Что это значит? Главный редактор хочет ее предостеречь?
Рене сказала:
— Думаю, мы с Леоном больше никогда не увидимся.
— Скорее как раз наоборот, мир моды так тесен!
«Я скоро вообще кончу работать», — подумала про себя Рене, а вслух произнесла:
— Да, вы правы.
Затем вошла Карен с конвертом, который протянула Рене.
— Вот твой чек, Рене, — пояснила Ава. — Думаю, скоро ты нам снова понадобишься, потому что снимки в Бретани получились отличные.
Рене была рада вновь оказаться на улице; она стыдилась той эмоциональной бури, которая разразилась в ее душе при виде фотографии Леона. «Я сумасшедшая, как глупая шестнадцатилетняя девчонка, — думала она. — Остается только вырезать его фотографию из газеты и повесить над своей кроватью!» Но на самом деле была готова хоть сейчас броситься к нему в Париж.
Противоядием служил Барри.
Они встретились, как и договаривались, в метро, направились в их любимую кофейню, которая после «Эрмитажа» показалась Рене особенно дешевой и неприглядной. «Забавно, как быстро человек привыкает к роскоши», — подумала Рене.
Барри нашел тихий уголок и принес ей кофе.
— Я так расстроился, что ты не вернулась вовремя, — заявил он с упреком. — Я так надеялся показать тебе в субботу «Сириус».
— У меня была серьезная работа, — сказала Рене, несколько задетая явным отсутствием его интереса к тому, что было вершиной ее карьеры. И не удержалась от едкого замечания: — Ну и как лодка понравилась Салли?
Он смутился и покраснел:
— Салли? Понятия не имею, о чем ты говоришь.
— Ах, не имеешь понятия? Тебя видели, как ты показывал ей свою драгоценную лодку.
— А, понял… Могу поручиться, это подглядывала твоя сестрица. Ну и что тут такого? Бедная девочка стояла на большой дороге, ловила машину, чтобы ее подбросили домой, и я ее, естественно, взял. Молодой девушке небезопасно ездить на попутках.
— Небезопасно, — согласилась Рене, переваривая информацию. — Хотя Салли, по-моему, может прекрасно постоять за себя. Ты ведь всегда говорил, что она тебе не нравится.
— Нет, знаешь, в малых дозах она вполне забавна, — возразил он легкомысленно. — Да ну ее к черту, Рин! Ты сама уехала на четыре дня, жила там в роскоши в дорогущих отелях, а теперь тебе не нравится, что я пять минут поговорил с девушкой.
— Уж наверное не пять минут, раз ты вез ее домой от самого Лондона, — заметила Рене, с неприязнью представив, как Салли развалилась на переднем сиденье машины — месте, которое по праву принадлежало ей. Наверное, еще и выставила на обозрение свои знаменитые ноги.
— Мне было бы приятнее, если бы это была ты, — проговорил он так сокрушенно, что она сразу растаяла.
— Прости, Барри, но ведь я понятия не имела, что ты на выходные соберешься ехать домой.
— Да я тоже не собирался, но мне позвонил Элиот и попросил приехать, чтобы окончательно договориться. Ты ведь больше никуда не будешь уезжать? Мне так не терпится показать тебе «Сириус»!
— Может, в следующие выходные? Я заработала немного денег, так что теперь могу себе позволить отказаться от некоторых предложений и немного отдохнуть.
Она откинулась на жестком стуле, задумчиво помешивая кофе, все еще ощущая усталость от испытаний, выпавших ей на прошлой неделе. Барри с любопытством разглядывал ее. На ней было зеленое пальто, отделанное вокруг шеи коричневым мехом, и коричневая меховая шапочка. Она была бледна, полуприкрытые глаза глядели нежнее, чем обычно, кожа словно слегка светилась. Рене вообще выглядела очень юной, беззащитной, совсем не той уравновешенной молодой леди, какой Барри привык ее видеть.
— Знаешь, странно, но ты как-то изменилась…
Рене с трудом вернулась от своих мыслей к нему.
— Ах, Барри, оставь, как я могла измениться за одну неделю? — Но у нее вдруг возникло тревожное ощущение, что он прав: она действительно слегка изменилась. — Наверное, ко мне что-то прилипло от той роскошной обстановки, — весело пошутила Рене, прекрасно сознавая, что перемена в ней, если только она есть на самом деле, вызвана совсем другим.
— Главное, чтобы ты не вошла во вкус, — брякнул Барри.
— Можешь не бояться, я к этому не привыкну, мне нравятся простые, ясные вещи. — «Вроде тебя», — подумала она про себя. Он был таким понятным, таким предсказуемым, не то что Леон, который так и остался для нее загадкой. Только почему она постоянно думает о Леоне?
Вдруг, повинуясь какому-то внезапному импульсу, Рене наклонилась через столик и положила руку на запястье Барри.
— Давай с тобой обручимся, — предложила она и почувствовала, как он вздрогнул.
— Ты же была против долгих помолвок, — напомнил он ей.
— Передумала. Мне будет спокойнее, если я буду знать, что принадлежу тебе.
