Мой мотор не нуждается в каком-либо топливе. Он сам является веществом, производящим движение собственным действием.
Это колоссальная сила. Миллиграмма этого вещества достаточно, чтобы полностью разрушить дом наподобие того, где мы сейчас находимся.
Эта сила неисчерпаема. За сутки работы расходуется одна десятимиллионная часть грамма вещества.
Некоторые из терпеливо слушавших членов комиссии не смогли сдержать недоверчивые возгласы:
— Хо! Ха!
Сэр Атель впервые за весь вечер улыбнулся.
— Если вы предоставите в мое распоряжение большой обломок песчаника или мрамора, я продемонстрирую вам — конечно, не подвергая никого опасности — одно из свойств моего вещества.
Последовало минутное колебание: предложение было соблазнительным. И молодежь, и старики любят эксперименты — в них всегда есть что-то театральное.
Посреди зеленого стола стояла громадная мраморная чернильница. Весила она по меньшей мере килограмма три и никогда не ведала чернил.
— Давайте заканчивать, — сказал месье Алавуэн. — Направьте свою силу (последнее слово он иронически подчеркнул) на эту чернильницу.
Сэр Атель подошел ближе:
— Эта вещь не обладает художественной ценностью. Очень хорошо… вам не придется сожалеть.
Он пошарил в жилетном кармане и достал предмет, похожий на тонкий и элегантный карандаш в золотой оправе. Затем он показал его членам комиссии.
— Как видите, предмет очень маленький. Но в этой трубке содержится сила, которую не опишешь никакими словами.
Заметив встревоженное выражение на лицах слушателей, сэр Атель поспешил добавить:
— Не бойтесь, господа. Опыт не будет сопровождаться каким-либо шумом или другими неприятными явлениями.
Тем не менее, все затаили дыхание. Даже у самых храбрых что-то заныло в груди.
Глаза префекта выкатились от любопытства.
Министр был обязан казаться невозмутимым и потому лишь слегка опустил веки.
Сэр Атель подошел к столу, переставил чернильницу ближе к краю, наклонился над ней, как хирург, выбирающий, куда вонзить скальпель — и прикоснулся к мрамору кончиком своего орудия…
Послышался тихий, очень тихий треск, словно лопнула пружина часов.
И, вместо чернильницы, на столе осталась лишь небольшая гор؟тка пепла; ее не хватило бы наполнить и подставку для яйца.
Раздались крики, все вскочили и сгрудились вокруг. Ученые не могли больше сомневаться: они видели, видели собственными глазами…
— Кажется, один из ваших соотечественников, доктор Лебон[25], называет это диссоциацией материи, — сказал сэр Атель.
— Удивительно! Поразительно! Невероятно!.. И все с помощью этой маленькой трубочки…
К предмету, который сэр Атель держал между большим и указательным пальцами, как стебель цветка, со всех сторон тянулись руки.
Но англичанин лишь чуть повернул наконечник и положил стержень обратно в карман.
— Не стоит рисковать, — сказал он. — С этим нужно обращаться очень деликатно, а использование подразумевает длительный период обучения… Овладение этой силой, господа, заняло у меня десять лет…
— Из чего состоит ваше вещество? Как вы его получили?..
— Подобные вопросы заведут нас очень далеко, — отвечал сэр Атель.
— Но название у него хотя бы имеется?
— Я навал его «врилий»…
— Врилий? — недоумевали собравшиеся. Этимология названия была им непонятна, так как оно не основывалось на греческом корне.
— Имя фантастическое, господа. Возможно, вы читали весьма примечательный роман «Грядущая раса» одного из наиболее знаменитых моих соотечественников, сэра Эдварда Бульвер-Литтона[26]. Это, если хотите, утопический роман, но я вижу в нем предсказание будущего. В нем рассказывается о людях, которых наука вооружила могучей, непреодолимой, но в то же время управляемой силой. Эта сила доступна всем — мужчинам, женщинам и детям. Она способна преодолеть все препятствия, сломить любое сопротивление, и потому возможные последствия ее применения нейтрализуют друг друга. Под страхом обоюдного разрушения и уничтожения, никто не осмеливается напасть на ближнего…
Под влиянием этой силы на земле воцаряются добродетель, терпимость и добросердечие — но только потому, прошу заметить, что данная сила не сконцентрирована в руках немногих, а служит всем, от слабейших до самых могущественных. Она восстанавливает равенство и, тем самым, свободу…
Наш Бульвер назвал эту силу «вриль». Вот почему я назвал открытое мною вещество «врилий»…
Что же касается самой субстанции, то природу ее я могу объяснить в нескольких словах. Она аналогична галлию, открытому вашим великим компатриотом Лекоком де Буа-бодраном, а также радию вашего бессмертного Кюри. Она возглавляет группу редкоземельных элементов, которые я могу перечислить по памяти: иттрий, палладий, осмий, рутений, ванадий и наконец полоний, недавно открытый мадам Кюри. Основываясь на трудах моих предшественников — сэра Уильяма Рамзая, лорда Рэлея и Нормана Локьера — а также господ Бертло, Беккереля, Лебона[27] и многих других, я открыл врилий и в качестве первого опыта практического применения решил использовать его в авиации…
Мотор моего аппарата и есть врилий, выделяющий собственную силу, как радий выделяет свет и тепло, но в таких размерах, что в правильно сконструированном механизме может обеспечить до двадцати тысяч оборотов в минуту.
