атился Беранже, отступили назад и тихо переговаривались, когда гроб внесли в церковь.
Эти четверо были наши друзья: Жан Робер, Людовик, Петрус и Жюстен.
Они пытались разглядеть в толпе того, кого рассчитывали там увидеть, но, несмотря на усилия, никак не могли найти.
Наконец они заметили его среди тех, кто вошел в церковь вслед за гробом.
Это был Сальватор.
Молодой человек сразу же их увидел и, рассекая толпу, направился к своим друзьям.
Однако ему понадобилось немало времени, чтобы преодолеть расстояние, отделявшее его от молодых людей: со всех сторон к нему сотнями тянулись те, кто хотел пожать ему руку.
Когда он добрался до пилястр, у основания которых стояли наши друзья, к Сальватору разом протянулись четыре руки, и молодые люди сомкнулись вокруг комиссионера.
— Вы хотите нам что-нибудь сказать? — спросил Жан Робер у Сальватора: он прочел в его взгляде беспокойство.
— Да, нечто весьма важное! — ответил Сальватор.
Он с беспокойством огляделся и продолжал:
— Что бы вы ни увидели и ни услышали, каким бы удобным ни казался вам случай, ничего не предпринимайте!
— А что может произойти? — поинтересовался Людовик.
— В точности не знаю, но готовится мятеж.
— В день похорон? — простодушно удивился Жюстен.
Сальватор улыбнулся.
— Вы же знаете поговорку, дорогой Жюстен: «Цель оправдывает средства».
— Почему же вы говорите, что мы не должны ничего предпринимать?
— Потому что мятежи бывают разные.
— Несомненно, — поддержал Людовик: он понял смысл слов Сальватора. — Есть мятежи, которые вспыхивают сами собой, а бывают и такие, которые кем-нибудь подготовлены.
— Иными словами, бывают мятежи без мятежников, — прибавил Жан Робер.
— Дьявольщина! — вскричал Петрус. — Такие-то наиболее опасны, как я слышал от моего дорогого дядюшки.
— Ваш дорогой дядюшка — человек здравомыслящий, господин Петрус, — заметил Сальватор.
Он повернулся к Жюстену и продолжал:
— Итак, сохраняйте спокойствие, дорогой Жюстен, и, что бы ни кричали на выходе, вроде: «Да здравствует свобода печати!», или «Долой министров!», или еще что-нибудь, — не обращайте внимания; если кому-нибудь вздумается похлопать вас по плечу, пусть похлопает; если вам будут угрожать, не горячитесь; я и сам не знаю, что это будет, но предвижу, что готовится нечто неожиданное; держитесь с хладнокровием глухого, спокойствием немого и невозмутимостью слепого.
— Хорошо, — сказал Жюстен и разочарованно вздохнул, как человек, видящий, что от него ускользает первый случай себя проявить.
Сальватор понял состояние молодого учителя и попытался его утешить.
— Немного терпения, дорогой друг! — посоветовал он. — Очень скоро представится еще более подходящий случай. Приберегите ваш пыл. Пока же — полное молчание. Мы и так слишком много сказали: взгляните на разбойничьи физиономии, которые нас окружают.
И действительно, во всех направлениях, рядом с друзьями, как, впрочем, и в отдалении, медленно, с напускной важностью прохаживались, притворяясь благочестивыми участниками церемонии, не желающими нарушать общей сосредоточенности своим топотом, люди, которых в любом наряде узнает опытный наблюдатель; проникая в приличное общество, они производят такое же впечатление, как статисты в драме или водевиле, смешиваясь с настоящими актерами и изображая приглашенных на свадьбу или обед.
Среди них прогуливались двое, составлявшие как бы центр, к которому были прикованы взгляды остальных; возможно, нашим читателям будет приятно узнать в них старых знакомых.
Один из них, в синем длиннополом сюртуке с ленточкой кавалера ордена Почетного легиона, опирался на трость, как человек, которого старая рана вынуждает искать ту третью ногу, про которую Сфинкс говорит Эдипу; он был похож на бывшего военного. Другой, в коричневом рединготе, имел почтенную внешность удалившегося отдел коммерсанта.
Разговаривая, они обращались друг к другу не иначе как «сосед».
И были эти двое благодушных господ нашими старыми знакомыми: Жибасье и Карманьолем.
Как же Карманьоль, отправившийся в Вену вместе с г-ном Жакалем, и Жибасье, уехавший в Кель, очутились в церкви Успения, готовые подать сигнал целой армии полицейских, что так беспокоило Сальватора?
Об этом непременно узнают наши читатели, если нам удалось пробудить в них желание прочесть продолжение этой истории.[84]
Комментарии
«Парижские могикане» («Les Mohicans de Paris») сочетают в себе жанры детектива и любовно-сентиментального романа.
Время действия романа — с февраля 1827 г. до весны 1828 г., то есть последние годы Реставрации и канун Июльской революции 1830 года.
Его заголовок перекликается с названием знаменитого романа американского писателя Джеймса Фенимора Купера (1789–1851) «Последний из могикан» (1826 г.), в котором с глубоким сочувствием и уважением изображены отважные, скромные и великодушные индейцы из некогда великого, а затем вымершего племени.
