[13] баронесса Корф удалилась от дел, поклявшись, что ноги ее больше не будет в секретной службе. С тех пор, впрочем, ее решимость ослабла, и несколько раз она все же оказала своим бывшим коллегам существенную помощь. Теперь Осетрову, который прекрасно знал Амалию, предстояло уговорить ее еще раз помочь им, и нельзя сказать, чтобы резидент считал стоявшую перед ним задачу легкой. Впрочем, он рассчитывал на то, что важность предстоящего дела будет говорить сама за себя.
— Что на сей раз? — спросила Амалия, когда с обменом обычными любезностями было покончено.
— Секретное дополнение к австро-германскому договору, — ответил Осетров. — Возможно, в нем речь идет о прямом нападении на Россию, а возможно, и нет. Поэтому нам во что бы то ни стало нужен его текст.
Амалия поморщилась.
— В Германию я не поеду, — отрезала она. — Мой ребенок болеет, он в Париже, и я нужна ему здесь. Нет!
И она отвернулась к окну, показывая, что разговор окончен.
— Дополнение тоже в Париже, — ответил Осетров.
— Каким образом… — удивленно начала Амалия.
— Князь Г., немецкий посол, должен показать договор и дополнение маркизу Алмейде, представителю португальского короля, — пояснил Осетров. — В Германии рассчитывают привлечь португальцев к союзу против нас.
— А почему не гренландцев? — проворчала баронесса, у которой, судя по всему, опять возобладало дурное настроение. — Или австралийцев?
— Амалия Константиновна, — предостерегающе заметил Осетров, — я не узнаю вас. В конце концов, Португальское королевство тоже часть Европы. Возможно, что, убедив португальцев, немцы перетянут на свою сторону и испанцев. Вы должны помнить, что в политике нет ничего несущественного.
Амалии не хуже, чем ему, было известно, что Европа вот-вот расколется на два лагеря и их противостояние со временем непременно выльется в кровопролитную войну. С одной стороны — Франция, Россия и Англия, с другой — Германия и Австро-Венгерская империя. Но ее сердила неизбежность готовящегося столкновения, с мыслью о котором все уже давно свыклись. Баронесса слишком любила жизнь, чтобы примириться с войной — даже с призраком войны, маячившим где-то в отдаленном будущем. О том, что призрак сей сотрясет Европу и уничтожит Российскую империю, сметет большинство правящих монархий и породит кровавый котел еще одной мировой войны, не догадывались тогда даже самые смелые провидцы.
— Текст дополнения находится у князя Г.? — спросила Амалия.
— Да, и в это воскресенье он устраивает в своем особняке бал. В честь дня рождения мадемуазель Лежандр, своей… хм… хорошей знакомой.
Баронесса отлично знала, что мадемуазель Лежандр, известная актриса, является любовницей немецкого посла, который души в ней не чает, и поэтому не стала задавать ненужных вопросов.
— Документ, — продолжал Осетров, — находится в шкатулке в его кабинете. Сама шкатулка, как нам стало известно, из красного дерева, с перламутровой инкрустацией в виде вееров и драконов на крышке. Китайский стиль. — Тут он все же позволил себе улыбку. — Ключ от кабинета только у князя Г. и его личного секретаря Карла фон Лиденхофа. Сам кабинет в отсутствие хозяина охраняют две свирепые собаки, но я верю, что вам удастся что-нибудь придумать.
— Нет, — с сожалением покачала головой Амалия, — придумывать придется вам. Князю Г. отлично известно обо всех моих проделках, и он не пустит меня на порог своего дома. А что касается секретаря… Фон Лиденхоф просто ненавидит меня, и у него есть на то причины. Лучше подкупите чиновника в берлинском министерстве, пусть он принесет вам копию дополнения за деньги.
— Это уже было сделано, — усмехнулся Осетров. — Но наших людей обвели вокруг пальца. Мы проанализировали текст, который нам доставили, и поняли, что он — фальшивка. Кроме того, похоже, что нашего человека в Берлине разоблачили, и ему спешно пришлось уехать. Во что бы то ни стало нам нужен настоящий документ.
— Тогда подкупите мадемуазель Лежандр.
— Уже пытались множество раз, и не только мы, — заметил Осетров. — Но актриса тверда, как кремень. На все предложения отвечает одно: ей нравится князь, который, кстати сказать, очень хорошо с ней обращается, и ей нет дела, немец тот или папуас, а потому она не станет делать ничего, чтобы ему навредить.
Глаза Амалии сверкнули.
— В самом деле? Любопытная дама эта мадемуазель Лежандр! Надо будет как-нибудь сходить на ее представление.
— Фон Лиденхофа тоже подкупить невозможно, — продолжал Осетров. — А слуг и посторонних в кабинет просто не пускают.
— А маркиз Алмейда? — спросила Амалия. — Ведь он увидит текст дополнения. Может быть, удастся привлечь на нашу сторону его?
— Вряд ли у нас будет время. Маркиз приезжает в Париж на один день, как раз тот самый, когда состоится бал, и к тому же остановится в особняке князя. После бала маркиз Алмейда сразу же вернется на родину.
