Крючок, которому было поручено следить за надзирателем, стоял подле двери. Скелет, вынув трубку изо рта, спросил Верзилу:
– Знаешь ли ты молодого голубоглазого брюнета, Жермена, вроде бы честного парня?
– Жермен здесь?! – злобно воскликнул Верзила.
– Ты его знаешь?
– Знаю ли я его?.. – ответил Верзила. – Друзья, он «наседка»… говорю я вам… надо его проучить…
– Да, да! – закричали арестанты.
– Ты убежден, что он наушничал? – спросил Франк. – Не ошибаешься? Погубить невинного человека…
Эти слова не понравились Скелету; наклонившись к Хромому, он шепнул:
– Кто это?
– Знакомый, я с ним работал.
– Ты в нем уверен?
– Да, но он трус, рохля.
– Ладно, буду за ним следить.
– Расскажи, кого Жермен продал, – спросил один из заключенных.
– Рассказывай, Верзила, – повторил Скелет, не спуская глаз с Франка.
– Хорошо, – сказал Верзила. – Один житель Нанта по имени Велю, выйдя на волю, воспитывал безродного мальчика. Когда мальчуган вырос, Велю устроил его в Нанте на службу в контору банкира, надеясь при помощи Жермена сварганить одно дело, задуманное им уже много лет тому назад, а именно: подлог документа и ограбление банкира тысяч на сто франков. Сделать это предполагалось в два приема… Все уже было готово. Велю надеялся на юнца как на себя; этот шалопай спал там, где находилась касса. Велю объяснил ему свой план. Жермен промолчал, потом сообщил все хозяину и в тот же вечер удрал в Париж.
Арестанты возмущенно зашептались, послышались угрозы в адрес Жермена:
– Это доносчик… Надо его покалечить…
– Я его задену… и затем прикончу…
– Надо раскроить ему рожу, чтоб потом его отправили в госпиталь.
– Молчать! – грозно закричал Скелет.
Арестанты умолкли.
– Говори, – сказал староста Верзиле, продолжая курить.
– У Велю было два дружка. Они думали, что Жермен согласен участвовать в деле и поможет им. В ту же ночь они совершили нападение; но Жермен предупредил банкира, и тот зорко охранял дом. Один из приятелей Велю был пойман, когда он лез в окно, но сам Велю убежал… Он был разгневан предательством Жермена и тем, что не удалось схватить куш, и приехал в Париж. Вдруг, средь бела дня, встречает там юношу. Днем Велю боится что-либо предпринять, но он замечает, где Жермен живет, и ночью мы втроем окружили Жермена… К несчастью, он от нас ускользнул… и удрал с улицы Тампль, где жил раньше; с тех пор мы не могли его найти, но раз он здесь… я требую…
– Не твое дело требовать, – властно заявил Скелет.
Верзила замолчал.
– Этим займусь я, ты уступишь мне шкуру доносчика, я расправлюсь с ним, не зря меня зовут Скелетом. Я – живой труп… мне ведь приготовлена могила в Кламаре; ничем не рискуя, поработаю для наших ребят. Шпионы губят нас больше, чем легавые. Их переводят от нас в Рокетт, а из Рокетт отправляют в Консьержери. Они чувствуют себя в безопасности. Но не выйдет. Когда в каждой тюрьме убьют своего шпиона, не важно, где он предавал, другим будет неповадно… Я покажу пример… Так поступят и другие.
Арестанты, восхищавшиеся смелостью Скелета, столпились вокруг него. Даже Крючок, вместо того чтобы оставаться у двери, присоединился к ним и не заметил, как новичок вошел в зал.
На нем была серая куртка и надвинутый на лоб синий колпак, вышитый красной шерстью. Он вздрогнул, услышав имя Жермена, затем присоединился к толпе, окружавшей Скелета, всячески одобряя жестами и возгласами решение старосты.
– Лихой молодец Скелет, – сказал один из арестантов, – ну и башка у него!
– Он и самого дьявола не побоится!
– Настоящий мужчина!
– Если бы все арестанты были такими же молодцами… именно тогда мы стали бы судьями и казнили бы честных людей.
– Это было бы справедливо… Всякому свой черед…
– Да… но мы никак не договоримся.
– Все равно… он помогает всем ворам. Зная, что их ждет, доносчики перестанут наушничать.
– Ясное дело.
– Скелету ничего не стоит убить предателя, раз он уверен, что его дни сочтены.
– По-моему, жестоко убивать юношу, – возразил Франк.
– Как, почему, – гневно завопил Скелет, – разве мы не имеем права завалить предателя?
Поразмыслив, Франк сказал:
– Да, он и в самом деле «наседка», так ему и надо.
Эти последние слова и показания Верзилы рассеяли сомнение, которое Франк вызвал у присутствующих.
Один лишь Скелет сомневался в том, удастся ли ему выполнить свое намерение.
– А что делать с надзирателем, Живой Труп, – так будем называть тебя? – усмехаясь, спросил Николя Скелета.
– Русселя задержат в другом месте.
– Нет, его уведут в сторону.
– Да…
– Нет.
– Молчать! – крикнул Скелет.
Наступила полная тишина.
– Слушайте меня, – хриплым голосом заговорил староста. – Пока тюремщик будет в зале, нельзя его прикончить. У меня нет ножа, а если я стану душить, Жермен начнет кричать, будет отбиваться.
– Как же быть?
