Между двумя такими звонками мы старались удалиться по крайней мере на два района, чтобы радиомолчание полицейских не стало ловушкой: заставлять нас звонить снова и снова, пока нас не обнаружат и не заманят в ловушку. В течение утра в AFP звонили три раза. И трижды журналист объявлял о новых вмешательствах властей, но безуспешно.
Абсурдная версия, которую затем распространили полиция и судебная система, ничего не прояснила. Скрывали ли власти невероятную беспечность спецподразделений или сознательное желание ничего не делать для предотвращения жертв? Зная, что государства способны инсценировать массовые убийства, легко представить, что их службы, если бы у них была возможность, могли бы использовать такую операцию для дискредитации партизан, заставив всех поверить, что их организации могут убить кого угодно. Таких примеров было много с начала 1970-х годов – от нападения ЭТА на магазин «Хиперкор» в Барселоне до нападения ССС на штаб-квартиру Бельгийской ассоциации работодателей. Выбрало ли государство этот вариант в тот день? Журналист AFP не стал возражать против официальной версии, которая прозвучала в эфире в последующие дни. Пропагандистский фронт против терроризма должен быть безупречным. Пресса могла бы выйти с заголовком «Париж избежал теракта».
Со своей стороны, мы подробно обсудили ход этой операции. Некомпетентность или преступный умысел – мы не могли определиться с отношением государства. Но мы решили отказаться от практики подрыва автомобилей: если вы не полностью контролируете операцию, вы рискуете увидеть, как она обернется против революционного насилия.
Недопустимо, чтобы революционное насилие привело к гибели хотя бы одного человека, который не является запланированной целью акции коммандос. Если не было сделано все возможное, чтобы предотвратить несчастный случай, это потому, что партизаны не порвали с государством и его военным, управленческим и социальным порядком. Это потому, что мы не лучше израильского солдата, разбомбившего деревню, американского пилота B52, бомбившего Камбоджу, нацистского чиновника, «окончательно решающего еврейский вопрос». Это потому, что мы не лучше бюрократов, подписывающих политику эмбарго, техников, рассчитывающих экспоненциальный рост неравенства. Пролетарское насилие – это классовое насилие, и как таковое оно не должно приводить к жертвам среди непривилегированных классов. Партизанское насилие – это насилие с открытыми глазами на мир.
Слепота не является отличительной чертой революционного насилия. Слепота – это скорее квалификация тех, кто принимает преступления государства и преступления против человечества, которым является капитализм как система. Слепота на стороне тех, кто не делает никаких выводов из того, что они пытаются не видеть. Однако нет недостатка в количественном анализе ущерба, нанесенного новым капиталистическим порядком, и государственных преступлений. И не только в Соединенных Штатах, которые сделали из этого специальность: также и в «стране прав человека».
Слепота – это скорее отличительная черта государственного насилия. Для тех, кто страдает от него, но также и для тех, кто увековечивает его. Государство не заботится о «сопутствующем ущербе» и закрывает глаза на преступления своих агентов. Фальшивая «пара Туренге» до сих пор жива, как и большинство мучителей виллы Сезини.
За десять лет прямого действия правосудие не смогло найти ни одной жертвы, которая не была бы нашей целью, за исключением полицейского, раненного в перестрелке с силами порядка. При каждом упоминании о наших убийствах СМИ показывают одну и ту же женщину, тяжело раненную во время нападения на улице де ла Баум, которая не была нашим делом. Они знают это, но цепляются за эту ложь, чтобы передать сцену, где эта хрупкая фигурка идет с белой тростью. Если бы у них ее не было, что бы они показали в подтверждение своего тезиса?
15 сентября 1984 года Хелиетт Бесс, Клод и Николя Хальфен, Режи Шляйхер и Винченцо Спано начали голодовку за воссоединение политических заключенных. Эта борьба сразу же нашла свое место в общем наступлении.
С самого первого дня эта борьба нашла отклик среди заключенных. Около ста женщин-заключенных в тюрьме Флери-Мерожи отказались принимать пищу. 25 сентября семь женщин объявили бессрочную голодовку. В различных мужских тюрьмах Парижского региона также были группы тех, кто отказался подчиняться режиму. Например, во Френе, где шесть заключенных заявили о своей солидарности с борьбой товарищей из AD и с баскскими заключенными, которым угрожает экстрадиция.
В движении приняли участие несколько сотен социальных заключенных. А когда в середине октября голодовки прекратились, образовался настоящий тюремный фронт. Постоянная агитация, которая продолжалась несколько месяцев в парижских тюрьмах. Окончательно она разгорелась во время беспорядков во Флери и Френе в марте и апреле 1985 года, в результате которых один заключенный погиб и несколько десятков получили ранения. Во Френе заключенные забрались на крыши, скандируя название «Прямое действие». Это правда, что товарищи были в центре этих действий.
