и покачала головой:
— Просто невероятно! Подождите меня тут внизу, я сейчас же вернусь.
Роберт опустился на один из диванов и услышал, как Розали взбежала по лестнице.
Скоро она вернулась запыхавшаяся, тоже с пачкой листов, и села к нему на диван.
— Вот, пожалуйста, — сказала она, кладя свою рукопись рядом с первой. — Похоже, что оба экземпляра полностью совпадают.
Роберт наклонился над столом и принялся внимательно изучать отдельные страницы.
— Вне всяких сомнений, — сказал он затем, взяв для сравнения два листа.
— Одинаковые строчки, даже шрифт тот же самый. И посмотрите вот здесь, — он указал несколько мест в тексте, — у маленького «о» всюду одно и то же пятнышко в правом углу буквы сверху. — Он взглянул на Розали. — И где же, вы говорите, вам попалась эта рукопись?
— Наверху в спальне, — объяснила разрумянившаяся Розали. — У меня там свалилась со шкафа коробка со старыми фотографиями и письмами, и среди прочего в ней была эта рукопись. — Она сложила ладони и прижала их к губам.
— Я все еще не поняла, что это значит, — сказала она. — Как к вашей матери попала рукопись Макса Марше?
Роберт пожал плечами и наставительно произнес:
— Вопрос, по-моему, надо ставить иначе: как к Марше попала рукопись моей матери? — Он заметил, что Розали смущенно теребит свою косу. — Не хочу вас обижать, мадемуазель Лоран, но, мне кажется, совершенно очевидно, где тут оригинал, а где копия.
Она кивнула и откашлялась.
— Боюсь, что вы правы, — сказала Розали и покосилась в его сторону, воинственно сверкнув глазами. — И вы, по-моему, очень этим довольны?
Он широко ухмыльнулся:
— Разумеется, доволен. Я же сын знаменитого адвоката — вы не забыли?
Он увидел, что она пытается скрыть улыбку, и обрадовался, что смог ее рассмешить. Затем на его лице снова появилось задумчивое выражение.
— Нет, если серьезно, то дело для меня тут не в том, чтобы доказать свою правоту. Точнее, не только в том. Конечно, в любом случае заслуживает осуждения то, что старик Марше решил выдать сказку моей матери за свою. Нравится вам это или не нравится, — упрямо повторил он, когда Розали замотала головой. — Но я, конечно, начинаю задаваться вопросом, какая история стоит за этой историей? Как у Марше оказался другой экземпляр? Или он был знаком с моей матерью? До Нью-Йорка ведь отсюда не близко.
— Вы же, кажется, рассказывали мне, что у вашей матери были французские родственники? И что она и раньше бывала в Париже?
— Может быть, но это было задолго до моего рождения. И сказки про синего тигра тогда еще не было. Ведь мама придумала ее для меня.
Оба немного помолчали, углубившись каждый в свои мысли и не замечая, как небо за широким окном гостиной постепенно бледнеет, окрашиваясь в разные оттенки лавандовой синевы.
И вдруг среди воцарившегося молчания Розали сказала:
— А вам не кажется странным, что ваша мама всю эту историю написала по-французски?
Он удивился:
— Нет, нисколько. Она же прекрасно говорила по-французски. Найдя эту рукопись среди оставленных ею бумаг, я даже, напротив, подумал, что она хотела напомнить мне о Париже. Недаром же позаботилась о том, чтобы я мог прочитать эту историю по-французски, правда?
Он улыбнулся немного печально и затем порывистым движением провел рукой по голове, взъерошив волосы.
Розали встала с дивана и подошла к низкому шкафчику у дверей, на котором стояли две лампы с темно-красными абажурами. Она зажгла свет.
— А что, если оставить это как есть и не ворошить прошлое? — спросила она, задумчиво проводя рукой по клавиатуре черной пишущей машинки, которая тоже стояла на шкафчике. — Честно говоря, Роберт, у меня какое-то странное чувство. Может быть, лучше не будить спящих собак… Зачем вызывать привидений…
— Какая чепуха! — Он даже подскочил на диване. — Вы не можете всерьез требовать этого от меня! Нет, я должен установить истину. Я обязан это сделать ради памяти моей матери. Очень сочувствую вам, Розали, но если вы не поговорите с Марше, то я сделаю это сам.
Она поникла и ссутулилась.
— Ну почему он ни разу не упомянул, что это старая история? — горестно воскликнула она. — Как послушать его, всегда можно было подумать, что это совершенно новый замысел.
Оттолкнувшись обеими руками от мягкого сиденья, Роберт встал и подошел к ней:
— Вы же не виноваты, Розали. Но при всей симпатии к вашему старому другу и писателю, вы должны понять и меня.
Уйдя в свои мысли, она едва заметно кивнула, между тем как ее пальцы продолжали поглаживать старый «ремингтон», словно это волшебная лампа Аладдина, способная вызвать джинна, который исполняет все желания. Затем она обернулась и решительным шагом направилась к письменному столу, который стоял у окна в соседней с библиотекой комнате. Взяв из стопки бумаг один лист, она вернулась в библиотеку.
— Погодите-ка, — сказала она и заправила лист в старую машинку.
Роберт с удивлением следил за тем, как она двумя пальцами принялась печатать небольшой текст. Внимательно изучив напечатанные строчки, она с торжествующим возгласом выдернула лист из машинки.