О, он хорошо знал, чего желает, но, по-видимому, это желание нелегко было исполнить. Он решил сменить допинг и заказал бокал красного вина.
Затем еще один. А затем ему пришла в голову мысль позвонить Максу Марше. Ему повезло, Марше ответил сразу, и Роберт чуть не рассмеялся от облегчения.
— Это я, Роберт. Ты случайно не в курсе, где может быть Розали? Мне нужно срочно с ней поговорить. — Он набрал в грудь воздуха. — Тут случилось ужасное недоразумение, интрига прямо-таки шекспировских масштабов, и Розали точно провалилась сквозь землю.
Макс немного помолчал, и Роберт почувствовал, что тот колеблется.
— Неужели она в Ле-Везине! — спросил он взволнованно. — Она у тебя?
Вполне возможно, что, удрученная и разгневанная — а Роберт скорее уж предполагал вторую возможность, — она примчалась за утешением к старому писателю.
В трубке послышался вздох Макса.
— Как же тебя угораздило такое натворить, мой мальчик? — рассудительно произнес его отец. — Розали здесь нет. Но вчера она мне звонила, очень расстроенная. Надо было все-таки предупредить ее, что ты помолвлен и у тебя есть невеста.
— Да никакая она мне не невеста! — в отчаянии крикнул в трубку Роберт и так взмахнул рукой, что опрокинул свой бокал. Его светлые брюки тут же впитали красную жидкость. — Вот проклятье! — выругался он. — Когда я уезжал в Париж, Рейчел даже перестала быть моей девушкой, — сказал он, вытирая салфеткой пятно.
— Так кто же она тогда?
— Ведьма, черт побери! Я как раз собирался позвонить ей и все сказать, а она уже тут как тут, в моем номере, и улыбается, как удав Каа.
Он стал наскоро объяснять Максу, как обстоит дело.
— Конечно, я поступил неправильно, сказав, что она просто моя знакомая, — закончил он свой рассказ. — Это я готов признать. Но тогда я ведь еще не знал… То есть все произошло так быстро… Я просто не успел осознать…
— Merde![71] — выругался Макс. — Действительно глупо получилось.
Роберт кивнул.
— Куда она могла подеваться? — сказал он нервно. — Только бы не сделала какую-нибудь глупость!
Макс тихонько засмеялся:
— Насчет этого могу тебя успокоить, мой мальчик. Розали дома, она у себя наверху. Она только что мне звонила и сказала, что «этот мерзавец опять пришел в лавку».
— Так она дома? — Подумать только, пучеглазая продавщица, ни разу не моргнув, с улыбочкой все время ему врала! Он чуть было не кинулся снова в лавку, но заставил себя успокоиться. — Хорошо. Что еще она сказала?
— Успокойся, Роберт! Еще ничего непоправимого не случилось. Она сказала, что ненавидит тебя.
— Ненавидит? О господи! — Он как безумный принялся с удвоенной силой вытирать пятно на брюках. — Как она может меня ненавидеть?.. Я же ей ничего плохого не сделал!
Все оказалось еще хуже, чем он думал. Конечно! Он же знал, какая она чувствительная! Она злопамятна. Это надо же — придираться к каждому слову!
— Поверь мне, мой мальчик, это хороший знак. — Он услышал тихий смешок Макса. — Она ненавидит тебя, потому что любит.
— Очень интересная теория! Будем надеяться, что так и есть. Во всяком случае, я-то люблю Розали, потому что люблю. — Он вздохнул с комическим отчаянием. — Ну и что же мне теперь делать, Макс? Что я могу сделать, чтобы она меня полюбила без ненависти?
— Не волнуйся, я уж что-нибудь придумаю, — ответил Макс. — Есть у меня тут одна идейка…
33
Розали лежала в постели, и белый свет был ей не мил. После того как эта неприятная наглая особа покинула лавку, у Розали ноги подкосились, и она, словно оглушенная, так и села на каменный пол. Потом она встала, заперла дверь и повесила табличку «Закрыто». На заплетающихся ногах она поднялась по лестнице на второй этаж и, как была, в голубом шелковом платье, разрыдавшись, рухнула на кровать. Слишком неожиданным было падение с небес на землю, ее раздирала боль. «Руки прочь от моего будущего мужа!» Унижение пронзило ее, как ножом.
Перед глазами у нее возникла торжествующая улыбка Рейчел, и она, вскрикнув, яростно ударила кулаком по подушке. Роберт Шерман улетит со своей красоткой-женой на самолете в Нью-Йорк. И ведь каков негодяй — не сказал ей ни слова!
Вероятно, он бы в последний день отделался от нее какой-нибудь шитой белыми нитками отговоркой и исчез с глаз долой навсегда. Он обманул ее, все-все было обманом, и она в ужасе думала, как же он хорошо притворялся! «Конечно же, — с горечью сказала она себе, — ведь притворство — его вторая натура». Рейчел недвусмысленно намекнула, что этот начитанный-преначитанный профессор литературы никогда не отказывался от маленького приключеньица! «А то Шекспир, видите ли! Какой там Шекспир! Скорее уж „Shakespeare in love“!»[72] — подумала она возмущенно. Поэтому, наверное, любая ложь так легко сходит у него с языка!
