ют чувства гораздо более глубокие, чем у обыкновенных подружек.
– Она очень красива, – не скрывал своего восхищения гусар, любуясь как самой женщиной, так и ее туалетом – белым платьем, кольцами с изумрудами на ухоженных пальцах, обнаженными ногами в котурнах.
– Да, – с некоторым сожалением вздохнул граф, согласный с молодым человеком. – Но учтите, мой юный друг, мадам Рекамье отклоняла все ухаживания мужчин, сразу переводя их своей холодностью в категорию друзей. Близостью с нею не мог гордиться ни один мужчина, в том числе и муж. Так что давайте общаться с другими гостями салона, это весьма незаурядные люди.
Через некоторое время Андрей обратил внимание на еще одну женщину, которая только что вошла в зал. Она была в розово-золотистой тунике, которая контрастировала с ее пышными темными волосами, выдававшими, что она родилась где-то в заморских территориях. Увидав, с каким интересом Васильчиков смотрит на новую гостью, Жюли Рекамье решила сама представить его своей давней подруге. Сделала это она весьма решительно, просто подвела Андрэ к канапе, на котором расположилась эффектная дама.
– Фортюнэ, я увидела, с каким восторгом на тебя смотрит этот молодой русский офицер, но сам он вряд ли решится представиться тебе. Правда, он очень мил и хорош?
Мадам ласково улыбнулась.
– Андрэ Васильчиков, штаб-ротмистр, – представился Андрей и приложился губами к протянутой обнаженной руке, отметив про себя смуглый, легко-шоколадный цвет ее кожи.
– Фортюнэ Амелен, – сказала дама и, глядя ему прямо в глаза, с каким-то вызовом продолжила. – Буду рада видеть вас у себя. Завтра. После пяти часов. В восемь.
Женщина, обладавшая безупречным вкусом и умением видеть в людях то, чего не замечают другие, сразу отметила про себя, что русский молод, не слишком искушен в светской жизни. У него серые глаза, которые можно назвать стальными, но не холодными или жестокими, а в его улыбке столько шарма, что и в глазах уже видится «искринка». Нет, определенно его возраст не имеет значения, даже и хорошо, что она может позволить себе общаться с таким очаровательным молодым человеком. Пусть ей завидуют…
Про себя Андрей отметил, что даме много больше тридцати лет, это было заметно по округлости плеч, по той особо тщательной ухоженности лица, которая бывает у женщин именно такого возраста, когда они приходят к мысли, что сохранить свежесть можно только с помощью тщательного ухода за собой.
Через несколько минут Андрей оказался рядом с послом, и тот с одобрительной улыбкой заметил:
– А вы умеете нравиться дамам! Обязательно примите приглашение мадам Амелен, многие мечтали бы побывать в ее доме.
– Если вы хотите лучше понять Францию и французов, то постарайтесь общаться с разными людьми, лучше в нейтральной обстановке, – посоветовал Васильчикову первый советник посольства Павел Бутягин. – Пожалуй, вас тепло примут в салоне мадам Амелен. Она была подругой Жозефины до ее замужества с Наполеоном, но император ее отлучил от дворца, и она осталась весьма обиженной. Но учтите, это очень красивая и тонкая женщина, у нее великолепный вкус.
Фортюнэ не так давно входила в тройку главных модниц Парижа и была близкой подругой не только мадам Рекамье, но и Жозефины Богарне, жены Наполеона. Словом, обладала связями, которые недоступны многим к ним стремящимся.
Москва. 2009 год.
Ритм московской жизни своеобразен – он какой-то внешне суматошный, но подчинен самым невероятным стечениям обстоятельств. Николай ездил в университет на какие-то встречи, затем смотался в Дубну, два раза ездил в Воронеж, встречался там с инженерами из «оборонки», с бизнесменами. Время от времени пересекался с друзьями, вместе с Аней наведывался в старые компании. Аня считала, что таким образом он вводит ее в свой круг общения, и не имела ничего против. Сама она брала дважды в неделю уроки у Калины, согласилась участвовать в каком-то небольшом турнире, чтобы поддерживать в себе, как она говорила, соревновательный дух. Одно дело уроки у тренера, индивидуальные занятия на тренажерах, а бой с соперницей – совсем другое эмоциональное состояние. Пару раз она ездила с тезисами своей работы о современных политтехнологиях во Франции к консультанту, чтобы тот дал свои замечания и предложения. Консультант почему-то назначал встречи в кафе на Кузнецком мосту, туда ему было удобнее идти от издательства.
– Анечка, хочу вам дать совет, который я даю всем своим ученикам, – начал Семен Маркович, располагаясь после тренировки за столиком того же подвального кафетерия во дворце ЦСКА. – Вы должны фехтовать так, чтобы после любого боя не могли себя упрекнуть, что в какой-то момент не выложились, не «достарались». Это важно на дорожке, но и вообще в жизни это хороший принцип. Если берешься за дело, то для того, чтобы добиться результата, а не искать потом оправданий, почему не получилось.
Тренер увидел, что в дверь входит Николай, и завершил свою мысль о хорошем отношении к делу, абсолютно неожиданным пассажем.
– И вот в отношениях с этим молодым человеком также не надо останавливаться на половине пути, результат обязательно должен быть. Какой и когда – ваше дело. Николя, – обратился он к Николаю по имени, случайно услышанном, когда Аня разговаривала по мобильному телефону, – я сейчас выступаю в не свойственном мне амплуа – инструктором по молодежным отношениям. Анечка вам перескажет, как у нас прошел урок, и к какому выводу, в конце концов, мы пришли.
