— "БАЭ Системс" в Великобритании, — продолжал генерал на ненавистном наречии, но с преувеличенным французским акцентом, — «ЭАДС» — Франция, Германия, Испания. «Финмекканика» — Италия. «Фалес» — Франция и Великобритания. «Астриум» в Швеции — но это, как вам известно, коалиция «БАЭ» и «ЭАДС». «Европейская Военная Авиация» — Великобритания и Италия. В сотрудничестве с другими компаниями, равно как между собой, эти фирмы уже приступили к производству истребителей «Еурофайтер», военно-транспортных вертолетов «NH-90», боевых вертолетов «Тигер», ракетных снарядов «Стормшэдоу» и ракет класса «воздух — воздух» «Метеор». В стадии рассмотрения — надеюсь, они будут одобрены — находятся также проекты системы глобального позиционирования «Галилей» и комплекса разведывательной аэрофотосъемки «Состар».
Генерал хлопнул указкой по широкой ладони.
— Полагаю, все вы согласитесь, что в этом списоке — исключительные достижения в области международного сотрудничества. Если добавить к этому набирающее силу политическое течение, требующее объединить наши усилия и фонды с тем, чтобы европейская программа военного развития могла соперничать с вашингтонской, — думаю, огненные письмена на стене видны всем.
В зале воцарилось молчание. Генералы осторожно переглядывались.
— Помимо прироста внутриевропейской торговли за счет американской, — подал наконец сухой, резкий, очень британский голос генерал-лейтенант сэр Арнольд Мур, — что еще вы имели в виду, Ролан?
Французский военачальник одобрительно глянул на своего коллегу с другого берега Ла-Манша — он очень рассчитывал, что кто-нибудь об этом спросит. Генерал Мур отличался высоким лбом, морщинистыми щеками и особенно — орлиным носом, неизменно напоминавшим всякому, знакомому с английской историей, о Генрихе IV, первом короле из династии Ланкастеров.
— Все весьма просто, сэр Арнольд, — отозвался Лапорт — По моему убеждению, наступает время, когда мы должны и будем вынуждены полностью объединить вооруженные силы Европы, окончательно отказавшись от американской помощи. Стать совершенно независимыми от заокеанских друзей. Мы готовы принять на себя наше законное бремя мирового лидера.
Британец в сомнении нахмурился, но возражать не стал.
— Вы имеете в виду вооруженные силы, помимо тех шестидесяти тысяч, которые сейчас находятся в распоряжении сил быстрого реагирования, генерал Лапорт? — осторожно уточнил, прищурившись, испанский генерал Валентин Гонсалес, смуглый и энергичный. Он поправил щегольски сдвинутую набекрень фуражку. — В конце концов, этим подразделением распоряжается ЕС. Не требуете ли вы того, что мы и так имеем?
— Non! -отрубил Лапорт. — Этого мало. Силы быстрого реагирования предназначены для гуманитарных, спасательных, миротворческих операций, и даже при этом они зависимы от американских вооружений, системы снабжения и связи. Кроме того, для серьезных действий они чертовски малы. Я выступаю за полную интеграцию национальных вооруженных сил — всех двух миллионов солдат и офицеров — и создание полноценных, самодостаточных армии, флота и ВВС.
— Ради чего, Ролан? — поинтересовался сэр Арнольд. Он скрестил руки на груди и недоуменно нахмурился. — Зачем? Разве мы и без того не союзники по НАТО, разве мы не сотрудничаем ради поддержания мира? Да, во многом мы с американцами соперники, но разве у нас не общие военные противники?
— Наши интересы не всегда совпадают с интересами США, — парировал генерал Лапорт. Он шагнул к столу, нависая над собравшимися всей своей тушей. — Собственно, по моему мнению, в данный момент они расходятся категорически, и в этом я уже не первый год пытаюсь убедить ЕС. Европа была и остается слишком великой, чтобы довольствоваться местом прихлебателя за американским столом.
Генерал Мур с трудом подавил смешок.
— Напомни это собственной стране, Ролан. В конце концов, на этом великолепном авианосце, этом французском дредноуте будущего используются американские паровые катапульты и тормозные кабели — других просто нет. Равно как самолеты разведки и раннего предупреждения «Хоук ай», которые кружат над нами, тоже сделаны в США. Тебе не кажется, что это существенный фактор?
В беседу вступил итальянский генерал Руджеро Инзаги. Огромные черные глаза его были холодны, как кремень, полные губы по привычке стянуты в жесткую черту.
— Полагаю, генерал Лапорт в большой степени прав, — заметил он, оборачиваясь к своему британскому коллеге. — Американцы нередко забывают о наших тактических и стратегических целях, особенно когда те не вполне совпадают с их собственными.
Испанец Гонсалес погрозил Инзаги пальцем.
— Уж не на свою ли албанскую проблему ты намекаешь, Руджеро? — поинтересовался он. — Насколько мне помнится, на такую мелочь махнула рукой не только Америка. Прочим европейским странам это тоже до лампочки.