Тут она невольно вспомнила все те сладкие слова, которые нашептывал ей в субботу ночью Роберт, а вспомнив, зарыдала и заткнула пальцами уши. «Замолчи же ты наконец, Роберт Шерман! Убирайся вон из моей головы! Не хочу тебя больше видеть!» — выкрикнула она. Затем, шатаясь, подошла к письменному столу и в порыве отчаяния одним махом скинула на пол все банки с кисточками. После этого ей немного полегчало.
Розали выпила три бокала красного вина, выкурила восемь сигарет, к ней снова вернулись мысли о Роберте, она снова заплакала, потом выругалась такими словами, что матушка побледнела бы, если бы их услышала, и наконец вытащила из корзинки Уильяма Морриса и бережно положила собачку к себе на одеяло.
Тихонько повизгивая, та подняла голову и посмотрела на Розали глазами, в которых светилась бесконечная преданность, на какую способна, наверное, только собака.
— Ах, Уильям Моррис! — сказала Розали, прежде чем погрузиться в сон.
— Похоже, ты единственный мужчина в моей жизни, который меня никогда не бросит.
На следующий день, когда Роберт Шерман снова явился в писчебумажную лавку, Розали все еще пребывала в кровати. Услышав взволнованные голоса внизу, она босиком подкралась к двери. Осторожно став одной ногой на ступеньку, она перегнулась через перила винтовой лестницы, чтобы одним глазком подсмотреть, что там делается.
Роберт стоял посреди лавки с сердитым лицом и горячо препирался с мадам Морель, которая, скрестив руки, преградила ему путь.
— Non, monsieur, она уехала, — произнесла мадам Морель.
Затаившись на верхней ступеньке, Розали кивнула и еще больше вытянула шею, чтобы ничего не упустить.
— Что значит уехала? Что за bullshit[73] вы мелете! — закричал на нее Роберт. — Я знаю, что она дома. Так что хватит дурить мне голову, и дайте мне, наконец, пройти!
Мадам Морель продолжала стоять перед разъяренным Робертом непоколебимо, как крепостная стена, и только с сожалением качала головой.
Она действительно хорошо выполняла порученное дело.
— Мне очень жаль, мсье Шерман, но мадемуазель Лоран действительно уехала…
Роберт кинул взволнованный взгляд на лестницу, и Розали отпрянула.
— Да вот же! — крикнул он. — Только что я видел, как там высунулась нога.
Оттолкнув мадам Морель, он ринулся вверх по винтовой лестнице.
В два прыжка Розали снова оказалась в кровати. Она едва успела натянуть на себя одеяло и немножко пригладить растрепавшиеся волосы, как он уже влетел в комнату. С некоторым удовлетворением она отметила, что и он был не в лучшей форме — небритый и с темным пятном на брюках. Как видно, строгая Рейчел устроила ему порядочную головомойку.
— Это еще что такое! — сердито крикнула она на него. — Убирайся отсюда!
Схватив подушку, она швырнула ее ему в голову.
— Розали! — воскликнул он, уворачиваясь. — Пожалуйста! Выслушай меня!
Она замотала головой:
— И не подумаю! — Затем, сузив глаза, она сердито посмотрела на него. — Что же так — еще не улетел на самолете со своей невестой?
— Самолет летит завтра, — ответил он. — И улетает только моя невеста… то есть я хотел сказать… — Он извиняющимся жестом развел руками. — На самом деле Рейчел никакая мне не невеста. — Он робко попытался улыбнуться. — Не невеста и не моя девушка.
— А просто знакомая, — перебила Розали его беспомощный лепет.
Схватившись за голову, он застонал:
— Ладно, ладно! Я знаю, что не должен был так говорить. Знаю, что все свидетельствует не в мою пользу, но поверь мне: все это — одно сплошное недоразумение.
Розали громко засмеялась:
— Не верю! Ты же не всерьез произнес эту дурацкую фразу, так ведь? — Она выпрямилась и продолжала говорить сидя, наставив на него указательный палец. — Твое «одно сплошное недоразумение» приходило вчера ко мне в лавку, и она все рассказала про ваше знакомство. Кажется, она показала мне кольцо? — Изображая беспамятность, Розали хлопнула себя по лбу. — Да, показала. И потребовала: «Руки прочь от моего будущего мужа!» Да, и это тоже. Твое сплошное недоразумение вчера вечером было у тебя в номере, ведь так? — Подумав секунду, Розали кивнула. — Ну конечно было!
— Ты приходила в «Каштановую гостиницу»?
Она мотнула головой:
— Нет, но я туда звонила. Ну есть ли границы человеческой глупости? Случайно за стойкой регистрации дежурила моя знакомая Кароль Дюбуа, и, когда я попросила соединить меня с мсье Шерманом, она посмеялась и сказала, что мсье Шерман, вероятно, сейчас занят, потому что к нему приехала из Америки невеста.
Глядя на побледневшего Роберта, Розали злорадно кивнула:
— Ну что ты скажешь на это, враль несчастный?
Жестом отчаяния Роберт прижал к лицу сложенные руки и на мгновение закрыл глаза.
— Розали, — сказал он проникновенно. — Рейчел красива и умна, и она знает, как запутать людей. Когда я отправлялся в Париж, наши отношения были на грани… по разным причинам. А тут вдруг она примчалась в Париж и подстерегла меня в гостинице…