Вздох облегчения вырвался из груди Изабеллы. Теперь она вполне надеялась на себя! Она была уверена, что ни один узел не устоит против ее тонких и гибких пальцев. Но только она принялась развязывать веревку, стягивавшую ее вторую руку, как дверь отворилась.
Вошел ее похититель. Лица его она опять-таки не могла видеть: он стоял к ней спиной, и фонарь в его руках выхватывал из мрака только сильную, плотную фигуру.
При входе его Изабелла вздрогнула. Быстрым движением опустила она свободную руку в карман. Там пальцы ее судорожно ухватились за истинное сокровище женщины — за изящный пистолетик работы лучшего оружейника Франции, замечательный как по богатой отделке, так и по своим смертоносным достоинствам.
Мигом вытащила она его из кармана и, сунув руку за спину в то же положение, когда была она связана бандитом, ждала, что будет.
Вдруг дикий крик вырвался из ее груди.
Вошедший повернулся к ней лицом. Это был Бискар!
Он подошел к ней. Лицо его, покрытое смертельной бледностью, выражало ту глухую, затаенную ярость, которая у этого негодяя была гораздо ужаснее самых диких припадков гнева.
Точно такое же было выражение лица у Бискара, когда он наносил смертельный удар Дьюлуфе.
Бандит и куртизанка — оба пристально глянули друг на друга. Бискар так и впился в Изабеллу своим пронзительным взглядом, выражавшим неумолимую ненависть.
Изабелла даже не опустила глаз.
С невероятным хладнокровием она заговорила первая.
— Ах, так это вы? — произнесла она. — Нечего сказать! Славно поступаете вы со своими союзниками! Я, право, предпочла бы принадлежать к числу ваших врагов. Быть может, тогда вы относились бы ко мне с большим уважением.
Бискар злобно расхохотался.
— Союзник или противник, вы, во всяком случае, в моей власти, — сказал он.
— Знаю. И жду, чтобы вы объяснили, на каком основании сделали вы меня своей пленницей!
— Объяснения? — усмехнулся Бискар. — О, они будут кратки. Вы мне изменяете.
— Я! Вы лжете!
— Отчего вы не отправились в Англию? Зачем остановились в Кале?
— Разве я не свободна? Хотелось бы мне знать, что дает вам право распоряжаться мной?
— Где сила — там и право! Я так хочу! Этого достаточно. Но, послушайтесь моего доброго совета, оставьте лучше этот иронический тон. Хотя он в некотором роде и доказывает вашу смелость, но в данном случае, она может только повредить вам.
— Вы вздумали пугать меня?
— Я никогда не пугаю. Я сразу убиваю.
— Что же! Убейте меня!
И, говоря это, Изабелла крепко сжала в руке пистолет, готовая к защите. Как охотно убила бы она этого человека! Но благоразумие заставляло ее молчать и ждать.
— Зачем возвращаетесь вы в Париж'
На Изабеллу внезапно нашло вдохновение.
— А почему бы мне теперь и не вернуться туда? — смело спросила она.
— Что вы хотите этим сказать?
— Разве не свершилось уже мое мщение?
— Ваше мщение?
— Я не понимаю вас, мой дорогой. Я узнала там, что человек этот осужден на смерть. Я только этого и хотела. Прошлое умерло с ним. Я еду в Париж навстречу своему будущему.
Бискар, скрестив на груди руки, внимательно следил за Изабеллой.
Куртизанка тоже впилась глазами в бандита. Казалось, они изучали друг друга как дикие звери перед началом борьбы.
Бискар помолчал с минуту, потом начал медленно, отчеканивая каждое слово:
— Так значит, вам известно, что Жак умер.
Удар был меткий. Он попал прямо в сердце. Изабелла страшно вскрикнула.
— Умер, умер! — простонала она. — О, Боже мой!
Бискару удалось примитивной хитростью вырвать у герцогини ее тайну.
Теперь голос его звучал еще резче, еще пронзительнее.
— Видишь ли, герцогиня де Торрес, — сказал он, — меня нелегко провести! О, как хорошо разгадал я тебя, негодяйка! Слабая и подлая женщина! Ты воображала, что была там одна! Ты не знала, что там следили за каждым твоим шагом, что шпионы мои читали на лице твоем каждую мысль, возникавшую у тебя в мозгу. Ты боролась! Душа твоя долго колебалась между ненавистью и любовью. Любовью к человеку, подло обманувшему тебя! Я узнаю вас, куртизанки, как мелка и ничтожна ваша любовь! Да, ты узнала, что он осужден на смерть! И при мысли об этом ты забыл а все, кроме того, что он был твоим любовником, что ты любила его!
— Скажи, — прошептала Изабелла, — скажи мне: он действительно умер?
— А, вот что тебя больше всего тревожит. Хорошо, так уж и быть! Скажу тебе правду. Жак еще жив.
При последних словах Бискара радостный трепет пробежал по телу Изабеллы. Крупные слезы брызнули у нее из глаз, слезы радости и надежды.
— Я расскажу тебе сейчас, как все это было, — продолжал бандит. — Когда ты уехала из Кале, один из моих сообщников последовал за тобой. Ты остановилась в одной гостинице и попросила стакан воды. Он бросил туда снотворного. Ты проспала десять часов! За это время меня успели известить обо всем. Теперь мы оба здесь, в одном лье от Парижа, в нескольких шагах от Сен-Дени. Как видишь, я явился вовремя. И клянусь тебе, герцогиня де Торрес, что твоей светлости не удастся донести на меня и спасти своего возлюбленного Жака.
