— Едва ли, мальчик мой. Весь мир носится, точно ошпаренный. Ты их не вини. Паршивая ситуация.
— Откуда ты взялся, черт тебя дери?! — вопросила Рэнди.
— Откуда и ты, девочка. Поглядел, кстати, как ты разогревалась там, у фермы.
— Ты там был?! — взорвалась Рэнди. — Ты все видел и даже не попытался помочь?!
Питер Хауэлл благодушно улыбнулся.
— Ты и без меня прекрасно справилась. Мне дала шанс понаблюдать за нашими безымянными друзьями, а себя избавила от долгой пешей прогулки на ферму — я смотрю, вы уже намеревались вернуться.
Американцы переглянулись.
— Ладно, — сдался Джон, — что там было после нашего бегства?
— Погрузились в вертолеты всей бандой и улетели.
— Дом ты обыскал? — спросила Рэнди.
— Само собой, — обиделся британец. — На кухне — еще горячий ужин на тарелках. Но ни души живой, равно как и мертвой. И никаких намеков — кто были, откуда? Ни карт, ни записей, совсем ничего, только в камине гора сожженной бумаги. И, понятное дело, проклятой машины ни следа.
— Компьютер у них, — утешил его Джон, — но в доме его не было. По крайней мере, Шамбор в это верил.
И, покуда Питер разворачивал машину, американские агенты, перебивая друг друга, пересказывали ему все, что им удалось разузнать о «Щите полумесяца», о Мавритании, Шамборах и — прежде всего — о молекулярном компьютере.
Глава 16
Элизондо Ибаргуэнгоиция, облизнув губы, опустил взгляд. Алый берет его перекосился, опущенные жилистые плечи выдавали страх и нервозность баска.
— Мы полагали, что вы покинете Толедо, мсье Мавритания. Говорите, для нас есть очередное задание? По тем же ставкам?
— Остальные уже отбыли, Элизондо. А я скоро к ним присоединюсь. У меня осталось неоконченное дело. Да, могу тебя заверить — награда за эту работу будет впечатляющей. Тебя и твоих людей такое заинтересует?
— Конечно!
Они стояли под гулкими сводами Толедского собора, в знаменитой часовне Белой Мадонны. Вокруг высились снежно-белые статуи, колонны, украшенные вычурной резьбой, кипела лепнина. Рядом с изваянием Девы Марии с младенцем Иисусом на руках стену подпирал Абу Ауда в своем белом бурнусе, будто гротескная пародия на статую.
Мавритания улыбнулся, обводя взглядом троих басков — Элизондо, Зумайя и Итурби, — и оперся на трость.
— Что за работа? — жадно спросил главарь басков.
— Все в свое время, Элизондо, — отозвался Мавритания. — Все в свое время. Вначале расскажи мне, будь любезен, как вы избавились от американца — подполковника Смита. Вы уверены, что его тело унесла река? Что он мертв!
Элизондо с сожалением развел руками.
— Когда я его застрелил, американец упал в реку. Итурби пытался вытащить тело, но течение унесло его. Мы бы, конечно, предпочли закопать труп там, где его не станут искать. Хотя, если нам повезет, его проволочет по дну до самого Лиссабона — а там уже никто не узнает утопленника.
Мавритания кивнул так серьезно, будто его и вправду заботило, где обнаружится предполагаемый труп.
— Все это весьма странно, Элизондо. Видишь ли, Абу Ауда, — террорист кивнул своему молчаливому подельнику, — уверяет меня, что одним из тех двоих, кто напал на ферму после твоего ухода, как раз и был этот полковник Смит. Получается, что ты его вряд ли убил.
Лицо баска сравнялось цветом с мрамором статуй.
— Он ошибся. Американца застрелили. Мы его за...
— Он вполне уверен, — перебил его Мавритания с искренним недоумением. — Абу Ауда встречался с подполковником в Париже. Собственно, один из его людей присутствовал при том, как вы похищали женщину. Так что...
Только теперь Элизондо понял. Выхватив из-за пояса нож, он бросился на Мавританию. Зумайя потянулся к пистолету, Итурби же метнулся к дверям.
Но коротышка-террорист с быстротой атакующей кобры вскинул трость. Из ее кончика выскользнуло узкое лезвие. Клинок сверкнул в заполнявшем часовню тусклом свете и тут же скрылся в груди Элизондо, напоровшегося в своем слепом броске на сталь. Раскрасневшийся от гнева Мавритания крутанул трость и рванул ее, рассекая жизненно важные органы. Баск повалился на пол, пытаясь удержать вываливающиеся внутренности и в немом от боли недоумении взирая на Мавританию, покуда глаза его не померкли.
Зумайя успел даже обернуться, единожды выстрелив наугад, прежде чем ятаган Абу Ауды рассек ему глотку. Хлынула кровь, и второй террорист распластался на полу.
Итурби попытался бежать, но Абу Ауда, проворно перехватив ятаган, с такой силой вонзил клинок в спину баска, что острие прошло насквозь, выступив из груди. Сжимая обеими руками рукоять своего оружия, Фулани поднял ятаган вместе с умирающим, так что стопы Итурби оторвались от земли. Несчастный бился, точно кролик на шампуре, и только когда содрогания его прекратились, гнев в карих глазах Абу Ауды погас, и великан выдернул клинок.
Мавритания хладнокровно вытер потайное лезвие о белый покров алтаря и нажал на кнопку, убирая клинок. Абу Ауда сполоснул ятаган в чаше со святой водой и отер его о бурнус, добавив новые пятна к потекам грязи.