Продолжением «Парижских могикан» служит роман «Сальватор».
«Парижские могикане» были впервые опубликованы в виде фельетонов (отдельными частями с продолжением) с 25.05.1854 по 26.03.1856 в парижской газете «Мушкетер»(«Le Mousquetaire»), которую Дюма издавал в 1853–1857 гг. В те же годы в Брюсселе, Лейпциге и Париже были выпущены три книжных издания романа.
Перевод, выполненный для настоящего Собрания сочинений, сверен Г. Адлером по изданию Calmann-Lévy, 1874.
Часть первая
Реставрация — период правления монархии Бурбонов, восстановленной с помощью иностранных армий после падения (двукратного) империи Наполеона I в 1814–1815 гг. (первая Реставрация) и в 1815–1830 гг. (вторая Реставрация). Политика режима Реставрации, стремившегося ликвидировать результаты Великой французской революции, вызывала сильное недовольство в стране. В 1830 г. этот режим был свергнут в результате новой революции — Июльской.
Вавилон — в древности крупнейший город Месопотамии, к юго-западу от нынешнего Багдада, столица Вавилонского царства, находившегося на месте современных Ирака, Сирии и Израиля в начале второго тысячелетия — в VI в. до н. э.
В переносном смысле — огромный город, в котором богатство, роскошь и утонченность жизни неизбежно связаны с испорченностью нравов.
Монруж — в XIX в. селение у южной окраины Парижа; ныне вошло в черту города.
Монмартр — район Парижа, расположенный на крутом холме в северной части города; во времена Дюма там жили главным образом рабочие и ремесленники; впоследствии получил широкую известность как квартал поэтов и художников.
… площадь и фонтан Кювье… — Площадь названа по имени французского зоолога Жоржа Кювье (1769–1832), положившего начало сравнительной анатомии, палеонтологии и систематике животных. Фонтан в честь Кювье, украшенный фигурой льва, был установлен в 1840 г.
Улица Ги-Лабросс (точнее: улица Ги-де-Ла-Бросс) — находится на левом берегу Сены у Ботанического сада, район которого во время действия романа был юго-восточной окраиной Парижа; названа в честь естествоиспытателя и врача Ги де Ла Бросса (ум. в 1641 г.), основателя сада и медика короля Людовика XIII.
Улица Жюсьё — находится у Ботанического сада и пересекает улицу Ги-Лабросс; названа в честь французского ботаника Бернара де Жюсьё (1699–1777), создателя одной из систем классификации растений, и в честь его племянника, тоже знаменитого ботаника, Антуана Лорана де Жюсьё (1748–1836).
Улица Политехнической школы — находится на левом берегу Сены в районе Парижского университета; проложена в 40-х гг. XIX в.; название получила от расположенной поблизости Политехнической школы — военизированного высшего учебного заведения, основанного во время Французской революции для подготовки артиллерийских офицеров, а также военных и гражданских инженеров.
Западная улица — расположена на левом берегу Сены, в предместье Сен-Жак.
Улица Бонапарта — здесь, вероятно, имеется в виду та из нескольких парижских улиц, названных в честь Наполеона Бонапарта, что ведет от Сены в южном направлении мимо упоминаемого ниже дворца Государственного совета.
… Орлеанский вокзал, он же вокзал у заставы Мен… — Имеется в виду железнодорожная станция Западной железной дороги, открытая в 1840 г. на месте заставы Мен у южной окраины Парижа; современное ее название — Монпарнасский вокзал.
Церковь святой Клотильды — расположена на левом берегу Сены в Сен-Жерменском предместье на улице Гренель; строительство ее, начатое в 1827–1829 гг., было завершено в 1857 г.
Площадь Бельшасс (современное название — сквер Святой Клотильды) — находится на углу улиц Гренель и Бурбон перед упомянутой выше церковью.
… дворец Государственного совета на набережной д’Орсе и здание министерства иностранных дел на набережной Инвалидов. — Государственный совет — одно из наиболее старинных правительственных учреждений Франции, официально конституировавшееся в начале XIV в. при короле Филиппе IV Красивом (1216–1314; царствовал с 1285 г.) и, сильно изменяясь на протяжении веков, сохранившееся до наших дней. Первоначально состоял из ряда видных государственных чиновников, членов высшего суда — Парижского парламента, а также некоторых крупных сеньоров, которые должны были совместно обсуждать важнейшие вопросы, связанные с государственным управлением, и «давать советы» королю.
Набережная д’Орсе — одна из старейших в Париже; начала прокладываться в начале XVIII в. по левому берегу Сены от моста напротив королевского дворца Тюильри; продолжалась на большое расстояние вниз по реке сначала в западном, а далее — в юго-западном направлении; название получила по имени инициатора ее строительства купеческого старшины Парижа в 1700–1708 гг. Шарля Буше д’Орсе. В дальнейшем протяженность набережной значительно сократилась, и теперь она занимает часть берега Сены в центре города.