Изабелла не отвечала ни слова, углубленная в свои мысли о Жаке, о его спасении.
— Уже шесть часов утра, — продолжал Бискар, — сегодня же в четыре часа пополудни Жак взойдет на эшафот. Минуты его сочтены. В то время, как я говорю здесь с тобой, в то время, как ты тут воешь от страха, там, в тюрьме, в камеру к твоему Жаку входит священник и объявляет, что он должен готовиться к смерти.
— Довольно! Довольно! — крикнула Изабелла.
— А ты останешься здесь под хорошим надзором, будь уверена в этом! Сегодня же в шесть часов вечера ты будешь свободна. Тогда можешь сколько угодно говорить. Можешь громко провозглашать невинность того, кого ты любишь! Но будет уже слишком поздно!
— Слишком поздно? Нет!
И Изабелла, мгновенно направив на Бискара дуло пистолета, который до сих пор она держала за спиной, нажала пальцем спуск. В упор. Прямо в грудь.
Громкий смех прозвучал в ответ.
— Безумная! Он не был заряжен! — крикнул Бискар. — Неужели ты считаешь меня таким дураком! Действительно, самое лучшее — убить тебя.
Он вынул из кармана нож и медленно подошел к ней, не сводя с нее пристального взгляда.
Изабелла не пыталась ни увернуться, ни защищаться.
Послышался глухой шум падения, хрип.
— Что ж, она слишком сильно любила его! — проворчал Бискар.
Жак был еще раз приговорен.
18НЕОЖИДАННЫЙ ПОВОРОТ
Три друга собрались в доме на улице Курсель.
Это были Арман де Бернэ, Арчибальд Соммервиль и Марсиаль.
— Итак, Марсиаль, решение ваше непоколебимо? — спросил де Бернэ.
— Я исполняю свой долг, — просто отвечал Марсиаль. — Смерть моего отца произошла при таких ужасных обстоятельствах, что я не могу вспомнить о ней без содрогания. Слепой случай помог подлым убийцам ускользнуть от моей мести. Но если сын не может наказать виновников смерти отца, он должен, по крайней мере, отдать последний долг покойному. Я иду посетить те места, где несчастный отец пал жертвой любви к науке. Со слезами благоговения поклонюсь я земле, где кости его истлели без погребения. У воздуха, которым он дышал, потребую я его последнего вздоха, который бедный отец испустил вдали от всех тех, кого он любил. Скажите мне по совести, друзья мои, разве вы не одобряете моих намерений?
Арман и Арчибальд переглянулись. Несколько минут длилось глубокое молчание. Арман заговорил первым.
— Нам не следует обсуждать то чувство, которое руководит вами и которое служит новым доказательством тому, что мы не ошиблись, поверив в вас. Только хорошо ли вы взвесили все бесконечные трудности той задачи, которую на себя берете. Страна, куда хотите вы отправиться, почти неизвестна. Едва ли удалось До сих пор побывать там хоть нескольким европейцам. Вы совершенно не знаете языка. Вас ожидают тысячи опасностей, и в итоге, кто знает, будете ли вы иметь возможность собрать последние останки того, кого вы оплакиваете!
Марсиаль жестом перебил Армана.
— Я подумал обо всем, — сказал он твердым голосом. — Но я считал бы себя недостойным носить имя отца, если бы при исполнении своего долга отступил перед опасностями, каковы бы они ни были. Отец мой не трусил, отец мой не колебался! Зачем же мне колебаться? К тому же Зоэра поедет со мной!
— Еще раз повторяю вам, Марсиаль, подумайте о советах нашего друга, — сказал Арчибальд.
— Нет! Нет! — сказал Марсиаль, вставая с места. — Не век же быть мне трусом! Не век же отступать перед препятствиями, которые жестокий рок ставит на моем пути! И мне советуют продолжать такую жалкую жизнь? Нет! Довольно! Отныне я буду слушать только голос чести!
— В таком случае, друг мой, вам не придется одному исполнять этот священный долг, — сказал Арман, в свою очередь поднимаясь с места.
— Что вы хотите этим сказать?
Лицо Армана подернулось облаком грусти.
— Печальные события, разразившиеся над нами, имеют для каждого из нас свои последствия. Смерть барона Сильвереаля, вернув свободу его жене, дает мне право надеяться, что когда-нибудь она согласится сменить его имя на мое. А пока мне надо расстаться с ней и предоставить времени возможность залечить душевные раны этого нежного, благородного создания. Зная о вашем намерении, я выхлопотал себе поручение отправиться на Восток для осмотра Камбоджи и древней страны кхмеров. Я поеду с вами!
Марсиаль радостно вскрикнул.
— Подождите, это еще не все. Вам известно ведь, что все наши старания вернуть рассудок сэру Лионелю пропали даром? Часто в подобных случаях полная перемена условий жизни, новые сильные впечатления приводят к неожиданным результатам. Друг наш Арчибальд, преданность и верность которого достойны восхищения, тоже решил отправиться с нами. В эту опасную экспедицию он возьмет с собой сэра Лионеля и будет заботиться о нем.
Флегматичный Арчибальд, во всех случаях жизни всегда спокойный, невозмутимый, и на этот раз не изменил своему обычному хладнокровию. Он даже не сдвинулся с места, и только кивнул головой в знак согласия.