– Придерживаешь информацию, Найтли?
– О да.
– Переключись на видеорежим, когда войдешь в свою квартиру. Я хочу смотреть тебе в глаза, когда ты будешь раскрывать все свои секреты.
Я услышала, как захлопнулась дверь, звук брошенных куда-то ключей, и еще мне показалось, что он снимает свои черные кеды. Я воспользовалась моментом, чтобы взять с комода поднос, и откинулась на спинку кровати с тортом и виски на коленях. Я услышала, как открылся и закрылся холодильник, а затем раздалось отчетливое шипение открываемой крышки от пивной бутылки.
– Окей, Мартин, – сказал Джейсон. – Я приближаюсь к своей посадочной площадке под названием «мой диван». Давай переключимся на видеорежим.
Я подождала, пока мой телефон просигналит, и мы переключились. Я поставила телефон на поднос, чтобы говорить с ним, пока отщипываю кусочки торта. Теперь, согревшись, я почувствовала, что умираю с голоду. Когда Джейсон появился на экране моего телефона, он был в такой же позе, как и я, только на кожаном диване и с пушистым одеялом, натянутым на грудь.
Была какая-то интимность в нашем с ним разговоре: мы видели друг друга в домашней обстановке, где можно расслабиться, потому что все заботы остались за дверью. Внезапно этот момент и вид Джейсона – озорной блеск в глазах и темные волосы, падающие на лоб, – все это показалось мне даже слишком интимным и я отвела взгляд от дисплея.
– Ладно, расскажи мне о своем дне, – попросил он. – Чем ты занималась? С кем познакомилась? Рассказывай все. Не скупись на детали.
Я тряхнула головой, напоминая себе, что разговариваю с Найтли. Нет причины чувствовать себя смущенной. В конце концов, мы были коллегами.
– Ну, раз уж ты спросил, я начала свой день с танцев на пилоне, – сказала я.
В то время как я произносила это, он как раз делал глоток, и пиво выплеснулось у него изо рта прямо на телефон.
– Вот дерьмо!
Он вскочил с дивана и поспешил на кухню за бумажными полотенцами, затем вернулся и вытер себя, телефон и диван. Пока он был занят, я успела отправить в рот три солидных кусочка торта. Не буду врать: я получила извращенное удовольствие, наблюдая за шокированным Найтли.
– Танцы на пилоне? В смысле – экзотический танец? В смысле – танец на шесте, как в стрип-клубе?
– Это разновидность фитнеса, – чопорно ответила я.
– Да, конечно, фитнес, – он плюхнулся обратно на диван. В его глазах появился радостный блеск. – Кто-нибудь записывал это на видео?
Теперь была моя очередь поперхнуться напитком.
– Черт возьми, нет, – ответила я. – А даже если бы и да, ты бы никогда его не увидел.
– Зануда.
– Как я уже сказала, разговаривать с тобой – все равно что болтать с четырнадцатилетним школьником.
– Да-да, продолжай рассказывать и не забывай про детали, – Джейсон помахал пивной бутылкой в знак согласия и сделал большой глоток.
– Нет никаких деталей. После этого я еле-еле добралась до этой гостиницы, где сейчас наслаждаюсь вкуснейшим тортом, – я подняла вилку, прежде чем откусить очередной кусочек.
Джейсон молча смотрел, как я жую, потом его глаза сузились.
– Мартин, у меня к тебе очень конкретный вопрос, – сказал он. Я с любопытством встретила его взгляд. – Какого черта ты делаешь в Ирландии?
Глава двенадцатая
Я же сказала тебе, что ищу старых друзей и все такое, – ответила я. Больше я ничего не добавила, хотя то, что я сейчас сказала, было не совсем точно.
– Вообще-то нет, – возразил Джейсон. – Ты сказала, что поехала туда, потому что ты трудоголик – что неудивительно – и тебе нужно восстановить связь со своим прошлым, но я знаю, что происходит нечто большее, так что выкладывай. Потому что в офисе все молчат. Всякий раз, когда я спрашиваю об этом Эйдана или твою правую руку, Джулию, они убегают из комнаты, как будто я их поджег. Так скажи мне, почему ты бросила все и помчалась в Ирландию? И я не верю ни единому слову насчет поисков счастья, потому что, когда ты мучила меня здесь, в Бостоне, ты выглядела вполне счастливой.
– Это потому, что мне нравится причинять тебе боль, – ответила я, и это была почти правда.
– Мартин, – его голос был тихим, – поговори со мной. Расскажи мне, что у тебя там происходит.
– Ну, завтра я еду на утесы Мохер, – сказала я. Это была чистая правда. – А потом вернусь в Дублин и полечу в Париж.
– Франция?
– Ну не Техас[22] же.
– Так, теперь ты едешь во Францию. Зачем?
– Это следующая остановка в моих поисках, – сказала я.
Он поставил пиво и потер руки.
– Вот теперь мы кое-чего добились. Что это за поиски и почему ты ими занялась?
– Я пытаюсь найти себя, – ответила я. Джейсон уставился на меня в ожидании подробностей, и я нехотя добавила: – Я пытаюсь вспомнить, каково это… о боже, если ты будешь смеяться надо мной, я точно тебя прибью.
Он приложил к голове два пальца – жест, который вроде бы означал приветствие у бойскаутов. Неважно.
