Джейсон наблюдал за мной здоровым глазом.
– Что тебя гложет, Мартин?
– Ничего, – мой голос прозвучал как удар хлыста.
– Ага, когда женщина говорит «ничего», это никакое не «ничего», – сказал он. – Выкладывай.
Он будто ткнул булавкой в мой пузырь спокойствия, и я поняла, что сейчас взорвусь.
– Из всех твоих глупых, тупоголовых, нелепых проявлений идиотизма, которые я когда-либо наблюдала за эти годы, тот эпизод внизу был самым идиотским. О чем ты, черт возьми, думал?
– М-м-м… я думал, что этот парень пытался тебя использовать, и я собирался начистить ему физиономию, – сказал он.
– Хм, – фыркнула я. Я не была польщена. Меня это не впечатлило. Я была вне себя от ярости. Я выскочила из гостиной, чтобы ополоснуть полотенце. Затем вернулась и сняла пакет со льдом с его глаза, чтобы осмотреть и обработать царапины на его лице.
– Никто не просил тебя меня защищать, – продолжила я. – Ты не имел права этого делать.
– Этот засранец, Жан-Клод, – Джейсон произнес его имя с насмешливым французским акцентом, – получил по заслугам. На самом деле он получил меньше, чем заслуживал. Жаль, что я не ударил его в два раза сильнее.
– Если кто-то и должен был его ударить, так это я. Ты вел себя как бандит. Я этого не потерплю, – сказала я, закончив обрабатывать порезы, и положила лед обратно на глаз. – Большое спасибо, но я сама справлюсь со своей жизнью. А теперь я иду к себе. Возможно, тебе стоит сходить в аптеку.
С этими словами я бросила полотенце в раковину, вымыла руки и направилась к двери. Джейсон прислонился к ней, скрестив руки на груди.
– Мартин, все это полная чушь, – сказал он.
Я приподняла бровь и уперла руки в бока.
– Что, прости?
– Ты не потому злишься, что я ударил Жан-Клода. Ты просто используешь эту драку, чтобы увеличить дистанцию между нами, – он указал на меня, а затем на себя, – потому что ты сходишь с ума из-за того, что между нами происходит.
– П-ф-ф, – усмехнулась я. – Если бы. И к твоему сведению, между нами ничего не происходит.
– Чушь собачья, – сказал он.
От возмущения у меня отвисла челюсть.
– Да, я официально заявляю тебе, что все это полный бред, – продолжил Джейсон. – Я имею в виду, черт возьми, вот что: я разве был один, когда мы дважды поцеловались? Нет. Я отчетливо помню, что ты тоже там была.
– Это не имеет значения, – я пренебрежительно вскинула голову. – Это была Эйфелева башня – на башне все и всегда романтично, особенно с шампанским. А что касается второго поцелуя, то мы в Париже и на дворе апрель. Такие вещи случаются.
Джейсон посмотрел на меня, как на сумасшедшую. Я потеряла самообладание. Жестикулируя, я протянула руки к окну, как будто показывала приз в игровом шоу:
– Апрель в Париже, романтика и все такое – ты наверняка что-нибудь об этом слышал. В апреле в Париже все немного сходят с ума, но это ничего не значит.
– Что?! Конечно, это что-то значит, – возразил он. – На самом деле это, вероятно, означает даже в десять раз больше, потому что магия на Эйфелевой башне не происходит без причины. И насчет Парижа в апреле – это ведь чертовски здорово, правда?
Магия? Я не знала, что сказать. Если бы я сказала, что в этих поцелуях не было ничего особенного, он бы понял, что я лгу, а признай я, что он прав, – и он выиграл бы спор. А это уже никуда не годилось, в первую очередь потому, что мы были коллегами и ни при каких обстоятельствах не должны были целоваться.
Я имею в виду, что это же Найтли. Мы были соперниками. Конечно, мы неплохо поладили с ним в Париже, но что будет, если мы зайдем в наших с ним отношениях чуть дальше? Что случится, когда мы вернемся в Бостон? Мы отвечали за сделку в десять миллионов долларов. Мы не должны были заводить отношений. На самом деле я уже четко представляла себе, как голова Мишель Фернандо взрывается от одной только мысли, что двое сотрудников во время рабочей поездки в Париж вступили друг с другом в отношения.
Джейсон провел рукой по лицу и поморщился, когда случайно коснулся глаза.
– Слушай, я понимаю, что это все было неожиданно.
– Что еще за «это»? – я заупрямилась. Я все еще была в состоянии паники. – Нет никакого «этого».
– Нет есть, – настаивал он. – Я знаю, что это не входило в твои планы, и я знаю, как сильно ты ненавидишь все это, но «это» здесь, и «это» реально, и ты не можешь притворяться, что это не так.
– Могу, – ответила я.
Когда Джейсон приподнял бровь после моих слов, я поняла, что вляпалась. Не то чтобы я притворялась, но то, что произошло между нами, было ненастоящим и было вызвано шампанским и избыточными эмоциями, вот и все.
– Чушь собачья.
– Перестань так говорить!
– Хорошо, – сказал он. – Бред сивой кобылы. Так лучше?
– Ты невыносим.
– А ты обманываешь себя, – сказал он. – Ты и правда думаешь, что все это потому, что мы в Париже?
– Да, – я вызывающе вздернула подбородок.