— Давно я не омывал рук в крови врагов, Халид, — вздохнул он. — Что за благодать!
Мавритания кивнул.
— Поспешим. У нас еще много дел, прежде чем удар будет нанесен.
Перешагнув через трупы басков, двое выскользнули из собора и растворились в испанской ночи.
Час спустя Джон Смит, Рэнди Расселл и Питер Хауэлл уже катили прочь от ночного Толедо. В городе они задержались только ради того, чтобы забрать компьютер и чемодан Джона из прокатного «рено». Машина была не тронута и пуста — только валялись по салону обрезки шнура. Агент понадеялся, что Бишенте начнет-таки новую жизнь пастуха. Пока Джон перебрасывал свои вещи в багажник кабриолета, Рэнди и Питер подняли тент, и британец сел за руль.
Теперь башни и шпили города Эль Греко скрылись за горизонтом, и Питер сбросил скорость до разрешенных в Испании 120 километров в час, чтобы не привлекать излишнего внимания полиции.
Рэнди устроилась на заднем сиденье — старинная обивка еще сохраняла запах дорогой кожи, — прислушиваясь, как Джон и Питер впереди обсуждают, какой дорогой удобнее будет добраться до Мадрида, где всем участникам предстояло связаться с начальством и отчитаться о провале.
— Только не возвращайтесь тем шоссе, которым ехал сюда Джон, — вдруг за ним следили баски.
Рэнди подавила вспышку раздражения, когда Питер последовал ее совету. Почему в обществе Джона она всегда так мерзко себя ведет? Поначалу она винила его в смерти своего жениха Майка в Сомали, а потом — в трагической гибели Софии, но с той поры прошло много месяцев, и, познакомившись поближе, она по-настоящему зауважала этого человека. И хотела бы оставить прошлое в прошлом, но оно не отпускало, точно несдержанное слово. И странное дело — ей казалось, что и Джон не прочь позабыть о вражде. Но былое стояло между ними ледяной стеной.
— Один бог знает, что с нами случится дальше, — заметил Питер. — Будем надеяться, что мы сумеем отыскать ДНК-компьютер.
Под рясой бывший боец САС, а заодно — агент МИ-6, был жилист и тощ. Даже слишком — лежавшие на рулевом колесе руки казались узловатыми клешнями. Кожа на тонком лице за долгие годы приобрела цвет и фактуру вылежавшейся мумии, морщины были так глубоки, что глаза словно выглядывали из бездонных ущелий... но взгляд их даже в ночной темноте оставался внимательным и осторожным. Внезапно эти глаза блеснули весельем.
— Да, кстати, Джон, друг мой, ты у меня в изрядном долгу за эту царапинку. — Питер приподнял шляпу, открывая замотанную бинтами макушку. — Хотя я, пожалуй, расплатился с тобой немаленькой шишкой.
Джон только покачал головой, поглядывая на бинты. Питер ухмыльнулся и вернул шляпу на место.
— Пропади я пропадом — это ты был тем алжирским санитаром из госпиталя Помпиду, что навел такого шороху!
Теперь он вспомнил, что в отступающем спиной вперед по длинному коридору, размахивающем мини-автоматом санитаре ему действительно почудилось нечто знакомое. Итак, это кровь Питера осталась на перилах пожарной лестницы...
— Значит, ты защищал Марти, а не пытался его убить. Вот почему пуля ушла в потолок.
— Все так. — Питер покивал. — Я как раз был в госпитале, приглядывал за нашим другом, когда услышал, что к нему приехали «родные». Ну, я-то знаю, что у него всей родни — та псина, которую мы подобрали во время операции «Гадес». Поэтому я помчался туда, как намыленный, с родимым «стерлингом» наперевес. Ну а как тебя увидел — пришлось отыгрывать до конца, а то сорвал бы весь спектакль.
— То есть за Марти следит или САС, или МИ-6, — подала голос с заднего сиденья Рэнди.
— Ну, для САС я староват уже, а вот военная разведка еще находит меня полезным. Уайтхолл, знаете ли, слюнями исходит из-за этого молекулярного калькулятора.
— И они обратились к тебе?
— Ну, я кое-как разбираюсь в молекулярной биологии, и мне приходилось работать с французами — не самая сильная сторона МИ-6, надо признаться. Одно из преимуществ старого отставника — если я уже вышел, так сказать, из игры, обратно меня силой не затянешь. Если я им нужен, пусть сами ко мне приходят. Если мне не нравится расклад, я собираю вещички и лезу обратно в свою берлогу в Сьерре, к Стэну. Вот они тогда бесятся!
Рэнди подавила улыбку. Питер беспрестанно жаловался на свои немолодые годы — вероятно, чтобы отвлечь внимание от того факта, что он мог бы дать фору многим тридцатилетним.
— Но почему ты не обратился ко мне? — Джон недоуменно нахмурился. — Зачем эта дурацкая погоня? Черт, я, как Тарзан, прыгаю через каталку...
— Вот это было зрелище! — Питер ухмыльнулся. — Увидеть и умереть! — Он примолк на секунду, явно посерьезнев. — Понимаешь, в нашем деле никогда нельзя быть уверенным... мало ли каким ветром тебя туда занесло? Даунинг-стрит и Овальный кабинет не всегда ставят на одну лошадь. Сначало надо было убедиться.
— Но уже после этого, — Джон продолжал хмуриться — ты заходил в пансион, где я встречался с генералом Хенце. И где генералу находиться не полагалось. Похоже, что нас все же интересует одна и та же коняга.