В следующую секунду она уже опустилась на колени рядом с лежащим господином, на лбу у него красовалась упавшая голубая поздравительная открытка.
«Каждый поцелуй — это маленькое землетрясение», — было написано на открытке.
— Вы целы? — Розали осторожно сняла с его головы открытку и сейчас вглядывалась в искаженное болью лицо незнакомца.
Он со стоном открыл глаза.
— А-а-ах! Черт! Спина! — выговорил он и попытался встать. — Что случилось?
Он сердито посмотрел на погнутую проволочную стойку для открыток, оказавшуюся у него на груди, и на валявшиеся вокруг открытки.
Розали озабоченно взглянула на него и освободила из-под пустой стойки:
— Неужели вы ничего не помните?
Господи, только бы у старика не было сотрясения мозга!
— Моя собака залаяла, и вы опрокинули стойку с открытками.
— Да… Верно… — Незнакомец, казалось, задумался. — Собака! Откуда она вдруг взялась? Подумать только! Эта псина меня, наверное, испугала.
— А вы испугали ее — вы же поставили свою палку прямо ей на лапу.
— Да что вы? — Он, кряхтя, поднялся в сидячее положение и потер затылок.
Розали кивнула:
— Давайте я вам помогу! Вы можете встать?
Она подхватила его под локоть, и он кое-как поднялся на ноги.
— Ох! Вот чертово невезение! — Он схватился за поясницу. — Подайте мне палку! Проклятая спина!
— Возьмите!
Он неуверенно сделал несколько шагов, и Розали отвела его к креслу, которое стояло в углу радом с кассовым столиком.
— Присядьте и отдохните! Принести вам стакан воды?
Незнакомец осторожно сел, вытянул свои длинные ноги и, принимая из ее рук стакан с водой, попытался выдавить из себя улыбку.
— Надо же, какая незадача! — произнес он, качая головой. — Но Монсиньяк был действительно прав. Вы — то, что надо для «Синего тигра».
— А-а-а… Как вы сказали? — Розали широко раскрыла глаза и смотрела на него, закусив губу.
По-видимому, дело обстоит хуже, чем она думала. Бедняга, похоже, сильно пострадал. Только этого не хватало! Она почувствовала нарастающую панику.
У нее не было на собаку страховки в случае гражданской ответственности. Что, если этому человеку нанесен вред?
Розали была чемпионкой по части предугадывания всяческих несчастий. Стоило чему-то случиться, как она мгновенно представляла себе все, что еще может произойти, не исключая самого худшего. Все это прокручивалось у нее в голове как кинофильм, только быстрее.
Мысленно она уже видела перед глазами явившуюся в лавку толпу возмущенных родственников, которые обличающе показывали пальцем на собачью корзинку с сидящим в ней Уильямом Моррисом, а тот виновато прятал глаза. Она так и слышала гнусавый голос мсье Пикара: «А что я вам говорил! Собакам не место в лавке». Но ведь Уильям Моррис был смирный как овечка.
Он же не делал ничего плохого. Он сидел, испуганно забившись под прилавок, и смотрел на нее оттуда круглыми глазами.
— Странно, но вы мне кого-то напоминаете, — сказал незнакомец в синем плаще. — А вы как — любите детские книги?
Он наклонился вперед и тихонько застонал.
Розали проглотила комок в горле. У бедняги все мысли в голове перепутались, это же сразу видно.
— Послушайте, мсье, вы уж посидите спокойно, хорошо? Не двигайтесь! По-моему, нам нужно вызвать врача.
— Нет-нет, как-нибудь обойдется! — отмахнулся незнакомец. — Не надо мне никакого врача. — Он ослабил на шее шарф и глубоко вздохнул.
Она внимательно посмотрела на него. Сейчас он производил впечатление совершенно нормального человека. Но впечатление могло быть обманчивым.
— Хотите… Хотите, я кому-нибудь позвоню, чтобы за вами приехали?
Он снова помотал головой:
— Не нужно. Вот приму сейчас эту дурацкую таблетку, и все пройдет.
Она на секунду задумалась. Дурацкую таблетку? Это как понимать? Может быть, он сидит на психотропных лекарствах? Может быть, все-таки лучше позвать кого-то на помощь?
— Вы живете где-нибудь поблизости?
— Нет, нет. Когда-то я жил в Париже. Но это было давно. Я приехал на поезде.
Розали сделалось не по себе. Этот человек с самого начала вел себя как-то странно. Она с сомнением посмотрела в его сторону. Ведь постоянно приходится слышать про недееспособных стариков, которые пропадают из дому, потому что ушли и заблудились.
— Скажите, мсье… А как вас зовут? Я хочу сказать, вы можете вспомнить свое имя? — осторожно спросила Розали.
Он удивленно вскинул голову. Затем громко расхохотался.
— Послушайте, мадемуазель, — с головой у меня все в порядке, не в порядке спина, — заявил он с широкой улыбкой, и Розали почувствовала, как краснеет. — Извините, что я забыл представиться. — Он протянул ей руку, и она нерешительно ее пожала. — Макс Марше.
Розали остолбенела от неожиданности и покраснела еще больше.
— Не может быть! — запинаясь, сказала она. — Вы — Макс Марше? То есть тот самый Макс Марше? Детский писатель? Тот, кто написал «Зайца — Сливовый Нос» и «Маленькую ледяную фею»?
