Совещание между президентом, его ближайшими соратниками и членами Объединенного комитета начальников штабов было неожиданно прервано. Дверь, ведущая из Овального кабинета в приемную, распахнулась, и вставшая на пороге секретарша, миссис Пайк, известная роскошными кудрями и невиданной бесцеремонностью, вопросительно глянула на президента.
Сэм Кастилья раздраженно нахмурился, но, если Эстель решилась помешать ему в такой момент, значит, дело действительно срочное. И все же последние тревожные дни и бессонные ночи вымотали его до такой степени, что президент рявкнул:
— Я же просил не беспокоить, Эстель!
— Простите, сэр, но на проводе генерал Хенце.
Кастилья кивнул, стыдливо улыбнулся секретарше и поднял трубку.
— Карлос? Как дела? — Он окинул взглядом собравшихся в Овальном кабинете. Имя Карлос должно было сказать каждому, что звонит генерал Хенце, и действительно — все примолкли.
— В Европе — почти ничего нового, мистер президент, — отозвался Хенце уверенно, но в голосе его Кастилья уловил сердитые нотки. — За последние двадцать четыре часа на всем континенте ни единого сбоя или нарушения работы компьютерных сетей.
— Слабое утешение. — Президент решил покуда не спрашивать, отчего злится генерал. — Но хоть что-то. Террористов уже засекли?
— Тоже пока нет. — Хенце поколебался. — Могу я быть с вами откровенен, сэр?
— Я на этом настаиваю. Что случилось, Карлос?
— Я встречался с подполковником Джоном Смитом — тем военврачом, которого вы прислали вести поиски. Эта встреча меня не обнадежила. Он мечется вслепую, мистер президент. Он не только подозревает в связях с этими безумцами доверенного помощника генерала Лапорта — он прямо заявил, что даже я могу попасть под подозрение. Короче говоря, он не знает ни черта.
Президент вздохнул про себя.
— Мне кажется, он добился впечатляющих успехов.
— О да, нарыл он много чего, но к проклятой штуковине мы не приблизились ни на шаг. По-моему, парень просто разрывается на части, и меня это тревожит. Не стоило ли нам бросить на это дело все силы, а не одного человека, хоть и самого способного?
Судя по интонации, решил президент, генерал с куда большим удовольствием направил бы всю 82-ю воздушно-десантную дивизию и 1-й вертолетно-десантный полк, чтобы обыскать в поисках террористов каждую хибарку на Ближнем Востоке. Конечно, это запросто может привести к Третьей мировой, но так далеко генерал Хенце явно не заглядывал.
— Я принимая во внимание вашу озабоченность, генерал, и благодарю вас, — серьезно ответил президент. — Если решу сменить лошадей на переправе, немедленно сообщу вам. Только не забывайте — делом занимается и ЦРУ, и МИ-6.
Обиженное молчание. Потом:
— Да, сэр. Конечно.
Президент кивнул сам себе. На какое-то время ему удалось призвать генерала к порядку.
— И держите меня в курсе всех изменений. Спасибо, Карлос.
Президент Кастилья повесил трубку и, ссутулившись, положил отяжелевший подбородок в ладони, глядя — сквозь рутиловые линзы очков и оконные стекла — в затянутое грозовыми тучами небо. Дождь лил такой, что в серой мгле едва проглядывал Розовый сад, отчего настроение главы Соединенных Штатов отнюдь не улучшалось.
Его и самого заботило — честнее сказать, пугало, — что «Прикрытие-1» до сих пор не обнаружило молекулярный компьютер. Но он не мог выказать неуверенности — по крайней мере, сейчас.
Отвернувшись от окна, президент окинул взглядом советников и высших военных, рассевшихся по креслам, на софе, стоящих в ожидании у каминной решетки. Потом опустил глаза. На ковре, застилавшем паркет, была вышита Большая государственная печать. «Соединенные Штаты, — твердо сказал себе президент, — еще не потерпели поражения. И не потерпят».
— Как вы поняли, — спокойно проговорил Кастилья, — мне только что звонил генерал Хенце из штаба НАТО. Там все тоже спокойно. Ни одной атаки за прошедшие сутки.
— Мне это не нравится, — пожаловался глава президентской администрации Чарльз Орей. — Почему ребята, завладевшие ДНК-компьютером, оставили нас в покое? Почему не угрожают? Или уже получили все, чего добивались? — Несмотря на возраст, узкое лицо Орея не тронула ни одна морщинка. Голос его был тих и хрипловат. — Весьма сомневаюсь. — Он нахмурился и скрестил руки на груди.
— Возможно, свое действие оказали наши меры защиты, — с надеждой предположила Эмили Пауэлл-Хилл, советник по национальной безопасности, как всегда стройная и сурово-деловитая. Сегодня она выбрала костюм от Донны Каран, подчеркивавший ее природную элегантность. — Если повезет, запущенные нами резервные системы остановят противника.
Начальник штаба армии генерал-лейтенант Айвен Герреро закивал, от волнения подавшись вперед и опершись ладонями-лопатами о колени. Он окинул собравшихся холодным, расчетливым взглядом, в котором читалась не уверенность даже, а неколебимость, которую в военных кругах подчас ценят больше ума.