– А вот как… Острослов обещал рассказать сегодня историю про Сухарика. Начнется дождь, мы соберемся здесь, доносчик усядется в углу, на свое обычное место. Мы заплатим Гоберу несколько су, чтоб он стал рассказывать… Наступит обеденное время… Надзиратель, видя, что мы сидим спокойно и слушаем сказку о Сухарике, не побоится оставить нас одних, пойдет обедать. Как только он уйдет, у нас будет время, и когда надзиратель вернется, доносчик уже отдаст богу душу… Я все беру на себя, справлялся не с такими… мне помогать не надо…
– Послушайте, – воскликнул Кардильяк, – в это время к нам всегда приходит поболтать судебный исполнитель. Если он войдет в зал послушать Гобера и увидит, что здесь душат Жермена, он завопит… Чиновник этот – дрянь, он сидит в отдельной камере, его надо остерегаться.
– Верно, – сказал Скелет.
– Судебный исполнитель? – воскликнул Франк. – Пристав, – с удивлением продолжал он, – а как его фамилия?
– Буляр.
– Я его знаю! – воскликнул Франк, сжав кулаки. – Это он ограбил меня.
– Судебный исполнитель? – спросил староста.
– Да, это он получил для меня семьсот франков и сгреб их.
– Ты его знаешь?.. Он тебя видел? – спросил Скелет.
– Конечно, знаю… К несчастью, я из-за него и попал в тюрьму.
Сообщение это Скелету было не по душе. Он подозрительно посмотрел на Франка, который отвечал на вопросы своих друзей. Затем староста, наклонившись к Верзиле, тихо сказал:
– Этот тип передаст надзирателю о нашем сговоре.
– Нет, ручаюсь, не передаст, но он ничего не понимает, быть может, способен заступиться за Жермена. Лучше удалить его.
– Довольно, – сказал Скелет, а затем спросил Франка: – А ты не хочешь посчитаться с Буляром?
– Дайте мне волю, пусть только придет, я с ним поговорю.
– Он сейчас явится, подготовься.
– Я готов, за мной дело не станет, он свое получит.
– Станут драться, пристава отправят в камеру, а Франка – в карцер, – шепнул староста Верзиле, – и нас избавят от обоих.
– Какой ты мудрец, Скелет! Голова! – с восхищением произнес бандит.
Затем он громко спросил:
– Острослову сказали, что он должен отвлечь надзирателя и что мы прикончим доносчика?
– Нет. Он труслив и добродушен, если б узнал, то не стал бы рассказывать. А когда все произойдет, он поневоле смолчит.
Прозвучал звонок к обеду.
– Эй, воры, жрать! – объявил Скелет. – Сейчас придут Острослов и Жермен. Слушайте все: я Живой Труп, но и доносчик – тоже живой труп.
Глава VIIIРассказчик
Новый арестант, о котором мы говорили, тот, что носил синий колпак и серую блузу, внимательно слушал и энергично одобрял заговор, угрожавший жизни Жермена. Человек этот, атлетического сложения, вышел незамеченным из теплого зала с другими узниками и присоединился к группе заключенных, толпившихся во дворе вокруг раздатчиков пищи, разносивших вареное мясо в медных тазах и хлеб в огромных корзинах.
Каждый арестант получал кусок вареной говядины без костей, из которых наутро был сварен жирный суп, и краюху хлеба, на вкус лучше солдатского[41].
Заключенные, у которых были деньги, могли купить в столовой вино и там, как говорится, опрокинуть стаканчик.
Те узники, что, как, например, Николя, получали различные продукты с воли, потчевали своих друзей. В этот день сын казненного преступника пригласил на трапезу Скелета, Крючка и, по совету старосты, Гобера, для того чтобы уговорить его рассказывать про Сухарика и Душегуба. Ветчина, крутые яйца, сыр и белый хлеб – дары подневольной щедрости скупщика Мику – были разложены на скамейке, и Скелет спокойно приготовился отдать им должное, ничуть не мучаясь мыслями об убийстве, которое он собирался хладнокровно совершить.
– Пойди посмотри, не идет ли Острослов, поторопи-ка его, – обратился он к Николя. – Прежде чем покончить с Жерменом, я выпью и закушу. Не забудь сказать Верзиле, что надо натравить Франка на судебного исполнителя, чтоб освободить Львиный Ров от обоих.
– Не волнуйся, но если Франк не проучит судебного исполнителя, то это не по нашей вине…
И Николя вышел из теплого зала.
В это время на дворе появился мэтр Буляр, он курил сигару; его руки прятались в длинном сюртуке серого сукна, а голова – в фуражке с козырьком, надвинутой на уши. На его румяном пухлом лице сияла улыбка. Он увидел Николя, который сразу же начал высматривать Франка. Франк и Верзила обедали на скамье и не замечали пристава: они сидели к нему спиной.
Неукоснительно выполняя указания Скелета, Николя, увидев, что мэтр Буляр подходит к нему, сделал вид, что не замечает его, подошел к Франку и Верзиле.
– Здравствуйте, любезный, – обратился Буляр к Николя.
– А, добрый день, сударь, я вас не заметил. Вы, как обычно, прогуливаетесь?
– Да, мой милый, и сегодня, совершая прогулку, я преследовал двойную цель. Все вам объясню, но сначала, пожалуйста, сигары… Не стесняйтесь. Между друзьями, черт побери, не следует церемониться.