Приспособление, которое вы только что видели, снабжено крошечным алмазным сверлом. Врилий приводит его в движение, и оно способно за секунду уничтожить самый прочный камень. Воздействие, однако, должно применяться к тому, что индийская наука называет центром «лайи» — иначе говоря, к той точке конкретной массы, где все молекулы соединены и поддерживают друг друга. Подробней я объясню это позже.
Я слишком долго говорю, господа, и боюсь, что начинаю испытывать ваше терпение… Если я заслужил ваше доверие, позвольте мне приступить к необходимым действиям по нейтрализации Врилиолета… и избавлению прекрасного Парижа от невольно причиненных бед…
Раздались шумные одобрительные возгласы и аплодисменты — молодой англичанин сумел преодолеть недоверие и скрытую зависть маститых ученых. Разумеется, позднее они придут в себя и утверждения сэра Ателя покажутся им фантазиями, если не прямой ложью. Но сейчас, при виде горстки мраморной пыли, их энтузиазм не знал границ.
Министр и префект завладели сэром Ателем и обсудили с ним необходимые меры. Операция была назначена на десять часов утра.
Сэра Ателя немного тревожило лишь одно: врилий в поврежденном аппарате мог вызвать колоссальные вспышки и ужаснуть всю округу. Нельзя было допускать никакой паники.
Англичанин обещал обо всем позаботиться — «по крайней мере, обо всем, что можно предусмотреть», добавил он.
Кроме того, опасность, если она и имеется, будет угрожать только ему одному. Министр стал возражать, предлагая ему подумать о предосторожностях и, если требуется, отложить операцию, но сэр Атель спокойно ответил:
— Господин министр, любой скромный химик рискует жизнью в своей лаборатории двадцать раз на день. А статистика доказывает, — заключил он с улыбкой, — что химики обычно доживают до преклонного возраста.
Сэр Атель и представители французских властей договорились встретиться в половине десятого утра у пустоши на улице Карьер д’Америк. Цепь солдат будет удерживать публику на достаточном расстоянии. Сэр Атель намеревался действовать один; никто не будет его сопровождать, кроме облеченного высшей властью лица, префекта полиции…
— И репортера из «Нувеллиста»! — добавил кто-то, в ком по голосу нетрудно было узнать Лаберже.
— Я не могу ни в чем вам отказать, — вежливо ответил сэр Атель.
— А как же я? — осмелился вставить Бобби. — Если бы я не поднял такой шум вокруг Коксворда, разве заметили бы его газеты?.. Разве не вылитый на меня ушат грязи помог раскрыть все дело? Сэр Атель, вы проявите неблагодарность, если меня не возьмете…
— Вы пойдете с нами, дорогой мистер Бобби, — сказал англичанин.
Они попрощались и вышли.
Сэр Атель решил остановиться в «Карлтоне»; оттуда его на следующее утро должен был забрать Лаберже.
Обменявшись у входа в министерство рукопожатиями с молодым англичанином, Лаберже остался наедине с Бобби и фамильярно взял детектива под руку.
— А мы, старина Бобби, отправимся в редакцию «Нувел-листа»… Вас должны увидеть… Мы вас сфотографируем, и завтра ваш портрет появится на первой полосе…. Вы поможете мне написать статью, а потом мы с вами поужинаем в «Америкен». Эй! Трюфели, шампанское и красотки! Выше голову, Бобби! Ха-ха!
И Бобби позволил репортеру увлечь себя навстречу приключениям…
Увы! Наши герои считали, что развязка близка…
Могли ли они предугадать, какую каверзу уготовила им судьба?
ЧАСТЬ III ПАРИЖ ДО СОТВОРЕНИЯ ЧЕЛОВЕКА
I. КАТАСТРОФА СТАВШАЯ НАЧАЛОМ
На следующее утро, в назначенный час, все были на месте — не говоря о сотне тысяч парижан. Привлеченные искрометными статьями Лаберже, они поспешили в Бют-Шомон и заполнили соседние улицы, надеясь увидеть первооткрывателя врилия и его расправу с собственным аппаратом.
Непостоянство — характерная черта нашего национального духа, и достаточно было заверений газетной статьи, чтобы рассеять всякий страх. В этом путешествии в дебри Бельвилля парижане видели лишь приятную прогулку.
К тому же Лаберже, исправно передав все объяснения сэра Ателя, придал своей статье, скажем так, оптимистическую ноту, изобразив предстоящую операцию как сущий пустяк для великого изобретателя. Никто и не думал его за это корить: важно было, в первую очередь, успокоить жителей Парижа, как правило, быстро впадающих в панику.
Толпа, состоявшая из представителей всех социальных слоев, была несколько разочарована, обнаружив метрах в пятистах от пустоши цепь солдат.