– Прекрати, – сказала я. – Я не знаю, что с ним такое, но я ушла, и со мной все в порядке. Никого не требуется избивать.
– Челси, – он назвал меня по имени, и это застало меня врасплох. Он когда-нибудь называл меня так раньше? Я не могла вспомнить. Мне понравилось, как это прозвучало в его глубоком голосе. – Определенно требуется, и возможно, с нанесением тяжких телесных повреждений. Этот парень пытался продать тебя, как кусок грудинки, какому-то гнусному миллиардеру…
– Свиное брюхо? – перебила я его. – Вот, значит, с чем ты меня сравниваешь?
– Что? – он выглядел очень серьезным. – Это бекон. Бекон лучше, чем золото.
Я рассмеялась, чего, как я подозревала, он и добивался.
– Я бы предпочла золото.
– В любом случае это был идиотский ход, и он заслуживает того, чтобы ему надрали задницу.
– Возможно, – сказала я. И все же мне не хотелось зацикливаться на этом. – Мы можем больше не говорить об этом? Это заставляет меня чувствовать себя глупо и мерзко.
– Ты не должна себя так чувствовать. А вот он… – Джейсон нахмурился.
– Кроме того, ты должен теперь сказать мне, кто, по-твоему, Четвертичный Вор, – сказала я.
– Вполне справедливо, – сказал он. – Я думаю, что это Билл Листрум.
– Билл? Но ему шестьдесят семь лет, и он самый милый человек на свете. Это не может быть он?!
– А еще ему не дали повышение, которое в итоге получила Мишель, и он отчитывается перед ней в течение трех лет, что должно быть довольно неприятно, – сказал Джейсон. – Он собирается на пенсию. Ему нечего терять.
– Ладно, я понимаю, что в этом есть какой-то смысл, но Билл? – я отрицательно покачала головой. – Этого не может быть. С другой стороны, я ведь доказала, что не очень хорошо разбираюсь в людях, не так ли? Так что считаю твою теорию вполне обоснованной.
– Ну хорошо. У нас более важный вопрос: что нам делать теперь, когда твой вечер оказался свободным?
– Забраться в постель и притвориться, что сегодня ничего не произошло.
– Non non, – запротестовал он с безупречным французским акцентом, что заставило меня улыбнуться. – Посмотри на себя. Ты потрясающе выглядишь. Ты не можешь прятаться в своей комнате. Тебе нужно снова сесть в седло.
– Фу, ну почему всегда говорят именно про седло? Седла оставляют синяки на ягодицах. Почему бы не сказать: «Тебе нужно вернуться в ванну, наполненную пеной, маленькая леди».
Он рассмеялся:
– Пусть будет по-твоему, но мы с тобой пойдем гулять по городу.
– Что? Но я не… – Я хотела сказать, что не была одета, но это было явно не так.
– Вот именно, – сказал он, поднимаясь на ноги. – Сиди здесь и наслаждайся своим вином. Я собираюсь переодеться, и потом мы пойдем покорять Город света, детка.
О боже!
Глава восемнадцатая
Его костюм, возможно, и не был французским, но сидел на нем отлично. Он был темно-синего цвета и облегал его широкие плечи, сужаясь к поясу. Также на нем были белая рубашка без галстука, темно-синие брюки в тон и темно-коричневые туфли – никаких кед Converse. Удивительно! С другой стороны, поскольку он примчался сюда, чтобы занять мое место после того как мы поужинаем с Северином, вполне логично, что он захватил с собой свой самый элегантный костюм.
По правде сказать, выглядел он потрясающе. Я предполагала, что он и раньше был красив, даже когда я его ненавидела, но теперь я узнала его вне офиса и могла оценить. Джейсон Найтли определенно был устроен гораздо сложнее, чем мне казалось.
Я смотрела, как он идет ко мне через внутренний дворик, и чувствовала, как у меня поднимается настроение. Я была в Париже, и со мной был красивый и, что не менее важно, приятный в общении мужчина, чтобы составить мне компанию. В самом деле, чего еще может желать девушка?
Не того, конечно, чтобы ее выставили полной дурой, но, по крайней мере, я покинула вечеринку до того, как оказалась в безвыходной ситуации. И я получила огромное удовольствие, облив Жан-Клода шампанским. Это помогло.
– Оке-е-ей, ты улыбалась, а потом выражение твоего лица сменилось глубоким хмурым взглядом. Что произошло с момента, как я появился и пока дошел сюда? – спросил он.
– Ничего, – ответила я.
– Прошу, – он покачал головой. – Твоя морщинка настолько глубокая, – он сделал паузу, чтобы осторожно потрогать кожу между моих бровей, – что я мог бы туда спуститься.
Я тут же перестала хмуриться:
– Лучше?
– Намного, – Джейсон протянул мне руку и помог подняться. – Пошли, у нас мало времени.
– Я думала, у нас впереди целая ночь, – сказала я.
– Но для начала нужно сделать кое-что важное, – произнес он. – На самом деле мы уже довольно сильно опаздываем.
Он уже оплатил счет, и мы поспешили из пивной. Джейсон держал меня за руку. Он подошел к тротуару, поднес свободную руку ко рту и пронзительно свистнул. Такси появилось словно из ниоткуда. Джейсон открыл дверь и не слишком нежно втолкнул меня внутрь.
– К Эйфелевой башне, s’il vous plaît[61], – сказал он.