— Надо же, как интересно… — пробормотала баронесса. — А князь Г. знает маркиза в лицо?
Осетров с укоризной покосился на нее.
— Амалия Константиновна, конечно, мы об этом уже подумали. Увы, князь и маркиз знакомы лично, так что ваш план — украсть или задержать маркиза и послать вместо него нашего агента — не удастся.
— Кто вам сказал, что таков мой план? — вскинула брови баронесса. Но Осетров не был расположен тратить время на споры.
— В данной ситуации мы можем рассчитывать только на себя, — твердо сказал он. — Все, что мы смогли сделать, так только узнать описание шкатулки от одного из лакеев, и то за большие деньги. Кроме того, у нас есть описание предстоящего бала, список гостей и план особняка и сада. Так что теперь, Амалия Константиновна, дело за вами.
— И как же вы себе это представляете? — уже сердито спросила баронесса. — Что я залезу в особняк посла, который охраняет чуть ли не полк пруссаков, и никто меня не заметит? Или что я приду на бал в числе гостей, неузнанная, утащу сверхсекретную бумагу, и никто ни о чем не догадается?
— А вы проверьте вашу почту, — мягко предложил Осетров. — Уверен, что найдете в ней приглашение на вечер в особняк князя Г.
Амалия вздохнула.
— Ваша работа? — без обиняков спросила она.
— Конечно, — усмехнулся ее собеседник. — Я намекнул мадемуазель Лежандр, что вы гораздо красивее, чем она, но в обществе застать вас почти невозможно, потому что вы все время путешествуете. Разумеется, ее начало мучить любопытство, она стала сомневаться, расспрашивать ваших знакомых и в конце концов захотела увидеть вас лично. Не исключаю, что в особняке князя за каждым вашим шагом будут следить, но ведь вам же не впервой справляться с такими вещами. И потом, там окажется столько гостей, что уследить за всеми будет просто невозможно.
— И вы полагаете, что во время бала я смогу украсть дополнение к договору? И ни князь Г., ни Карл фон Лиденхоф, который чертовски сообразителен, даром что мерзавец, — словом, никто из них не сумеет меня перехватить?
— А это уже ваша забота, Амалия Константиновна, — отозвался Осетров. — Если вам нужна помощь, поверьте, мы сделаем все, что в наших силах. Потом, никто же не говорит, что нам нужен непременно сам документ. Будет достаточно, если вы прочитаете его, запомните и положите на место, а текст потом перескажете нам.
Он заметил, что Амалия вновь смотрит в окно, и, проследив за направлением ее взгляда, увидел молодого человека без шляпы, который двигался по набережной в направлении Лувра. У Осетрова была прекрасная память, и он сразу же вспомнил, где уже видел его лицо. Конечно, на Иенской улице!
— Un espion?[14] — пробормотал он. — Интересно, как он нас нагнал?
— Мы долго стояли на перекрестке, когда впереди опрокинулся фиакр, — отозвалась Амалия. — Нет, это не соглядатай. Соглядатай — тот бодрый старичок с собакой, который идет и делает вид, что ни на что не обращает внимания. А юноша просто обманутый влюбленный.
— Откуда вы знаете? — с любопытством спросил Осетров.
— Если молодой человек входит в дом, где живет красивая девушка, со шляпой на голове и с букетом в руках, а выходит через несколько минут без букета и шляпы, которую явно забыл, да еще с таким лицом, — можете не сомневаться, что он получил отставку. — Амалия вздохнула. — По-моему, — будничным тоном добавила баронесса, — он идет топиться.
— Амалия Константиновна!
— Конечно, я права. Он обходит все мосты, которые попадаются ему по пути, но где-то много людей, где-то стоят полицейские, а где-то ему просто не нравится. Однако в любом случае то, что юноша задумал, не слишком умно.
— А о какой красивой девушке идет речь? — поинтересовался Осетров.
— О внучке госпожи Светлицкой, ее зовут Лиза. По крайней мере, вышел он именно из их дома.
— А, госпожа Светлицкая! — усмехнулся Осетров. — Невыносимая особа, должен вам сказать. Из тех, которые считают, что мир должен вращаться вокруг них только потому, что так им хочется. Внучка ее довольно мила, но я бы не назвал ее красавицей. И уж, во всяком случае, не думаю, чтобы кто-то пожелал из-за нее топиться.
— Вы все-таки считаете моего бедного влюбленного шпионом?
— Конечно, Амалия Константиновна. Посмотрите, какая у него располагающая к себе внешность, какой положительный вид. Такие обычно и являются мошенниками.
— В самом деле? — протянула Амалия, и интонации ее голоса заставили Осетрова взглянуть на нее внимательнее. — Ну, мы еще посмотрим!
— Вы что-то задумали, баронесса? — Осетров невольно встревожился. Мысли собеседницы, судя по всему, были заняты вовсе не тем, что ему надо, и он попытался вернуть ее на землю. — Убедительно прошу вас, если это не имеет прямого отношения к нашему делу, отложить задуманное до другого раза.
Амалия улыбнулась.
— Боюсь, что это как раз не терпит отлагательства, — ответила она и, постучав в стекло, велела кучеру остановить карету у следующего моста.