Я секунду смотрела на него, а потом сказала:
– Я пытаюсь вспомнить, каково это – быть влюбленной.
К моему бесконечному облегчению, он не стал надо мной издеваться, а вместо этого с любопытством склонил голову набок:
– Что значит «пытаешься вспомнить»? Неужели это было так давно? И зачем нужно было пересекать океан, чтобы это сделать?
Тут все и началось. Он словно ткнул палкой в плохо построенную плотину, и мои поначалу сбивчивые объяснения, которые ничего не объясняли, породили внутри меня волну, поток информации, которую я уже не могла удержать при себе, даже если бы захотела.
– Мой отец снова женится, – сказала я, – на женщине, которую он встретил всего несколько недель назад, потому что они думают, что безумно влюблены друг в друга. Они хотят, чтобы я присутствовала на их свадьбе, но я не могу… я никогда… я никогда даже вообразить себе не могла, что мой отец сможет снова на ком-то жениться, и я просто…
Он ждал, не перебивая, не говоря мне, что я должна делать или чувствовать. Он просто слушал.
– Когда отец сообщил мне, что женится во второй раз, я не могла найти в себе сил порадоваться за него, – сказала я, – я все время думала: «почему»?
– Что «почему?»
– Почему он захотел снова жениться, почему именно сейчас, почему она, почему они не могут просто жить вместе и почему он хотел, чтобы я была частью этого события – ну ты понял, вот эти вот «почему», – сказала я.
– Полагаю, что, когда отец сообщал тебе эту новость, все прошло не очень хорошо.
– Ну и кто из нас теперь мастер преуменьшения? – спросила я. – Я причинила боль своему отцу, а потом он спросил меня, когда я перестала впускать любовь в свое сердце.
– Оу! Наверное, это было тяжело слышать.
Я молча кивнула и, встретившись с ним взглядом, увидела в нем сочувствие и быстро отвела глаза.
– Так оно и было. И конечно же, моя младшая сестра Аннабель считает, что на самом деле все просто замечательно, и что дело во мне, и почему бы мне просто не порадоваться за папу, и прочие бла-бла-бла. Мне было немного неприятно все это слышать, особенно когда она сказала, что у меня не было полноценных отношений с того времени, как я вернулась из-за границы семь лет назад.
– Семь лет? – Джейсон казался ошеломленным, его глаза расширились и выглядели как огромные летающие тарелки.
– Да. В течение года после окончания колледжа, до того как умерла моя мама, я трижды влюбилась: в Колина в Ирландии, Жан-Клода в Париже и Марчеллино в Италии. Аннабель подумала, что если я вернусь и найду этих парней, то, может быть, вспомню, каково это – влюбляться, и тогда с радостью приму тот факт, что мой отец снова женится. Это безумие, я понимаю, но я не знала, что еще делать.
Я отправила в рот еще один кусочек торта.
– Эй-эй-эй, – Джейсон взял свое пиво и сделал большой глоток, затем опустил бутылку и пристально посмотрел на меня. – Ты хочешь сказать, что за один год у тебя было три разных мужчины и с тех пор ни одного?
– Вот только не надо меня осуждать, – я ткнула в него вилкой, как будто собиралась ударить его ею, – мне было двадцать два года, я только окончила колледж и я любила каждого из них.
Он скорчил недовольное лицо:
– Что? Я и не собирался. Три парня за год – это вполне прилично. Меня привел в замешательство твой семилетний «сухой период».
– Он был не совсем «сухой», – сказала я. – Просто не было подходящего кандидата для полноценных отношений.
– Нет, я отказываюсь признать, что во всем Бостоне ты не нашла ни одного мужчины приемлемым в сексуальном плане хотя бы на полупостоянной основе.
– Не нашла, – настаивала я.
– Неужели? И ты даже из вежливости не собираешься притвориться, что хотя бы на мгновение подумала и обо мне? Мне больно, Мартин, мне очень больно.
Я рассмеялась, зная, что он дразнит меня, и он улыбнулся в ответ.
– Итак, это была моя история, и я больше не хочу об этом говорить. А теперь рассказывай, что там за офисные сплетни. Я чувствую себя абсолютно оторванной от внешнего мира.
– Ну, все началось с большого скандала по поводу холодильника в общей комнате для персонала, – сказал он.
– И в чем же суть скандала? – спросила я. – И еще меня безумно интересует, кто с кем поссорился.
– О, это даже лучше, чем просто ссора, потому что в ней замешана кое-какая тайна.
– Я вся внимание.
– Ты знакома с Мишель Фернандо из отдела кадров? – спросил он.
– Угу, – я старалась не сделать гримасу, но она выскользнула сама собой.
– Ну да, вижу, что ты ее знаешь.
Я прикусила губу:
– Она просто немного жестковата, понимаешь? Если уж я об этом говорю, это определенно что-то значит.
Он рассмеялся:
– Действительно. Ну, кто-то взял сэндвич с индейкой, который она принесла на обед несколько дней назад, и отрезал четвертую часть.
– Четвертую часть? Почему бы не взять его целиком?
– Вот именно, – он поднял одну бровь. – Излишне говорить, что Мишель сразу заметила пропажу. Она буквально оклеила «место преступления» бумажками, на которых написала, что ищет виновника и требует возмещения ущерба.