В завершение этого «кофепития» тренер предложил Ане, так сказать для закрепления полученных знаний и навыков, поучаствовать в небольшом турнире в подмосковной Лобне.
– Это, как мы говорим, будет какое-то «первенство водокачки», значения не имеет, но для контроля за своим состоянием надо участвовать, – твердо заявил тренер. – Я подъеду, посмотрю, если нужно будет, что-то посоветую.
На мини-турнир, который был назначен в тренировочном зале в подмосковной Лобне, Николай повез Анюту заранее, чтобы избежать пробки на Ленинградке перед поворотом на Шереметьево. Участников оказалось неожиданно много: кадеты, юниоры и юноши. Помощница главного судьи быстро нашла ее фамилию в списке, на котором вверху красовался большой знак «плюс». Видно, авторитет Калины был по-прежнему высок, вопросов, кого она представляет, не возникло. Анна пошла сначала на контроль оружия, потом в раздевалку. Николай зашел в буфет, взял чашку кофе, но вскоре услышал из зала стук клинков – оказалось, что несколько девушек просто разминались.
По дорожке двигались две кошки, внимательно следившие друг за другом. Их перемещения были грациозны, но, как только они сближались, то с криком пытались атаковать, или молниеносно отскакивали на безопасную дистанцию, чтобы не стать жертвой неожиданной атаки.
– Что-то вид у тебя какой-то светящийся! – заметила Анне Изольда, с которой они когда-то фехтовали вместе в университетской команде и теперь сидели рядом на скамейке, ожидая вызова судьи-информатора. Между собой Изольду Ковалевскую девочки называли «Золя».
– Какой, какой?
– Ну, знаешь, как говорят, изнутри светишься. Это твой новый парень? – поинтересовалась она, перехватив в какой-то момент обмен взглядами Анны и Николая.
– Да. Как он тебе на вид? – без увиливаний ответила Анна и с интересом посмотрела на подругу.
– Неплох! Он где-то метр семьдесят восемь. Плечевой пояс впечатляет. В постели должен быть хорош, и руки, судя по всему, сильные.
– Ладно-ладно, как говорят, на чужой каравай рот не разевай, – быстро нашлась Анна, уже привыкшая в прошлые годы к решительной позиции девушек из команды, которые, не признаваясь вслух, мечтали о крепких парнях, как и для долгой будущей совместной жизни, так и для скоротечного одноразового секса.
Но разговор быстро прервался – Изольду вызвали на дорожку. При счете четыре-четыре соперницы рванулись навстречу друг другу, но Золя на мгновение раньше, что сразу давало ей небольшое преимущество – она была «в атаке». Они нанесли удары с одинаковыми воплями и зажглись две лампы. Золя присела на корточки и колотила ладонью без перчатки по дорожке. Соперница стояла во весь рост и что-то бормотала.
И так – весь день. То одну вызовут, то другую, а после боя все-таки хочется отвлечься, успокоиться. Хорошо еще, что Николай взял на себя функции «секунданта» и приносил к скамейке то чашки кофе, то бутылки воды, то бутерброды. Один момент произвел на него особое впечатление. Анна проиграла бой и, подойдя к своей сумке, с явным недовольством швырнула на нее саблю, а следом и маску. Лицо у нее при этом сделалось – нет, не злое, а какое-то упрямое, вызывающее, даже заносчивое.
Турнир прошел довольно быстро – в семь вечера прошел финал, в который ни Анна, ни Изольда не попали.
– Ты завтра занята? – поинтересовалась Изольда и тут же продолжила. – Давай днем встретимся, пообедаем в каком-нибудь кафе, поболтаем, а то здесь ни поговорить, ни спокойно кофейку попить. А столько времени не виделись…
Николай за кулисами наткнулся на «киоск», где продавалась фехтовальная экипировка. Редко, где продают одну перчатку – но в фехтовании как раз одна рука в перчатке, а вторая открытая. Но Николай решил сделать Анюте подарок и купил «золотой» клинок для эспадрона. Правда, продавщица, увидев, как легко он достал из бумажника тысячную купюру, решила, что сдачу – пятьсот рублей не стоит искать, а потому довольно легко убедила его купить еще и клинок черного цвета. «Возьмите на удачу, это, знаете, как иногда верят в счастливый знак числа «тринадцать», – рассмеялась она своей неловкой фразе. Чем и убедила Николая.
Клинки он отнес в машину, чтобы подарить их Ане дома.
Мир постоянно меняется. Кто-то рождается, кто-то умирает, одни ценности сменяют другие, меняются и критерии «оценки» по-настоящему прекрасного. И все-таки во все времена живет что-то, называемое «очарованием». Николя увидел, что Анна не такая, как другие. Быть такой, как все, значило быть слишком примитивной. Нет ничего примитивнее, чем быть, как «все». Нет, такая жизнь была не по Ане. «Так жить нельзя, да?» – вспомнил он логическую цепочку умозаключений Нугзара Ольховского. Но тому было уже проще быть не как все, уже хотя бы в силу своей парадоксальной фамилии Ольховский. Ну, оставил бы его папа Нугзаром Чайкидзе? И что? А тут – Ольховский!