Моими любимыми изображениями были те, где мать, глядя на своего малыша, казалась любящей и одновременно немного сердитой. Когда я думала о своем пребывании в Италии, на ум всегда приходила вездесущая Мадонна с младенцем.
Я забронировала номер в маленькой гостинице рядом с вокзалом, там я должна была сесть на утренний автобус до виноградника Кастелло ди Люче, где когда-то работала с Марчеллино. Виноградник располагался примерно в двадцати милях от города, среди Тосканских холмов. К нему примыкала небольшая деревушка, и мне не терпелось узнать, что поменялось там за годы моего отсутствия.
В данный момент я сидела за маленьким кованым столиком во внутреннем дворике отеля, размышляя над своим эспрессо и любуясь собором с массивным терракотовым куполом, возвышавшимся над городом. Я жалела, что у меня нет сил пройтись по магазинам на Понте-Веккьо – мосту через реку Арно в самом центре города, – но я плохо спала ночью и была совершенно измотана. Я знала, что шопинг не излечит меня от приступа неуверенности в себе.
Вдыхая сладкий воздух, я пыталась насладиться моментом, в котором находилась прямо здесь и сейчас, вместо того, чтобы беспокоиться о том неизвестном, что ожидало меня впереди. Это было непросто, но я сосредоточилась на том, что меня окружало. На стенах висели изящные мозаичные панно, изображавшие Мадонну с младенцем, а по всему периметру двора в огромных терракотовых горшках были посажены маленькие апельсиновые деревца. На каждом столе стояла синяя стеклянная бутылка с букетиком маргариток, весело вспыхивающих над черной поверхностью стола.
Несколько других гостей наслаждались теплым весенним днем, тихо беседуя за чашкой кофе или, в некоторых случаях, бокалом вина. Это заставило меня почувствовать внезапный укол одиночества, от которого я не могла избавиться. Джейсон был моим спутником всего лишь пару дней, но теперь мне его не хватало.
В сотый раз за этот день я проверила свой телефон. Я не знала, чего ждала. Этот человек улетел из Парижа, даже не сказав: «Увидимся позже, Мартин».
Зои рассказала мне об этом. Когда я зашла в кафе выпить кофе и съесть пирожное, она сообщила мне, что Джейсон уехал. Я старалась не обижаться, что он не попрощался, не прислал мне СМС или даже не черкнул пару слов на стикере. Я задумалась, значит ли это что-нибудь или он просто уважает мои границы. Я знала, что это нелогично – требовать, чтобы человек оставил тебя в покое, а потом жаловаться, когда это наконец случится.
Я старалась не думать о том, почему поступок Джейсона разочаровал меня. Я винила во всем нехватку сна. Сидя за столом, я проверила сообщения. Снова. Ничего. Я проверила голосовую почту. Там тоже ничего не было. Потом я разозлилась на себя за то, что проверила почту… и проверила еще раз. Черт! Я теряла рассудок. Я отрицательно покачала головой. Нет, я просто переутомилась. От усталости я не могла ни на чем сосредоточиться. Мне нужен был голос разума.
Я открыла список контактов и выбрала первое имя в списке.
Аннабель ответила после второго гудка:
– Челс, где ты? Ты в Италии? Ты уже виделась с Марчеллино? Что случилось в Париже? Как там Жан-Клод? Ты встретилась с Северином? Что происходит?
Я улыбнулась. Может быть, дело было в километ- рах, разделявших нас, но внезапно я почувствовала, что скучаю по сестре и по ее жизнерадостной натуре больше, чем когда-либо. И из-за этого у меня навернулись слезы.
– Привет, сестренка, – сказала я.
– О нет! Ты что, плачешь? О боже, почему ты плачешь? Черт! Подожди! У тебя что, любовная драма? Аллилуйя! У тебя никогда не бывает любовных драм!
Мое сопение перешло в фырканье:
– Я не собираюсь страдать из-за парня.
– Да-да, а иначе почему ты плачешь? – спросила она. – Давай рассказывай. Что происходит?
К моему собственному удивлению, я так и сделала. К чести Аннабель, она лишь немного посмеялась над идиотской ситуацией с Колином и Ифой, вспылила и выругалась из-за катастрофы с Жан-Клодом и затихла, когда я дошла до встречи с Джейсоном – да, я даже рассказала ей о поцелуе, но только о первом, на Эйфелевой башне.
– О, ничего себе, – сказала она. – Должна признаться, я этого не предвидела.
– Значит, нас таких двое, – ответила я.
– Как же ты его поцеловала? – спросила Аннабель. – Я имею в виду, ты ведь ненавидишь этого парня. – Ей и раньше приходилось выслушивать мои жалобы.
– Ненависть – не совсем то слово, которое я бы употребила, – произнесла я. – И справедливости ради, я, возможно, была слишком строга к нему в прошлом.
– Угу, – это было все, что она сказала. Я понятия не имела, как это интерпретировать. Может быть, она «угукнула», потому что подумала, что я вру, или, может, это был более емкий ответ, означавший, что она поняла, о чем я говорю? Я понятия не имела.
– Это у тебя, Аннабель, есть опыт общения с мужчинами. Но что же делать мне? – спросила я.
