Париж-Москва-Париж. 2009 год.
Через два дня после происшествия Анна срочно вылетела на неделю в Москву, чтобы уладить какие-то дела на кафедре в Университете. Ее работу выдвинули на конкурс молодых ученых, и вот потребовалось личное присутствие для уточнения каких-то моментов. Парижский научный руководитель не возражал, ему даже льстило, что его студентка может стать лауреаткой в Москве. Все-таки каждому приятно иметь учеников, добивающихся успехов. Работы на русском языке он не читал, но, по рассказу Анны, имел общее представление. Так что он не возражал против ее недельного отсутствия.
Вернулась в Париж Анна с дипломом в рамке. Естественно, он был продемонстрирован на кафедре, и девушка получила свою порцию поздравлений.
Через несколько дней Аня позвонила Мюриэль, которая по ее расчетам должна была вернуться из поездки в Цинциннати. Они условились встретиться на следующий день на ланче в кафе на Риволи.
– Ко мне должна приехать подруга из Москвы. Может она нам составить компанию? – спросила Анна, чтобы не поставить Мюриэль в неловкое положение.
– Она говорит по-французски или по-английски? – спросила парижанка.
– Да, она, кажется, предполагает работать в ЮНЕСКО.
– Тогда, конечно! Ты же знаешь, что тебе я ни в чем не могу отказать! – вторую половину фразы она акцентировала особой интимной интонацией.
– Не надо, Мюриэль! – попросила девушка. – Я все понимаю и очень ценю твою дружбу. Надеюсь, мы и дальше сохраним с тобой добрые отношения. Тем более ты знаешь, что теперь я не одна.
– Но ведь третий в иных обстоятельствах бывает совсем не лишним? Или у вас, русских, так не бывает? – спросила Мюриэль.
– У русских как раз и бывает! – засмеялась Аня. – Встречаются случайно двое и начинают искать третьего…
– Вот видишь, значит, и у вас такое встречается? – обрадовалась Мюриэль, широко раскрыв глаза.
– Да сплошь и рядом! Слышала, может быть, такое русское выражение «На троих»?
– А, это когда вы водку пьете? – разочарованно уточнила Мюриэль.
– Да не мы, а мужики русские! Вдвоем им, видите ли, скучно выпивать. А втроем – так у них просто праздник какой-то наступает!
– А вот и моя подруга Марина, кстати! – представила Аня подошедшую к их столику девушку, которая шла легкой походкой, сопровождаемая завороженными взглядами многих мужчин, которые, не стесняясь, разглядывали это «видение из ниоткуда».
На Марине была юбка то ли «полу-солнце», то ли «трапеция» – не очень короткая, она была расширена внизу и при ходьбе свободно колыхалась вокруг колен, что создавало в глазах, прежде всего мужчин, дополнительное впечатление о пикантности ее стройной фигуры. На ногах были такого же цвета, что и юбка, бежевые замшевые сапоги-ботфорты на небольших каблуках, что подчеркивало общую «линию». На ней была вышитая серо-голубая – иногда этот цвет называют непонятным словом «перванш» – блузка, а каштановые, чуть подвитые волосы просто свободно спадали на плечи.
У нее было загорелое лицо, живые, «стреляющие» карие глаза, аккуратненький, чуть-чуть вздернутый носик, остренький подбородок, а при улыбке на щеках появлялись ямочки, придававшие дополнительную «веселость». Таких охотно приглашают стать «лицом» фирмы, фотографы мечтают о такой «модели», не оставляя, впрочем, надежды при случае затащить ее в постель. Все зависит от самой девушки, как она распорядится красотой, подаренной ей совместными усилиями папы и мамы, а также небесной силы.
– Вы потрясающая, очень эффектная девушка! – без обиняков заявила Мюриэль. – Если бы вы захотели, то могли пройти к нам просто по телам мужчин здешнего кафе, которые улеглись бы на пол, чтобы потом вспоминать об этом мгновении долгие годы.
– О, как романтично и образно! – со смехом прокомментировала ее слова Аня. – Мюриэль, моя подруга когда-то танцевала в ансамбле народных танцев, но потом выскочил мениск, и она выбрала себе новую карьеру. Сейчас она приехала в Париж, чтобы попытаться устроиться в одну из программ ЮНЕСКО. Ведь ЮНЕСКО занимается народным творчеством?
– У меня есть кое-какие связи в этой организации, надо будет подумать, – при этом Мюриэль продолжала буквально «пожирать» глазами Марину.
Они непринужденно болтали о том, о сем, и в какой-то момент Марина вышла, чтобы сполоснуть руки.
– Ты не боишься, что она уведет у тебя Николя? – озабоченно поинтересовалась француженка.
– Ничуть! Это, скорее, он должен опасаться. Ты знаешь, Марину не интересуют мужчины.
Эти слова она произнесла подчеркнуто буднично, словно в них и не было никакого едва уловимого намека.
Когда Марина возвращалась к столику, Мюриэль смотрела на нее уже чуть иначе, чем несколько минут назад. Правильно говорят, что самое важное в любой беседе – услышать невысказанное.
Когда через несколько дней Аня позвонила Мюриэль, та с какой-то радостью сообщила ей, что они с Мариной встречаются в восемь вечера в кафе и будут рады, если она присоединится к ним.
– Только на одну чашку кофе, мне нужно вечером быть дома, чтобы навести порядок, Николя завтра приезжает из ЦЕРНа, – с оговоркой согласилась девушка.