Джейсон сделал шаг вперед, нависая надо мной. Это была демонстрация силы в чистом виде, и это было нечестно. В любом случае, я не сдвинулась ни на шаг.
– Ты лжешь сама себе. Ты ищешь девушку, которой больше не существует, и упускаешь то, что происходит прямо сейчас.
– Ты не знаешь, о чем говоришь, – сорвалась я.
– Девушка, которая уехала в Европу семь лет назад… Ее больше нет, и искать ее бесполезно, – он говорил очень мягко, как если бы ему доставляло так же мало удовольствия говорить это, как мне – слышать. Это заставило меня стиснуть зубы. – Ты стала другим человеком, и они тоже: и Колин, и Жан-Клод. Вы больше не подходите друг другу. Тебе нужен тот, кто будет любить тебя такой, какая ты сейчас.
– То есть ты? – усмехнулась я.
– Да, – сказал он, вытянул руки и привлек меня к себе, – именно.
Потом он поцеловал меня. Его губы были теплы- ми и настойчивыми, поцелуй – идеальным, и я не мог-ла сопротивляться ему и той волне жара, которая прокатилась между нами. Он положил свою руку мне на поясницу и прижал к себе так крепко, что наши тела слились воедино. Его язык дразнил меня, пока я не сдалась, и тогда он поцеловал меня уже по-настоящему, придерживая рукой мой затылок, пока его губы сводили меня с ума.
Поцелуй был таким же волшебным, как и тот, на вершине Эйфелевой башни. Возможно, даже более волшебным, потому что хотела я признавать это или нет, но Джейсон все-таки стал что-то для меня значить. Он был больше, чем коллега; он определенно был другом, а может быть… больше чем другом. Я оборвала эту мысль на середине.
Джейсон был не тот, кто мне нужен. Он был связан с той Челси, которую я хотела оставить позади, холодной и одинокой трудоголичкой. Я хотела быть прежней Челси, девушкой с большим сердцем, которая смотрела на мир широко открытыми глазами. Кем я была, пока трагедия не изменила мою жизнь.
Мне потребовались все силы, чтобы прервать поцелуй и отстраниться от Джейсона. Я высвободилась из его объятий, увеличивая расстояние между нами. Я задыхалась, пульс был неровным. Я чувствовала себя так, словно только что пробежала Бостонский марафон[69], и мне нужно было ведро льда или вентилятор, чтобы снизить температуру тела.
– Ты не понимаешь, – прохрипела я. – Семь лет назад я потеряла очень дорогого мне человека из-за рака. А потом в своем горе я потеряла себя, – я почувствовала, как горячая слеза скатилась по моей щеке. – Ты не можешь понять, что это такое, если не испытывал такой боли. Она меняет человека. Но я хочу снова стать прежней Челси. Я хочу быть оптимистичной, счастливой, предприимчивой девушкой, какой была когда-то. Я не хочу быть бесчувственным зомби, которым я стала сейчас.
Он пристально посмотрел на меня:
– Ты никогда не была безэмоциональной со мной.
– Гнев не в счет.
– И это все, что ты ко мне чувствуешь?
– Нет, – призналась я, пытаясь придумать новое определение для нас, которое имело бы встроенные барьеры. – Я думаю, что мы с тобой стали… друзьями.
– Друзьями? – Джейсон невесело рассмеялся, затем покачал головой, посмотрел в окно, а потом снова на меня. – Друзьями, и только?
Я увидела смущение и разочарование на его лице, и у меня перехватило горло. Как все могло так запутаться?
Я встретилась с ним взглядом и выдержала его, отказываясь отвести глаза, а затем произнесла:
– Это все, что я могу сказать тебе сейчас.
Джейсон выглядел таким обиженным и растерянным, что я все-таки отвела взгляд.
– Послушай, нам просто нужно пережить этот ужин с Северином, а потом мы разойдемся в разные стороны. Ты полетишь обратно в Бостон, а я отправлюсь в Италию.
– Так не должно быть, – проговорил он и широко развел руки, как бы говоря: «Дай мне шанс». – Ты можешь поехать со мной в Бостон, и мы выясним, что происходит между нами.
– Нет, не могу, – сказала я. – Я твердо намерена поехать в Италию. Если я этого не сделаю, то всегда буду гадать: «А что, если…» Я не хочу с этим жить. Кроме того, насколько я знаю, Северин все еще планирует встретиться со мной на фестивале вина, и я уже составила план действий.
– С тем парнем из Италии?
Я молча кивнула.
– Значит, ты готова отказаться от чего-то удивительного, хотя и неожиданного, ради воспоминаний, которые могут не оправдать твоих ожиданий? – спросил он.
– Я должна, – ответила я. – И даже не потому, что хочу довести свое путешествие до конца. Я все еще должна быть там, чтобы встретиться с Северином. Я обещала Эйдану.
– Он мог бы послать туда кого-то другого.
– Ты же знаешь, какова цена вопроса, – сказала я. – Мне нужно туда поехать. Кроме того, ты знаком с политикой нашей компании в отношении свиданий сотрудников. Мишель из отдела кадров с удовольствием уволила бы одного из нас или даже обоих за нарушение установленных правил. И тебе это известно. Это… – я сделала паузу, чтобы жестом указать на нас с ним, – ставит под угрозу абсолютно все, особенно учитывая, что ты сейчас находишься в рабочей поездке.