– О, это отличная идея, – обрадовалась я, – но нам нужны билеты, чтобы подняться на башню, а я сомневаюсь, что их еще можно купить.
Он вытащил из кармана пиджака два билета. Мои глаза расширились:
– Что?
– Пара, которая снимала квартиру до меня, неожиданно уехала из города. Они оставили билеты у Зои, и она предложила их мне за определенную плату, когда я собирался туда заселиться. Я думал, что пойду один, но тут появилась ты, – он взглянул на билет, на котором была временная отметка. – К тому же мы сможем купить шампанское в баре прямо наверху.
– Напиться на Эйфелевой башне, – сказала я, – эта ночь становится все лучше.
– Вот это моя девочка!.. – Джейсон выглянул в окно, чтобы убедиться, что мы продвигаемся.
Вдалеке виднелась башня, мы приближались. Я почувствовала, что начала нервничать. Я ненавидела спешку. А что, если мы не успеем? Билеты пропадут, и мы все пропустим… Я никогда не хотела оказаться на вершине башни с бокалом шампанского так сильно, как сейчас.
– Эй, – Джейсон схватил меня за руку и крепко сжал, – не волнуйся, мы успеем.
В этом был весь он. Парень, который никогда ни о чем не беспокоился и абсолютно спокойно ко всему относился. Он всегда считал, что все будет хорошо, а если и нет, то он с этим справится. Это была полная и абсолютная противоположность тому, как была устроена моя жизнь, но в этот раз, только лишь в этот раз, я собиралась расслабиться, позабыть о своей чрезмерной пунктуальности и довериться Вселенной. Если нам суждено подняться на Эйфелеву башню, мы обязательно это сделаем, а если нет, то, значит, так тому и быть.
Когда таксист остановился возле башни, Джейсон рассчитался с ним, а я вылезла из машины. Ночь выдалась холодной, и я пожалела, что не захватила с собой пальто. Я могла отморозить себе задницу там, наверху. Ну что ж, как там говорят французы? C’est la vie[62]. Оно того стоило.
– Пошли, – Джейсон снова схватил меня за руку. – Нам надо бежать!
Я была не в кроссовках, но, по крайней мере, не на шпильках. И я позволила Джейсону протащить меня сквозь толпу, мимо карусели, через улицу, к входу. Ворвавшись в парк, мы поспешили сквозь темноту и миновали продавцов безделушек, которые расстелили на земле свои одеяла и демонстрировали крошечные Эйфелевы башни, сверкающие всеми цветами радуги.
С нашими билетами мы попали в очередь, которая двигалась быстрее, чем общая, промчались через охрану и металлодетекторы. Мы поднялись по лестнице, задержавшись, чтобы предъявить билеты человеку за стойкой. Он жестом показал нам, чтобы мы шли дальше, и мы прошли через небольшую комнату, а затем вместе с группой других разодетых людей встали в очередь к лифту, который должен был доставить нас на второй этаж. Лифт подъехал быстро, и Джейсон втолкнул меня в него. Мы двинулись наверх, прямиком в нутро Эйфелевой башни. Я заметила, что Джейсон все еще держит меня за руку. Я бы отстранилась, но мои пальцы были холодными, а его – теплыми.
Мы поднялись на второй этаж, но времени любоваться видом не было, так как нам нужно было успеть на другой лифт, который поднимался на самый верх башни. Еще несколько ступенек – и мы попали в очередь, которая змеилась вокруг платформы. Очередь двигалась стремительно, так как близился конец вечера, и мы довольно быстро вышли в узкий коридор.
Там было уже четыре лифта: два красных и два желтых. Они работали попарно, как противовес друг другу. Когда один из лифтов освободился, мы втиснулись в него. Я была прижата к стеклу, а Джейсон стоял позади, защищая меня от толпы, которая собралась в лифте вместе с нами.
Они могли бы раздавить меня, но мне было все равно. Теперь, спустя столько времени, я наконец понимала, почему Париж называют Городом света. И дело было не только в том, что здесь творилась история в эпоху Просвещения. Пока мы медленно поднимались в небо, я смотрела сквозь стекло, сквозь замысловатую железную конструкцию на прекрасные золотые огни города, раскинувшегося передо мной. Это было захватывающе.
– Ух ты, как красиво, – прошептал Джейсон мне на ухо.
Я повернула голову и увидела, что он смотрит на меня, наши лица были всего в нескольких сантиметрах друг от друга. Я изучила его красивые глаза с длинными ресницами и квадратную челюсть, слегка поросшую щетиной, и затем произнесла:
– Да, очень красиво.
Между нами промелькнуло какое-то взаимопонимание, и он улыбнулся мне, прежде чем снова посмотреть на город.
– Когда мы доберемся до вершины, у нас будет всего несколько минут до начала светового шоу. Я читал, что они освещают башню сверкающими огнями в течение пяти минут в начале каждого часа.
– Мы как раз вовремя, – сказала я. Слова прозвучали неестественно, потому что теперь я мучительно осознавала, что за моей спиной стоит Джейсон. Я хотела прижаться к его теплому телу, но это было бы странно, верно? Я начала вечер со свидания с одним мужчиной, а теперь оказалась здесь, в самом романтичном месте в мире, с парнем, которого до недавнего времени ненавидела всеми фибрами души. Все это было как в дешевом любовном романе. Или всему виной Париж? Я понятия не имела.