нь слабым преподавателем. А тут на тебе: Вера с Лизой на постоянной связи в мессенджере. Вот дела. А Вера-то лицемерка! Этого Жбан раньше не замечала.
— Последнее сообщение из блога Веры самое странное, — продолжала Лиза, не подозревавшая, что удивила заведующую: — «Там где Сена вытекает из знамени ангела».
Лиза повернула экран телефона, чтобы все присутствующие убедились. Сообщение в блоге оказалось датировано вчерашним днём и в отличие от всех остальных было написано по-английски, при этом, по словам Лизы, отвечать на сообщения Вера перестала ещё в пятницу.
— Когда вы вошли, мы пытались понять, что бы это значило, — вставила слово доцент Вохрина. — То ли Вера имеет в виду, что собирается топиться, то ли это какая-то метафора, то ли вообще бред сумасшедшей.
— И зачем по-английски? — добавила Лиза.
Среди нависших над университетской высоткой туч Юлия Викторовна отчётливо разглядела мертвенно-серое женское лицо. Чёртово воображение.
«На черной глади вод, где звезды спят беспечно,
Огромной лилией Офелия плывет,
Плывет, закутана фатою подвенечной.
В лесу далеком крик: олень замедлил ход», —
продекламировала доцент Берёзкина, вплывая на кафедру.
Присутствующие притихли.
— Юлия Викторовна, вы же сами поручили провести психологический квест по девиациям психики в классической литературе! Репетирую! — рассмеялась ничего не подозревающая Берёзкина.
— Какая же у Офелии была девиация, кроме того что Гамлет не любил её? — Жбан нахмурилась, стараясь скрыть смущение собственной впечатлительностью.
— Много кого не любят, да не все от этого рассудком трогаются.
Вохрина махнула Берёзкиной, мол, сворачивай тему, отвела в сторону. В это время Жбан нажимала на звонок в разных мессенджерах. Как и докладывала Лиза, ни один номер Веры не ответил.
— Её родители тоже без новостей, — добавил ассистент Фролов.
— Я эту запись про Сену ещё вчера увидела, но сначала не отнеслась серьёзно, — развела руками Елизавета Андреевна.
Юлия Викторовна была согласна. Скорее всего, дело в каком-то информационном сбое и скоро все разъяснится. Такое поведение не характерно для Веры Заречной. Есть много любителей писать в Сети загадочные фразы вроде: «ну вот всё и кончилось» или «ах, как же я несчастна!», и думай что хочешь. В девяносто восьми процентах случаев так ведут себя эгоцентрики с заниженной самооценкой. Вера точно не из их числа. Хотя, конечно, мало ли что взбредёт в голову даже эмоционально устойчивой женщине в день, когда её жених сочетался браком с другой.
«Нет, всё-таки вкупе с трёхдневным молчанием не к добру», — сама себе сказала Жбан и набрала внутренний номер международного отдела университета.
— Что за странная фраза «Там где Сена вытекает из знамени ангела»? Откуда это? — вернулась к теме Юлия Викторовна, после того как международники заверили, что свяжутся с французской стороной. — Как будто смутно знакомое. Что это за ангел со знаменем?
Заседание кафедры не состоялось — бойтесь своих желаний, всё по классике. С кафедры иностранных языков сообщили, что есть выражение о небесном происхождении Сены: «Сена вытекает из бедра ангела». Встречается она у французских романтиков, но, скорее всего, пришла из фольклора. Почему вместо бедра знамя — не ясно. Где изображается ангел со знаменем не припомнили и искусствоведы. С мечом, со щитом, с тубами, со свитками, с символами страстей господних — крест, копье, чаша — это всё пожалуйста. С луком и стрелами, если речь об амурах. Не нашли только ангела со знаменем.
К вечеру секретарь отдела по международным контактам под грифом строжайшей тайны принесла первую информацию.
Самолёт с пассажирами Франсуа Коле и Верой Заречной приземлился в Барселоне 28 июня в 16:30. В аэропорту они взяли в прокат машину, выехали в сторону города Жероны (направление к границе с Францией). К ночи добрались до города Фигерас, где заночевали в гостинице (бронь, подтверждение заезда). Утром 29 июня посетили музей Дали, пересекли границу Испании и Франции и направились в Париж.
Первого июля в 18:30 вечера Вера заселилась в недорогой двузвёздочный отель в пригороде Парижа, Франсуа остановился в собственной квартире в престижном районе недалеко от парка Бют-Шомон.
— А что французская полиция? — поинтересовалась Жбан.
— Они говорят, что ещё рано бить тревогу, отель Веры был забронирован до третьего июля, она выехала вовремя, с вещами, значит, собиралась продолжить путешествие. Они предполагают, что она могла остановиться у кого-то из знакомых. Никто не пойдёт топиться с чемоданом, — секретарь развела руками, давая понять, что это всё, что ей известно.
Юлия Викторовна скептически нахмурилась. Как они себе это представляют? На исходе пятого июля тридцатитрёхлетняя женщина, доцент университета, без веских причин тайно шатается по знакомым четвёртый день к ряду, словно юная хиппи?
II
Время на готовку Юлия Викторовна тратить не стала: заказала доставку пиццы. Покоя ей не давало одно обстоятельство, которое нужно было срочно проверить. Позвонила младшему сыну, большому любителю автомобильных путешествий по Европе.
