Пристально глядя в глаза Торвальдсена, Элиза вдруг спросила:
— Вы никогда не задумывались, что в действительности могут деньги?
Гость недоуменно пожал плечами.
— Состоянию Торвальдсенов не одна сотня лет, мне не было нужды задумываться о деньгах. Само собой, они дают власть, влияние, позволяют жить в свое удовольствие.
— Не только, — нарочито спокойно произнесла Ларок. — Вспомните Югославию. Очень показательный пример.
На лице датчанина отразилось любопытство.
— В восьмидесятых годах в Югославии, как принято считать, царил фашистский режим, творящий преступления против человечества. В тысяча девятьсот девяностом году на свободных выборах сербы проголосовали за социалистическую партию, в то время как другие республики предпочли прозападных кандидатов. И США развязали в Сербии войну. Я давно наблюдала за ситуацией в регионе. Экономически Югославия могла дать фору любой восточноевропейской державе, но страну постепенно ослабляли политически. Война и последующее дробление Югославии на корню уничтожили даже предположение, что социалистическая модель работает.
— Сербия и в самом деле представляла опасность. В стране процветала тирания, деспотизм, — ответил Торвальдсен.
— Чье это мнение? СМИ? — усмехнулась Элиза. — Почему же никто не поднимает мир на войну с Ираном, Китаем или Северной Кореей? Неужели обстановка в Сербии была хуже? «Чиркните спичкой — и пусть лес полыхает». Так мне сказал тогда знакомый дипломат. Все ведущие СМИ, все влиятельные политики поддерживали войну против Сербии. Страну разваливали более десяти лет. А потом без особых сложностей скупили местные предприятия за гроши.
— Неужели все так и было?
— О-о, кто только не нажился на этой катастрофе! — усмехнулась Ларок. — Я знаю многих инвесторов.
— То есть атаку на Сербию спланировали заранее?
— Можно и так сказать. Активное участие не принимали, но молчаливо поощряли. Трагедия в Югославии доказала одно: на крушении, на политических и гражданских раздорах легко зарабатывать. Разумеется, при условии, что хаос рано или поздно закончится, — лишь тогда с инвестиций можно получить прибыль.
Элиза наслаждалась беседой, ей нечасто выпадала возможность поговорить на такие темы. Об этом давно писали историки и экономисты, никакой страшной тайны она гостю не открыла.
— Еще в восемнадцатом-девятнадцатом веках аналогичной схемой виртуозно пользовались Ротшильды, — продолжала Ларок. — Пока европейские страны мутузили друг друга, точно ребятишки в песочнице, эти зарабатывали на участниках конфликтов деньги. Богатые и независимые, Ротшильды имели влияние по всему миру. Опасная комбинация. Монархи контролировать их не могли. Держать ответ перед обывателями им не приходилось — за это их ненавидели народные движения. Конституционалисты возмущались, что Ротшильды ведут дела тайно…
— Теперь то же самое пытаетесь сделать вы?
— Интриговать надо без лишнего шума, иначе успеха не добиться. — Элиза улыбнулась. — Уверена, герр Торвальдсен, вы знаете, как влиять на события незаметно. Через фонды, через продвижение нужных людей на ключевые посты. В конце концов, можно поддерживать связь с лицами, принимающими решения. Оставаться в тени очень удобно: гнев общественности всегда — как и положено — будет направлен на открыто действующих политиков.
— Которых обычно контролируют другие силы.
— Можно подумать, у вас нет… друзей в политических кругах. — Элиза вернула беседу в нужное русло. — Кстати, хотелось бы увидеть доказательства вероломного поведения лорда Эшби.
— Всему свое время, — отозвался датчанин.
— То есть пока я должна верить вам на слово, что лорд Эшби имел откровенный разговор с неведомыми финансистами?
— Именно так. Возьмите меня в сообщество — и тогда посмотрим, солгал я или сказал правду. Если солгал, вам останется мой вступительный взнос, двадцать миллионов евро.
— Но тогда наши секреты выйдут за пределы узкого круга посвященных, — возразила Элиза.
— Как видите, уже вышли.
Внезапный визит Торвальдсена выбил ее из колеи. Однако… кто знает? Возможно, ей, наоборот, повезло. Ларок действительно верила в судьбу. Возможно, встреча с Хенриком Торвальдсеном предопределена свыше…
— Хотите, я вам кое-что покажу? — спросила Элиза.
Официант принес бутылку воды, вино и корзинку с хлебом. Французские бистро Малоун недолюбливал: в одних завышенные цены, в других посредственная кухня, а иногда и то и другое вместе.
— Тебе правда нравятся жареные телячьи почки? — поинтересовался он у Фоддрелла.
— А что такого?
Малоун не собирался объяснять, почему не стоит есть орган, выводящий из организма мочу; его интересовало в первую очередь дело.
— Расскажи, что тебе известно о Парижском клубе.
— Знаешь, как возникла идея создания клуба?
Фоддрелл явно наслаждался своей осведомленностью.
— На твоем сайте об этом написано довольно туманно.
— Началось все с Наполеона. После покорения Европы император хотел осесть и получать удовольствие от заслуженного отдыха, пользуясь плодами завоеваний. Чтобы облегчить правление огромной территорией, он собрал Парижский клуб, но поработать тому так и не пришлось — войны не заканчивались.