— Мы заменили резервными все программы, вплоть до софтвера бортовых целеуказателей на танках. Думаю, мы обошли ублюдков, кто бы они ни были, вместес их проклятым молекулярным компьютером.
— Согласен, — откликнулся от камина командующий ВВС генерал Брюс Келли. Пухлая его физиономия прямо-таки светилась решимостью. Все знали, что генерал порой злоупотребляет выпивкой, но, несмотря на это, Келли оставался, как в молодости, хитрым и несгибаемо-упрямым.
Командующий морской пехотой генерал-лейтенант Клейсон Ода, лишь недавно занявший свой высокий пост и еще купавшийся в лучах известности, бодро подтвердил, что противомеры работают и террористы остановлены. «Добрые старые американские технологии в деле», — закончил он надоедливым клише, радужно улыбаясь.
Президент Кастилья слушал, не присоединяясь к дискуссии по поводу резервных систем. В стекло били дождевые капли, выбивая зловещую, тревожную дробь.
Когда спор затих сам собой, президент прокашлялся:
— Ваши усилия и соображения весьма обнадеживают. И все же я должен предложить другое объяснение затишью последних часов. Оно едва ли вам понравится, но игнорировать его мы не вправе. Наши источники в Европе предполагают совершенно иной сценарий. Мы не страдали от вражеских атак в последние сутки не потому, что все атаки были отбиты защитными системами, а потому, что их не было.
Адмирал Броуз — председатель Объединенного комитета начальников штабов — недоуменно нахмурился.
— И что это должно означать, мистер президент? Что террористы отступились? Показали себя и забились обратно в берлогу?
— Если бы, Стивенс. Если бы только... но нет. Отчасти это может объясняться долгожданными успехами нашей разведки. Рад сообщить, что теперь нам известно наименование группы, похитившей ДНК-компьютер, — она называется «Щит полумесяца». И нашим людям удалось в какой-то мере помешать их планам.
— "Щит полумесяца"? — переспросила Эмили Пауэлл-Хилл. — Никогда не слышала. Арабы?
Президент покачал головой:
— Не только. И никто не слышал о них — видимо, новая группировка, хотя и состоит из опытных негодяев.
— А чем еще может объясняться их бездействие, сэр? — поинтересовался адмирал Броуз.
Кастилья помрачнел:
— Что они не нуждаются в дополнительных тестах. Они опробовали в деле все, что желали; выяснили все, что хотели, о нас и о своих способностях. Вывели нас из игры — мы спешно меняем программное обеспечение. Полагаю, они добились всего, на что рассчитывали на первом этапе. Они готовы действовать. Это затишье перед бурей, призванное успокоить нас, прежде чем будет нанесен основной удар — или, прости Господи, удары — по нашей стране.
— Когда? — немедленно потребовал ответа адмирал Броуз.
— Минимум — через восемь часов, максимум — через сорок восемь.
В кабинете повисло напряженное молчание. Все отводили глаза.
— Могу понять вашу логику, сэр, — признался наконец Броуз. — Что вы предлагаете?
— Вернуться на свои места, — с силой проговорил Кастилья, — и делать все, что можем. Выложиться до конца. Запустить все системы обороны, включая неопробованные и потенциально опасные. Мы должны быть готовы отразить любую атаку, от бактериологической до ядерной.
Идеально ровные брови Эмили Пауэлл-Хилл взметнулись вверх.
— При всем моем уважении, сэр, — запротестовала она — это все же террористы, а не супердержавы. Сомневаюсь, что они смогут нанести удар достаточно серьезный.
— Правда, Эмили? Ты готова поставить на это жизни миллионов американцев, включая собственную и жизни твоих родных?
— Да, сэр, — упрямо ответила она.
Президент снова аккуратно подпер тяжелый подбородок сложенными шалашиком ладонями и сдержанно улыбнулся.
— Ты храбрая женщина, Эмили, и отважный советчик. Я сделал хороший выбор. Но я — президент, и я не могу позволить себе такой роскоши, как слепая отвага или простой риск. Слишком велики ставки. — Он обвел взглядом комнату, как бы объединяя спорщиков. — Это наша страна. Мы все заодно. Ответственность лежит на нас, но мы имеем и уникальную возможность хранить и защищать. Сделать сейчас меньше, чем возможно, — значит проявить безответственность и ослиное упрямство. А теперь — за работу.
Пока генералы и советники покидали кабинет, обсуждая по дороге дальнейшие шаги, адмирал Броуз беспокойно ерзал в кресле.
— Журналисты наглеют, Сэм, — промолвил он устало, едва закрылась дверь. — Были утечки, и теперь наши акулы пера кружат без устали. Не стоит ли созвать пресс-конференцию в преддверии катастрофы и объявить обо всем? Если хочешь, я этим займусь, чтобы не пачкать тебя. Ты же знаешь, как это делается, — «из информированных источников стало известно...». Проверим реакцию публики, заодно подготовим народ к худшему — тоже, кстати, неплохая мысль.
Адмирал глянул в лицо президента, вдруг обмякшее в той же усталости, какую ощущал сам Броуз. Широкие плечи Кастильи поникли, щеки вдруг провисли мешками, разом состарившими президента лет на десять. Стивен Броуз ждал ответа и тревожился не только за будущее своей страны, но и за ее главу.