– Да, я надела ермолку, не так ли?
Самуэль кричал: «Вы можете себе представить мусульманку, входящую в мечеть в чадре, но в мини-юбке!»
По пятницам поздно вечером мы часто видели нескольких личностей, приезжающих навестить свои семьи в этом районе. Несколько раз мы встречались с Жаном-Франсуа Каном. В то время он был экспертом по борьбе с терроризмом. Будучи корреспондентом в Италии для Antenne 2, где он зарабатывал на жизнь съемками о действиях «Красных бригад», он думал, что у него есть миссия. После возвращения он привнес свою контрреволюционную крупицу соли во все дебаты на эту тему.
Однажды он был особенно яростно настроен против AD в теме, которая имела мало общего с нами. В тот вечер мы столкнулись с ним лицом к лицу на маленькой пустынной улице. Сопровождавший меня товарищ, хотя и был в шарфе и с короткими волосами, не утратил ни капли непосредственности независимого молодого человека. Я боялся самого худшего. «Что мы с ним делаем», – спросил он. Затем он приступил к описанию, которое больше напоминало пытки времен «Войны пуговиц», чем кровавые действия типичного террориста, которого журналист представил себе несколькими часами ранее.
Не волнуйтесь, с мистером Каном ничего не случилось. Эти люди могли протащить нас по грязи, но они были уверены, что ничем не рискуют в ответ, потому что знали, что наши цели – политические. И что они не являются ее частью. Вопреки тому, что они постоянно говорили в эфире, мы не делали ничего, чтобы заставить их говорить о нас.
Одной из первых важных операций этого ядра было нападение на мэрию 14-го округа. Нам нужны были документы и особенно паспорта и дубликаты для машин. Они нужны были немедленно, но еще больше – для подготовки конгресса за границей. Один из сотрудников подтвердил, что номера документов не регистрировались до их выдачи. Номера паспортов, оставшихся во вскрытых ящиках, можно было определить, но не тех, что оставались в резерве.
4 июля две машины, R20 с пятью товарищами и R14 в охране с тремя или четырьмя людьми, пошли в атаку. Ратуша располагалась в стороне от авеню дю Мэн. С одной стороны маленькие улочки, очень контролируемые, а впереди открытая площадь с несколькими возможными выходами. Центральный полицейский участок находится недалеко, примерно в ста метрах, но на проспекте и вне поля зрения. R20 припарковался перед главным входом. R14 припарковался дальше по площади. Таким образом, она могла одновременно наблюдать за боковыми улицами и площадью, поддерживая контакт с водителем R20 на виду.
Один товарищ остался в главном зале, а трое других нейтрализовали офисы. В течение нескольких десятков секунд ситуация была под контролем. Один товарищ вскрыл сейфы и бронированные шкафы. Другой уже направлялся к машине с двумя коробками под мышкой. Когда он появился на вершине небольшой лестницы, раздался единодушный (и приглушенный) крик радости. Не успели коробки закинуть в багажник R20, как появился еще один товарищ с двумя коробками.
Внутри принтеры разгрузили от серых карточек. Открыли другие шкафы, загрузили марки, листы гражданского состояния и машины. В машине охраны водитель насвистывает Les Nouveaux Partisans, в то время как багажник R20 заполняется.
Наконец, все вышли, и последний помахал рукой на прощание, прежде чем вернуться в R20. Но багажник был слишком полон! Сзади было так низко, что невозможно было даже сделать запланированный выезд. Машине охраны пришлось взять одного из нас на борт, пока легальный товарищ ехал на автобусе по проспекту Порт д’Орлеан. На тихой улице нагрузка была лучше распределена между двумя машинами.
В тот же вечер бумаги, марки и машины были переправлены между различными структурами. А на следующий день небольшая квартира в 16-м округе была превращена в подставную комнату.
Это было время, когда нападениям подвергались многие банки, иногда каждый день, а то и дважды за один день. Однажды, в конце утра, мы экспроприировали BNP на площади Клиши, выход из которого привел нас на вершину Монмартра, где мы поели в маленьком ресторанчике возле старого Бато-Лавуара. Затем, ранним вечером, мы атаковали «агентство AD» банка Société générale[24] на Avenue des Termes. Дело в том, что название этого агентства не имело никакого отношения к нам, но за несколько недель его посещали несколько раз. В один из последних случаев, когда товарищи вошли, среди сотрудников раздался громкий вздох: «Опять! Мы вернулись, потому что каждый раз находили больше денег, чем в прошлый: в последний раз почти 500 000 франков было в одном из ящиков, все еще в упаковке Банка Франции.
В основном мы наносили удары по крупным агентствам в районах Рупине. На одну операцию приходилось семь-восемь боевиков, никогда больше двух-трех неофитов. Но не потому, что мы связывали их одной цепью, операции были импровизированными. Наоборот. У нас были типовые выезды для каждого района, для каждого округа. Структура безопасности в конце каждого выхода и тайник рядом с Люксембургом.