— Он самый, — подтвердил Макс, улыбаясь. — Не хотели бы вы, мадемуазель Лоран, сделать иллюстрации к моей новой книжке?
Макс Марше был героем ее детства. Розали с восторгом прочла все его книги. Она полюбила историю «Маленькой ледяной феи», а приключения зайца Сливовый Нос запомнила чуть ли не наизусть. По книжкам, которые она летом брала с собой на дачу и читала на ночь в кровати, было заметно, что они не стояли без дела на полке: они были сильно захватаны, в них было много загнутых уголков, а кое-где страницы даже заляпаны шоколадными пятнами. Эти книги до сих пор стояли дома в шкафу в бывшей детской. Розали даже во сне не могло присниться, что она когда-нибудь познакомится с самим Максом Марше. А уж что она однажды станет иллюстратором его книги — это… Это и вообще походило на чудо.
Несмотря на то что первое знакомство со знаменитым детским писателем произошло довольно сумбурно, если не сказать — ошеломительно, остальное в тот день складывалось удачно.
Макс Марше рассказал Розали о своем издателе Монсиньяке, который, как оказалось, первым обратил на нее внимание, когда его жена Габриэль после продолжительной прогулки по сен-жерменским магазинам вернулась с покупками, среди которых была не только хорошенькая сумочка, купленная в «Секвойе» на улице дю-Вьё-Коломбье, и туфельки от «Скарпы» на улице дю-Драгон, но и несколько поздравительных открыток, которые нарисовала Розали.
В отличие от Макса, мадам Монсиньяк, побывав в лавке, не учинила там никакого разгрома.
Оправившись от испуга и выяснив все недоразумения, Розали весело собрала с пола разлетевшиеся открытки и навела в лавке порядок.
Нежданный гость, хоть и рад был бы ей помочь, при всем желании не мог этого сделать. Макс Марше все это время просидел в кресле, не вставая. Дело кончилось тем, что Розали, отказавшись от мысли вызвать врача, на всякий случай позвонила Рене.
— Прострел, — определил Рене, оглядев Макса взглядом профессионала, и сразу же созвонился со своим приятелем, костоправом Венсаном Мора, который вел прием неподалеку от «Луны-Луны».
И вскоре пациент был уже у него и лежал на кожаном массажном столе.
Под крепким нажатием уверенной руки Венсана Мора в крестцово-подвздошном суставе что-то несколько раз громко хрустнуло, и уже вскоре Марше покинул приемную костоправа, поняв, к своему изумлению, что совершенно избавился от боли.
Он чувствовал себя помолодевшим на десять лет и, помахивая тростью, бодрой походкой вернулся в лавочку на улице дю-Драгон, чтобы пригласить ее владелицу вместе с Рене в ресторан. После всего случившегося Макс хоть как-то решил их отблагодарить и, к собственному удивлению, понял, что делает это с искренним удовольствием.
Во-первых, что-то подсказывало ему, что из Розали Лоран получится хороший иллюстратор. А кроме того, у него впервые за долгое время не болела спина.
Так что, можно сказать, он убил сразу двух зайцев.
Розали в этот вечер от волнения никак не могла уснуть. Рядом блаженно похрапывал Рене, которого сразу сморило после изобильного ужина с двумя бутылками красного вина, от такого угощения, состоявшего из превосходного цыпленка в винном соусе и непривычного для него высококалорийного десерта в виде крем-брюле, он уснул как убитый. В кухне за закрытой дверью отсыпался, дергая во сне лапками, утомленный переживаниями Уильям Моррис, который после всего случившегося целый день, не вылезая, просидел под прилавком, недоверчиво поглядывая на стойку с открытками.
Розали улыбалась, устремив взор в потолок.
Прежде чем и ее сморил сон, она достала из-под кровати голубую записную книжечку и сделала очередную запись:
Самое худшее в этот день:
Хотя лавка была закрыта, явился вдруг какой-то сердитый человек и опрокинул стойку с моими открытками.
Самое лучшее в этот день:
Сердитый человек, оказывается, был МАКС МАРШЕ, и я, Розали Лоран, буду иллюстрировать его книгу!
5
И вот вскоре, в один весенний апрельский денек, в жизнь Розали вошла история про синего тигра, навсегда изменив ее течение. В конце концов, в жизни каждого человека бывает своя история, которая становится поворотным пунктом, хотя далеко не все люди это осознают.
Когда утром Розали вышла открывать лавку и, как всегда, посмотрела вверх, она увидела над головой фарфоровое небо такой нежной и прозрачной голубизны, какая бывает только после прошедшего над Парижем проливного дождя в апреле. Мостовая еще не просохла, на тротуаре две птички ссорились из-за кусочка хлеба, в лавке напротив поднимали жалюзи над витриной, и у Розали впервые появилось чувство, что сегодня наступил особенный день, когда начнется что-то новое.
После памятного посещения Макса Марше она каждый день ожидала обещанного письма. Ей все еще трудно было поверить, что это ей предстоит иллюстрировать его новую книжку. Она надеялась, что не разочарует знаменитого писателя и его издателя. Во всяком случае, она постарается вложить в рисунки все, на что только способна. Это был ее великий шанс. «Иллюстрации Розали Лоран». Она заранее чувствовала прилив необыкновенной гордости. То-то ее мать удивится! А уж тетушка Полетта тем более! Бедная тетя Полетта! Как жаль, что она не видит!