Моя сестра немного помолчала. Я оценила, что она уделила этому вопросу должное внимание. Как правило, Аннабель руководствовалась первым импульсом и не тратила времени на раздумья. Затем она произнесла:
– Ну, я думаю, тот факт, что ты в Италии, означает, что ты сама ответила на свой же вопрос. Ты должна идти дальше и встретиться с Марчеллино независимо от того, что ты чувствуешь к Джейсону.
– Полегче, я не говорила, что чувствую что-то к Джейсону.
– Неужели?
– У нас дружба, только и всего.
– Друзья не целуются на Эйфелевой башне.
– Это произошло случайно.
– О да, мои губы постоянно прилипают к губам моих друзей-парней, – произнесла Аннабель. – Обычное дело, это как захлопнуть дверцу автомобиля, оставив там куртку, или дважды включить посудомоечную машину.
– Ты закончила? – спросила я. – Потому что ты мне не помогаешь. Забудь о Джейсоне. Что, если встреча с Марчеллино и пребывание в Италии не дадут мне того, что я ищу? А что, если вся эта поездка вообще одна большая ошибка?
– Как поездка может оказаться ошибкой, если вы заработали десять миллионов долларов для АОО? – спросила Аннабель.
– Это просто работа, – ответила я.
– Простите, но кто вы и что сделали с моей сестрой?
– Я серьезно. Я хочу большего от своей жизни.
– Солнышко, ты же в Италии, – раздраженно сказала Аннабель. – Ну и что, если с Марчеллино все пойдет не так, как ты надеешься? Может быть, он похож на Жан-Клода, а не на того Марчеллино, которого ты помнишь. Это не имеет значения. У них там есть мороженое, которое может вылечить что угодно.
Я рассмеялась, чего она, несомненно, и добивалась.
– Челс, ты должна помнить, что ты там не для того, чтобы найти мужчину или отношения. Ты уехала для того, чтобы вспомнить…
– Чтобы вспомнить, каково это – быть беззаботной, счастливой и открытой для любви. Да-да, я знаю, – я отхлебнула свой кофе, – но прошло уже семь лет. А что, если «новая Челси-трудоголик» замуровала меня в такой толстый панцирь, что я не смогу из него выбраться?
– Если бы это было так, ты бы никуда не уехала, – сказала Аннабель. – У тебя все получится.
– Надеюсь. Хорошо бы только не попасть опять впросак, – я выдержала паузу, чтобы услышать смешок Аннабель, а затем спросила: – Как там папа?
– Волнуется за тебя, – ответила сестра. – Его немного развлекают дегустация тортов, поиск флористов и большая свадебная выставка.
– Неужели?
– Да. Даже в самых смелых мечтах я не думала, что стану обсуждать тюль с папой-математиком, – сказала Аннабель. – Это так странно.
– Представляю, как это было, но все же это очень хорошо.
– Правда? – спросила она. – Потому что мы на всех парах движемся к свадьбе. Сейчас у нас начался обратный отсчет. До свадьбы осталось два месяца.
Я почувствовала, как внутри меня начинает нарастать паника. Моя единственная цель здесь – снова найти ту Челси, которая верит в любовь с первого взгляда и в счастливое будущее. В какие-то моменты в Ирландии и во Франции я опять находила ее в себе, но я хотела вернуть ее насовсем, чтобы на свадьбе своего отца порадоваться за него от чистого сердца, что бы там на мне ни было надето.
– Да, я имею в виду, хорошо, что у папы есть ты, – сказала я, стараясь не выдать своего отчаяния. – Ты именно та дочь, которая ему сейчас нужна.
– Мы обе ему нужны, – ответила Аннабель. – И у тебя все обязательно получится. Челси, которую ты ищешь, находится там, в Италии. Я знаю, что это так.
– Ладно, – я выбросила из головы образы отца и Шери у алтаря и допила эспрессо, убеждая себя, что смогу это сделать. Правда смогу.
Было уже позднее утро, когда автобус остановился у виноградника Кастелло ди Люче. Я спустилась по ступенькам, волоча за собой багаж и стараясь не обращать внимания на то, как сильно я нервничаю, но, честно говоря, мое сердце практически выскакивало из груди, и я боялась задохнуться. В конце концов, прошло уже семь лет с тех пор, как я была здесь в последний раз.
С тех пор, как я приняла решение повторить путешествие, которое совершила в тот год, проведенный за границей, мы с Марчеллино переписывались по электронной почте, и у нас был один телефонный звонок, что было непросто устроить из-за разницы в часовых поясах. Хотя я и была уверена, что буду рада снова его увидеть, всегда была вероятность, что я могу ошибаться. Такое случалось и раньше – Жан-Клод тому подтверждение.
Виноградник был разбит на территории замка, отсюда и пошло его название. И когда я стояла, глядя на огромное бежевое здание из камня, построенное в 1173 году, меня переполняли те же благоговение и удивление, что и в первый раз. Квадратные крепостные валы и высокая сторожевая башня возвышались над окружающей местностью точно так же, как и почти тысячу лет назад. Все это когда-то принадлежало семье, которая правила здесь более четырехсот лет, прежде чем Медичи лишили их богатства и собственности.
Я запрокинула голову, чтобы посмотреть на каменные стены, которые выглядели так, словно в любой момент батарея из стрел или горячее масло могли обрушиться на ничего не подозревающих людей внизу. Как и всегда, кровавая история Кастелло ди Люче заставила меня вздрогнуть. Когда я приезжала сюда работать семь лет назад, тщательно сохранившийся замок принадлежал семье Дениколас.