— Ты же сказал, император хотел осесть?
— Да. Однако кое-кто мира не желал. Чтобы вымотать Наполеона, тайные противники строили козни, и в результате Францию постоянно осаждали враги. Император пытался заключить мир с Александром Первым, но тот послал его куда подальше. В тысяча восемьсот двенадцатом году в боях с русскими Наполеон потерял почти всю армию. С этого и начался его закат. Еще три года — и чао, император свергнут!
— Все равно ничего не понятно.
Фоддрелл вдруг напряженно уставился в окно.
— Что-то не так? — спросил Коттон.
— Просто проверяю…
— Тогда зачем садиться у окна на всеобщее обозрение?
— Ты совсем не въезжаешь? — огрызнулся Джимми, раздраженный тем, что его не воспринимают всерьез.
Малоун не обратил внимания на его тон.
— Я пытаюсь понять.
— Ты ведь читал сайт. Новый Парижский клуб основала Элиза Ларок. Суть та же, только время другое и люди другие. Встречаются они в особняке на улице Арэне. Я сам их там видел. Еще со мной через сайт связался парень, который работает на одного из членов клуба. Эти люди — заговорщики. Они хотят сделать то же, что сделали Ротшильды двести лет назад. То же, что хотел сделать Наполеон. Да, все это грандиозный заговор. Новый мировой порядок. И новое оружие — экономика.
Сэм за время диалога не проронил ни слова. Малоун понимающе на него взглянул. Да уж, всякому ясно, что Джимми Фоддрелл обитает где-то в параллельной реальности.
— Почему же при такой паранойе ты так и не спросил, как меня зовут? — не удержался он от подколки.
— Тебя зовут Коттон Малоун. Сэм написал в письме.
— Но ты ничего обо мне не знаешь. Вдруг я намерен тебя убить? Сам же говоришь: они всегда рядом, они наблюдают… Им известны твои взгляды, какие книги ты берешь в библиотеке, группа крови, с кем дружишь, они читали твою амбулаторную карту.
Словно загнанный в ловушку зверь, Фоддрелл лихорадочно обшарил взглядом бистро.
— Мне пора!
— А жареные почки?
— Можешь съесть! — бросил Джимми и, вскочив из-за стола, стрелой метнулся к дверям.
— Сам напросился, — проронил Коллинз.
Вылетев из кафе, Фоддрелл внимательно оглядел толпу прохожих и рванул прочь. Малоун тоже задерживаться не собирался — тем более, не дай бог, официант принесет заказ.
На другой стороне дороги, у картинной галереи, он вдруг заметил двух мужчин в темных шерстяных пальто. Те явно встрепенулись при виде Джимми Фоддрелла и, проводив его взглядами, поспешили следом. Оба держали руки в карманах.
— Не туристы, — тихо сказал Сэм.
— Ты прав.
ГЛАВА 25
Сален-холл
Через лабиринт коридоров первого этажа Эшби отправился с Кэролайн в северное крыло особняка, в одну из гостиных, переоборудованных специально для любовницы в кабинет. На дубовых столах лежали горы книг и манускриптов, в основном очень старых, порой старше двухсот лет. Эшби скупил их за космические суммы у частных коллекционеров из разных уголков земного шара. Даже до Австралии доехал. Впрочем, некоторые тома украл мистер Гилдхолл. Все они были о Наполеоне.
— Вчера я нашла одну отсылку, — просматривая стопки, сказала Кэролайн. — Помнишь книгу, которую мы приобрели в Орлеане?
В отличие от Эшби, она свободно владела не только французским, но и старофранцузским.
— Трактат второй половины девятнадцатого века. Автор — британский военный, служил на острове Святой Елены. До чего же люди восхищались Наполеоном, до чего обожали! Просто диву даюсь. Создали культ личности. Нет, даже не культ, а нечто большее. «Королям все дозволено». И ведь это англичанин…
Кэролайн протянула ему книгу. Между ветхих страниц бахромой торчали полоски-закладки.
— Информации полно, но вряд ли ее стоит воспринимать всерьез. А вот здесь кое-что интересное.
Эшби не терпелось сообщить, что и он, кажется, накопал ценные сведения.
— На Корсике я раздобыл книгу, которая вывела нас к кладу… В ней упоминается Санс.
Она просияла:
— Неужели?!
— Видишь, я тоже кое на что способен. Хотя у тебя, наверное, сложилось другое впечатление.
Кэролайн звонко рассмеялась.
— Откуда тебе знать, какое у меня впечатление?
— Не так уж трудно догадаться.
Эшби рассказал ей о введении к книге, о реликвиях, которые Сен-Дени завещал городу Санс. По его мнению, особого внимания заслуживал труд «Королевства Меровингов. 450–751 гг. н. э.», в самом названии крылось что-то важное. Кэролайн сразу же занялась книгами на другом столе — деловитая и в то же время соблазнительная в своем золотистом платье. Эшби не мог оторвать от нее глаз.
— Точно! — воскликнула она. — Книга и вправду очень важна. Вот что написано в завещании. Пункт шестой. «Четыреста томов из моей библиотеки, среди них те, коими я наиболее часто пользовался, включая «Королевства Меровингов. 450–751 гг. н. э.». Я поручаю Сен-Дени хранить их и передать моему сыну по достижении шестнадцатилетия».