Что касается машин, то их регулярно предоставляла группа поддержки. А когда эти активисты (в основном это были женщины, включая Жоэль) решили пройти курс вооруженных действий, именно молодой человек из пригорода Баньоле-Лилас организовал схему снабжения.
Разведкой занималась группа поддержки, а подготовительные встречи проходили в исходной точке или, когда нас было слишком много, в квартире, которую нам одолжили. Иногда мы оказывались в неожиданных местах.
Например, мы встретились, без его ведома, в доме бывшего министра (финансов, а затем иностранных дел) Четвертой республики, старого борца сопротивления, но первоклассного антикоммуниста.
28 августа. Нашей целью была большая ветка на вершине Марсова поля. Пять товарищей в машине нападения, снова R20. Трое в машине охраны, тоже R14: Натали и Жоэль впереди, а я на заднем сиденье.
Филиал находился на углу большого перекрестка, идущего от входа в Военную школу к проспекту Бурдонне. Коммандос въехали в отделение двумя группами. Машина R20 была припаркована вдоль тротуара, примерно в двадцати метрах от входа в банк, а R14 – у светофора на перекрестке.
Товарищи пробыли внутри около минуты, когда полицейский спасательный фургон, прибывший с потоком транспорта, остановился на светофоре прямо перед банком.
Во время подготовки новичкам всегда объясняли, что, пробыв в банке менее полутора минут, полиция не успевает прибыть. И было известно, что, в зависимости от конфигурации помещения, это примерно то время, которое требуется для очистки касс, обменного пункта и иногда трех сейфов в подвале.
Было ясно, что этот полицейский спасательный фургон не был предупрежден о нападении. Но дело было внутри, в сумке. И первый товарищ выбирался наружу. Но без оглядки на то, что ждало его снаружи.
Мы всегда говорили: прежде чем выходить на улицу, оглянитесь, потому что 90 % грабителей застреливают в этот момент. Но инстинкт бегства часто оказывается сильнее элементарных мер предосторожности.
По очереди вышел второй товарищ, держа в руках большой пакет из супермаркета. Затем два последних.
В R14, с нашими МП на коленях и опущенными стеклами, мы были готовы разнести фургон в клочья при малейшем появлении полицейского. Я снял черный пластырь, который служил двойным предохранителем для моей гранаты.
Тротуар был широким, и товарищи должны были пересечь его в непринужденной манере. Но, обнаружив фургон, они напряглись, прежде чем преодолеть последние несколько метров бегом. Они как раз входили в R20, когда из банка навстречу полицейскому фургону выбежал служащий. Он указал на машину, когда она отъехала и въехала на проспект Военной школы. PS включил свой двухтонный двигатель и поехал. Натали выскочила, чтобы подрезать его. Когда он нажал на тормоза, передняя часть фургона была менее чем в метре от нас. Они не поняли, что это ловушка: мы видели, как водитель отчаянно машет рукой, пытаясь уйти с дороги. Водитель автобуса наклонился вперед, одной рукой держась за приборную панель, а в другой держа микрофон, несомненно, сигнализируя о маршруте R20.
В такой погоне полицейские полагаются на радиосигнал о положении беглецов, чтобы обеспечить сближение своих машин и окружение. Наш вывод был однозначен: необходимо было скрыться в первые две минуты, чтобы избежать еще более серьезных проблем.
Во второй части проспекта Натали еще два-три раза сделала зигзаг, чтобы нас не обогнали. Затем она полностью ускорилась, оставив автобус в пятидесяти метрах позади. На перекрестке с авеню Дюплеи был очень крутой поворот направо-налево, который мы проехали, визжа всеми четырьмя шинами, пока не попали на улицу за Швейцарской деревней. R20 ждал нас там, работая на холостом ходу.
Примерно через пятьдесят метров, как и полагается в таких случаях, Натали остановила машину. Я вышел и сделал несколько шагов к перекрестку, по тротуару, с ПМ в руке. Я слышал, как приближается пинг-понг. Когда он подошел, я занял позицию для стрельбы. Я видел паническое лицо водителя. Он рванул с места и в и в том же движении он и его коллега упали. Первая очередь разбила ветровое стекло. Я бросил еще одну в двигатель, чтобы убедиться, что он не заведется снова, и отступил к машине.
Наступила великая тишина. Казалось, улица замерла. На тротуаре прохожие превратились в соляные статуи. Затем задняя дверь фургона открылась, и пять или шесть полицейских вылетели на перекресток. Я выстрелил по ним короткими очередями. Один из них обернулся. Вторая очередь. Он догнал взвод синерубашечников. Мы присоединились к R20, который ждал нас чуть дальше, двери были приоткрыты, оружие у каждого люка.
Когда мы прибыли в 16-й район, мы поехали по бульварам, наши две машины ехали бок о бок. Мы с Жоэль долго смеялись над разложившимся лицом одного из новичков в парике на заднем сиденье R20 (он стал журналистом, потом издателем).
Встреча с охраной проходила на Бутте Монмартр. Мы не хотели запираться в квартире для критического анализа операции. Поэтому мы болтали, прогуливаясь по улице рядом с виноградником и кабаре «Лапен Агиль»…