В ответ на это администрация тюрьмы снова ввела в практику использование изоляторов. Несколько членов организации, включая Режи, оказались в этих кварталах, которые были наследниками QHS Пейрефитта.
Осенью инициатива получила возможность развиваться вокруг солидарности с заключенными, которые в течение нескольких недель находились на переднем крае борьбы. Мы воспользовались этим, чтобы переместить нашу инфраструктуру из Уазы в южные пригороды Парижа и заняться поиском следующих целей. В середине октября мы сопровождали борьбу в тюрьмах нападением на компьютерный центр крупной оружейной компании Messier-Hispano-Bugatti (Порт-д’Орлеан), а затем на исследовательские офисы завода Dassault[49] в Сен-Клу.
В Германии операции солидарности с политзаключенными были проведены во Франкфурте против Crédit Commercial de France, Crédit Lyonnais и штаб-квартиры СДПГ. В начале декабря взаимодействие между заключенными, движением и партизанской войной получило дальнейшее развитие благодаря борьбе в Западной Германии нескольких десятков заключенных, которые в свою очередь объявили большую голодовку за воссоединение. По нашему мнению, эти выступления заключенных были неотъемлемой частью фронтового наступления, общей борьбы всех революционеров, где бы они ни находились, с оружием или без него.
18 декабря RAF снова перешли в наступление, атаковав школу натовских офицеров в Обераммергау. Бомба была обнаружена на парковке перед тем, как взорваться – полиция объявила, что динамит в бомбе был взят из украденных запасов в карьере Экосин. В Греции и Португалии многие организации откликнулись на «боевой клич» единства революционеров Западной Европы. Таким образом, по всей Европе были проведены десятки акций разной степени важности.
С 1997 по начало 2000-х годов, в контексте антиглобализационных движений и в ответ на различные европейские договоры, несколько организаций сформировали «Европейскую сеть солидарности за альтернативы безработице, прекаризации и социальной изоляции».
За эмблемой «Европейского марша безработных», который послужил толчком для нескольких мобилизаций и социальных форумов.
Глава 8. Западноевропейская партизанская война подрывает империалистический центр (конец 1984 – середина 1986 гг.)
В начале ноября 1984 года Жорж, Натали и я покинули Париж и переехали в дом в Витри-о-Лож, в ста двадцати километрах к югу, в Гатине. Это был большой изолированный фермерский дом на участке площадью около гектара болотистой местности, граничащей с лесом и Орлеанским каналом. Товарищ арендовал его по поддельным бельгийским документам, чтобы использовать в качестве базы для совместной атаки AD-RAF. Таким образом, он стал местом, где можно было остановиться и поговорить, местом для отправки оборудования и подготовки транспортных средств.
В определенные выходные дни там собирались десять или около того человек, французы и особенно немцы. Были организованы официальные встречи, но дни, когда мы все оставались дома, проходили в многочисленных беседах без времени. Мы объединяли информацию, которая поступала от движения в разных странах и от революционных левых в целом. Мы вместе изучали ориентацию политической ситуации и ее перспективы.
Несмотря на языковые проблемы, мы неплохо общались. Джордж и другие переводили самые сложные дебаты, и мы ежедневно справлялись с английским и французским.
Буржуазная пропаганда всегда рассматривала «террористический» интернационал как безликую паутину без общего сознания и политики. Как «духи теней» на стороне «империи зла», мы выполняли приказы Москвы, ожидая стать приспешниками исламского Ирана. Мы часто смеялись над этим между собой. Для ряда операций, в память о «международном террористе», которого Виллем сделал героем комикса в начале 1970-х годов, я приписал его фамилию к фальшивым удостоверениям личности нескольких боевиков. Так Симон (или Симона) Барнштейн нанес очередной удар по Европе… но это были уже не комиксы!
Чтобы у революционного фронта было общее политическое выражение, поскольку мы боролись вместе, мы должны были и говорить вместе. В конце 1984 года на собраниях была выработана общая декларация, которая была распространена в международной прессе.
Забастовка немецких заключенных, начавшаяся в начале декабря, продолжалась. И было недопустимо, чтобы новые заключенные умирали – как Хольгер Майнс и Сигурд Дебус. Необходимо было без промедления провести достаточно важную акцию, чтобы забастовщики могли прервать свое движение, рассчитывая на возобновление борьбы. Времени было мало. Как только была опубликована наша совместная декларация, два коммандос приступили к работе. Цели военно-промышленного комплекса были определены общие, но точные цели одной группы были неизвестны другой.