— Имея за спиной полностью интегрированную армию Европы, — огрызнулся итальянец, — мы сможем поддерживать друг друга в каждой мелочи.
— Как это делают американские штаты, — напомнил Лапорт, — некогда столь подверженные раздорам, что жестокая гражданская война между ними тянулась не один год. Разногласия между ними сохраняются и сегодня, но это не мешает им действовать сообща. Подумайте, господа, — экономика объединенной Европы на треть мощнее американской, большинство наших граждан наслаждается более высоким уровнем здравоохранения, образования, социальной защиты. Нас больше, и мы живем лучше. И все же мы не в силах самостоятельно проводить значительные военные операции. Неспособность справиться с балканским кризисом показала это со всей очевидностью. Нам вновь пришлось идти в Вашингтон с протянутой рукой! Это уже предел унижения. Вечно ли нам оставаться пасынками страны, нам же обязанной самим своим существованием?!
Единственным участником совещания, до сей поры не проронившим ни слова и предпочитавшим слушать и делать выводы, был генерал бундесвера Отто Биттрих. Выражение его рыбьего лица было задумчиво. Светлые волосы генерала уже почти поседели, но румянец делал сурового пруссака моложе его пятидесяти двух лет.
— Косовская кампания, — проговорил он, откашлявшись и окинув взглядом своих коллег, чтобы убедиться, что будет услышан, — проводилась в регионе, на протяжении столетий обходившемся Европе во многие миллионы жертв, в области, служившей источником раздоров и представляющей опасность для всех нас. Балканы не случайно названы «пороховой бочкой» Европы. И все же, для того чтобы остановить войну в Косове и вновь придать европейской политической арене стабильность, Вашингтону потребовалось обеспечить восемьдесят пять процентов задействованных вооружений и систем! — Голос немецкого генерала звенел негодованием. — Да, совокупные вооруженные силы наших стран насчитывают два миллиона солдат, мы имеем современные ВВС и прекрасные флоты, готовые к сражениям... и на что они годны?! Они торчат на своих базах и пялятся в собственный пупок! Они бесполезны. Мы можем вернуться в прошлое и переиграть Вторую мировую. Мы можем сносить города обычными бомбами, ja.Но, как верно заметил генерал Лапорт, без американцев мы не в силах даже обеспечить переброску частей и боеприпасов в современной войне, не говоря уже о том, чтобы вести сражение. У нас нет единого оперативного штаба. У нас вообще нет единой командной структуры. В области техники, электроники, логистики и стратегии мы мамонты.Мне, честно сказать, стыдно. А вам?
Сэра Арнольда эта отповедь, впрочем, не поколебала.
— А сможем ли мы организовать единую армию? — поинтересовался он спокойно. — Совместно планировать операции, объединить системы связи? Признайте, друзья мои, — не только интересы американцев отличаются от наших, но и мы сами расходимся во многом — особенно в области политики. А именно политики должны будут одобрить создание подобной независимой военной силы.
— Возможно, сэр Арнольд, — парировал раздраженный Инзаги, — политикам и трудно бывает договориться, а вот солдатам, заверяю вас, едва ли. Силы быстрого реагирования уже развернуты близ Мостара в Боснии. Семитысячная дивизия «Саламандра» состоит из итальянских, французских, германских и испанских подразделений, под общим командованием соотечественника генерала Лапорта — генерала Робера Мейля.
— И не забывайте о Еврокорпусе, — добавил испанец Гонсалес. — Пятьдесят тысяч испанских, германских, бельгийских и французских солдат.
— На данный момент, — не без удовольствия уточнил генерал Биттрих, — под общим командованием бундесвера.
— Да, — кивнул Инзаги. — Кроме того, итальянские, испанские, французские и португальские войска под общим командованием осуществляют защиту наших средиземноморских побережий.
По мере перечисления все очевидней становилось, кого не хватает в этом списке сотрудничающих армий. В комнате повисло молчание, лучше всяких слов напоминавшее, что если Великобритания и принимала участие в совместных войсковых операциях, то неизменно при участии американцев, и это давало ей, как представителю второго по численности контингента, гарантированное место в командовании.
Сэр Арнольд, больше политик, чем военный, только улыбнулся.
— И вы представляете себе паневропейскую армию созданной по образцу этих объединенных подразделений? Обрезки и ошметки на клею? Я бы не назвал это объединением.
— Организационную структуру общеевропейской армии — осторожно ответил генерал Лапорт, поколебавшись секунду, — мы пока не обсуждаем. Я могу представить себе различные ее варианты, Арнольд, и мы, естественно, хотели бы видеть Британию в ее составе...
— Лично я, — перебил его Отто Биттрих, — представляю себе централизованную, полностью интегрированную силу, в минимальной степени подверженную влиянию государств-участников — короче говоря, независимую армию Европы под совместным командованием, меняющимся по принципу ротации, и отвечающую не перед отдельными странами, а только перед европейским парламентом. Это единственный способ обеспечить участие всех стран и выполнение воли большинства. Все остальное — полумеры.