Вариантов пути от границы Испании до Парижа оказалось несколько.
— Можно сразу уйти на Тулузу и оттуда топать до Парижа, — завёл сын любимую тему. — Это часов 10–12. Я бы советовал доехать до Марселя и там по хайвею на Лион, Орлеан, Париж. Тут, конечно, дольше, часов 16, зато поставил круиз, врубил 180 и само докатится. Если водителей двое, то вообще без проблем. Можно проехать до Канн и там свернуть на Лион, там тоже крутое шоссе, но это дольше, крюк приличный.
— Без остановки нереально? — уточнила Юлия Викторовна, сопоставляя даты.
— Один за рулём я бы не рискнул, а с напарником можно.
Так и выходило. Ребята проснулись 29 июня в Фигерасе, позавтракали, несколько часов побродили по музею Дали, выехали из Фигераса после обеда. Но в Париж въехали только через два дня — вечером первого июля.
— Любопытно, где они ночевали? А главное, что там случилось? — сама с собой рассуждала Жбан, расхаживая по комнате с куском пиццы в руке. — Информация о броне гостиниц пока не пришла. Марсель, Канны или какой-то небольшой городок на побережье? Вера не водит, значит, зазор почти в двое суток объясним. В это время, видимо, случилось нечто, что послужило причиной их конфликта, отдельного поселения в Париже, спешной женитьбы Франсуа, исчезновения Веры.
III
Блог о путешествии — это Лиза сильно преувеличила. Вера не из тех, кто тратит много времени на самопрезентацию. Записей было всего пять.
В первой выражалось восхищение музеем Дали и скалистым побережьем Испании.
Вторая запись с совместными селфи Франсуа и Веры сообщала: «Кажется, все французы идеализируют Париж и то, что с ним связано. Кажется, Франсуа верит, будто этот город способен решить любые проблемы. Разрежьте мне сердце — там Париж, уж не помню, кто сказал, но он подписался бы. Теперь я понимаю, откуда черпал свой романтизм Гюго, говоря, что столица Франции — это сумма трёх идеальных городов человечества: Иерусалима, Афин и Рима. Всё дело в неописуемой французской самоуверенности. Париж, по мнению автора «Собора Парижской Богоматери», взял от Иерусалима идею Свободы, от Афин — Искусства, от Рима — Могущества. Три в одном. Россияне со своей формулой «Москва — третий Рим» как минимум на две третьих недотягивают до масштабов французской заявки! Французы думают, что владеют миром. Гордиться, дерзать, брать на себя непосильные задачи — это здесь в крови».
Третья запись была сделана в пути. Фотография с дороги, вьющейся вдоль высокого морского берега. «Около Марселя! Счастлива», — гласила краткая подпись. Вера и Франсуа стояли обнявшись почти у края обрыва. Вера улыбалась широкой незнакомой улыбкой.
Надо сообщить полицейским об этих фотографиях: поможет восстановить путь. То, что нас интересует, произошло между Марселем и Парижем. «Интересно, кто их фотографировал?» — подумалось Юлии Викторовне. Обочина, шоссе. Площадки для остановки не просматривалось. Кого-то тормознули, попросили сделать кадр?
Четвёртая запись была сделана уже в самом Париже.
«Вспоминаю весь свой скудный запас французских слов. Вопреки заверениям Франсуа здесь не очень-то говорят по-английски. В туристическом центре английский ещё котируется, а дальше — всё. Минут двадцать заселялась в номер. Минут пятнадцать объяснялась с портье, где ближайший ресторан.
— Прене багаж и доне ме ен шамбр, силь ву пле![17]
— Сет бьен лён де иси[18].
— Кафе, пан и бер?![19]
На этом мой запас французкого был исчерпан. Пришлось есть, что дали.
Обидно, что нередко французы сносно владеют своим фрунглишем, но хитрят, готовы тратить время, лишь бы ты вспомнил все «жу не манж па сие жур». Потрясающая навязчивость!»
Прекрасно, подумала Юлия Викторовна: невеста на окраине, ужинает в прямом смысле чем бог послал, жених — у себя дома в одном из престижнейших районов французской столицы!
Пятая запись оказалась самой обстоятельной.
«С высоты Эйфелевой башни Париж похож на огромную тыкву песочного цвета. Круглый, одноцветный и невозможно скученный. Есть много старых городов, принимающих новые условия жизни, но это не про Париж. Например, парковка здесь — настоящая мука. Нет более жестоких законов парковки, чем в этом толерантном городе любви. Ха-ха! Своими глазами видела, как не моргнув глазом водитель автобуса зацепил небольшой частный автомобиль, бампер которого слегка выступал за границы разметки. Автобусу было не проехать?! Нет! Просто не захотел сдавать назад!
Прямоугольные бледные дворы, просматривающиеся через подворотни старого Парижа, все на одно лицо. Питерские дворики покажутся настоящим средоточием жизни и света в сравнении с этими мрачными средневековыми уродцами. Воспетый в литературе и в туристической и сувенирной продукции знаменитый парижский закат похож на вечерний туалет старухи: смывается грим, и все без того скудные цвета меркнут».