Войдя в кафе и оглядев столики, Анюта увидела, как Мюриэль что-то настойчиво внушает Марине, а та согласно кивает головой. Не укрылось от ее взгляда и то, как Мюриэль накрыла пальцы Марины своей ладонью, а та даже и не пытается скрыть этот недвусмысленный жест.
– Ты учишь ее жить в Париже на скромную зарплату? – поинтересовалась Аня, целуясь с Мюриэль.
– Во-первых, в ЮНЕСКО не такие скромные зарплаты, а, во-вторых, она умеет поддерживать шик с минимальными тратами. На ней любая вещь смотрится, как из самых модных и дорогих домов, – с теплотой в голосе восхищалась новой подругой Мюриэль. – Но в ЮНЕСКО для сотрудниц ее уровня действует свой дресс-код, и Марине нужно будет экипироваться по-новому. А это – расходы.
– Ну, я вижу, что Маринка попала в «хорошие руки»! – улыбаясь, заметила Аня. – Марин, ты слушайся Мюриэль, с ней и всеми ее связями ты в Париже не пропадешь! – посоветовала она подружке.
Как можно было охарактеризовать Марину в то время? Мюриэль пыталась понять, чем привлекла ее новая подруга, достойна ли она высокого чувства? Умные глаза, легкая, почти загадочная улыбка делали лицо радостным и… добрым. В общении она была полна бодрости и веселья, которое выражалось в потоке шуток. Когда она входила куда-то своей легкой и вместе с тем решительной походкой, то все невольно обращали внимание на ее энергичные движения, а вся она, казалось, светилась радостью от каждого наступившего дня. При этом во всем, во всех занятиях она находила что-то интересное. К этому добавлялся веселый и легкий характер. Мюриэль была приятна не только духовная близость, но даже физическое прикосновение к Марине порой вызывало у нее восторг.
Вечером Николай, как обычно, просматривал на компьютере почтовый ящик. В почте оказалось письмо от Клариссы, которая поинтересовалась его успехами в поисках «ласкового» цвета.
«Спасибо, Кларисса, за внимание, которое вы уделяете моей причуде, – начал писать ответ Николай, – Все оказалось не так легко и просто. Мне нравится нежно-фисташковый цвет, а еще цвет плода авокадо, естественно, на срезе. Вообще-то, в процессе поиска, я купил триста граммов орехов, а они твердые! Естественно, все поколол, начал помаленьку разрезать ядра и увидел, что настоящий фисташковый идет от зеленого почти до белого. А вот потом в ресторане поймал себя, что мне всегда нравилось авокадо, естественно, по вкусу, а тут обнаружил, что оно приятно и по цвету. Может быть, ткань будет не одинаково ровная, а как бы с плавным переходом одного цвета в другой. Если у вас есть мнение по этому поводу, пожалуйста, не держите его в секрете».
«Смелый выбор! – ответила Кларисса. – Когда мы с вами виделись, вы произвели впечатление «человека слова» и еще романтика. Ваш выбор говорит, что вы еще и человек не тривиального воображения. Большое преимущество, что это не банальное крем-брюле или что-то около этого. Огромное значение будет иметь фасон, который вы сможете выбрать и заказать в мастерской. Удовольствие может быть довольно дорогим – меньше десяти метров никто не согласится делать. Теперь все будет зависеть от реакции вашей подруги не только на цвет ткани, но и на фасон – он может оказаться или чересчур консервативным, или чересчур смелым. Искренне желаю вам удачи!».
Теперь предстояло выяснить, какой может быть реакция Ани на ткань нежно-фисташково-авокадного цвета. Конечно, можно было бы посоветоваться с мамой, позвонив ей в Москву. Но на это Николай все-таки не решился.
Способ, с помощью которого он хотел выяснить отношение к цвету, был наивен и прост, но надо делать скидку на то, что Николай – все-таки физик, а не специалист-криминалист. Он полез в шкаф, чтобы достать себе новый комплект белья и сделал вид, что случайно ткнул рукой в полку, на которой аккуратной стопочкой были сложены вещи Анюты.
– Аня, а что, твой любимый цвет – такой телесный, ближе к крем-брюле? – спросил он как бы невзначай.
– Это самый популярный в магазинах, я как-то и не задумывалась. А что это вдруг тебя заинтересовало? В тебе, по-моему, просыпается сексуальный маньяк.
– Ни-ни, ни в коем случае, – активно возразил Николай. – А вот как бы ты отнеслась к цвету, скажем, перванш или шампанское?
– Смотря для чего! Если в белье такого цвета тебе будет приятнее меня видеть, то почему бы и нет? Я ведь ориентируюсь на тебя. Зачем мне себя рассматривать, женский нарциссизм как-то не в моде. Захочешь сделать мне приятное – подумай заодно и о себе.
К чему идет дело, Анюта так и не поняла, но решила быть наготове.
Один из парадоксов парижской жизни состоит в том, что большинству личная машина и не нужна. С ней только головная боль в поисках парковки, а дневные парковки вообще лишают смысла поездку по городу. Некоторые считают, что билеты на метро дешевле платы за стоянку. И иногда это действительно так. В Париже иметь машину скромного класса имеет смысл, если выезжать на ней за город. А вот, скажем, встречать кого-то в аэропорту лучше, имея «прицел» на такси. Машин полно и плату берут разумную, по парижским представлениям.