Спокойнее? Но чего ей бояться? Леона? Этого она не знала, но ей хотелось приковать себя к Барри, его надежности, неизменности, чтобы защититься от капризных потоков судьбы, которые угрожали пробить ее защиту.
Барри, казалось, был тронут. Рене казалась такой непосредственной, такой трогательной и такой не похожей на себя обычную, самоуверенную, но все же он заколебался.
— Ты уверена, что хочешь этого?
Она доверчиво улыбнулась:
— Совершенно уверена.
Барри смог воспользоваться обеденным перерывом, чтобы пойти с Рене и купить ей кольцо. Однако, неприкрыто переживая, что она может выбрать себе что-нибудь слишком дорогое, испортил все событие. Наверное, поэтому, когда наконец надел ей на левую руку кольцо с бриллиантовым полукружьем, Рене не испытала ровным счетом никаких эмоций.
Оставшись в своей комнате одна и рассматривая, как бриллианты переливаются разноцветными лучами, она подумала: «Ну вот и все, Леон Себастьен, с вами покончено. Теперь я никак не смогу поехать в Париж, даже если вы вспомните обо мне и пришлете вызов, хотя я совершенно уверена, что этого не случится».
И вдруг с ужасом поняла, что очень об этом сожалеет.
Утром в среду ей позвонила мать. Кристине предложили работу и назначили собеседование. Не может ли она встретиться с сестрой после него и отвести ее пообедать?
Рене могла, и была поражена переменой во внешности Крис. Всклокоченные желтые волосы были заплетены в косу, аккуратно уложенную вокруг головы. На ней был строгий костюм, правда, от юбки осталось одно название.
— Старикан, который вел со мной собеседование, заявил, что юбку надо носить чуть подлиннее, — говорила Крис, скрещивая длинные голенастые ноги под столиком, за которым они сидели в кафе, — так что придется, наверное, немного ее отпустить, где-то на дюйм. — Кольцо на пальце Рене она заметила сразу же, как та сняла перчатки. И презрительно спросила: — От Барри, как я понимаю?
Рене кивнула:
— На эти выходные мы приедем домой. Тогда я скажу маме.
Крис вздохнула:
— Ах, ну конечно, каждый имеет право на ошибку… Прости меня, Рене, но он такой заурядный!
— И я такая же, — заметила Рене. — Знаешь, заурядные люди и есть самые счастливые люди, Крис.
Та была явно не согласна с этим, но промолчала.
Рене поехала на вокзал проводить сестру, и возле вокзального киоска они натолкнулись на существо, напоминающее клоуна. На нем были грязные джинсы, рубашка всех цветов радуги, на голове — щетка непричесанных темных волос, на щеках — недельная щетина.
Крис завизжала от радости при виде этого чучела:
— Старина Трог, ты ли это? Рене, познакомься, это Трог… то есть это его не настоящее имя, просто мы его так называем, потому что он похож на троглодита, да? Трог — художник.
Существо улыбнулось, весьма очаровательно, по крайней мере зубы у него оказались чистыми и белыми, и сказало приятным, хорошо воспитанным голосом:
— Здравствуйте. Я много наслышан о замечательной сестре Кристины. Ведь вы модель, не правда ли?
— Я ничем не замечательна, если честно, — ответила Рене, — и я не та модель, которая позирует художникам.
— Знаю, но все равно мне хотелось бы вас написать.
— Ладно, пошли! — вмешалась Крис. — А то не найдем свободных мест в поезде. Ты едешь со мной, Трог? — И она двинулась по платформе. — Кстати, забыла тебе сказать — я нашла себе работу! — крикнула она ему через плечо.
— Значит, ты переезжаешь в город? Ура! — откликнулся тот, двигаясь за ней по пятам; видимо, он тоже направлялся в Вудлей.
— Он там пишет картину, так мы с ним и познакомились, — пояснила Крис Рене, уже поднимаясь в вагон. — А живет в Лондоне. Когда я сюда перееду, ух, только держитесь! Мы весь город выкрасим в красный цвет!
Из-за ее спины Трог смущенно таращился на Рене.
— Ну перестань, Крис, — сказал он увещевающе.
Рене улыбнулась:
— Я знаю мою сестренку. Она почти все время шутит.
Барри отвез ее в Вудлей в следующую субботу. Они приехали домой как раз к обеду, на который Барри был заранее приглашен, и Рене показала матери кольцо. Миссис Свон нежно ее расцеловала.
— Надеюсь, ты будешь очень счастлива. — Затем шепотом добавила: — Барри такой надежный, он будет хорошим мужем, мне так кажется.
— Да, знаю. — Рене сжала руку матери.
Крис без умолку болтала про то, как она будет снимать в Лондоне квартиру, где, по всему было ясно, Трог станет частым гостем. Миссис Свон, улучив минутку, когда они оказались наедине, спросила Рене, как ей понравился Трог.
— По-моему, симпатичный парень, — ответила она. — Мог бы, правда, одеваться почище, но не беспокойся, у Крис все увлечения недолговечные.
Мать возразила:
— Мне почему-то кажется, что этот задержится. И потом, его всегда можно отмыть, хотя я не понимаю этой современной моды ходить как бездомные бродяги.
Рене засмеялась:
— Это просто поза — наверное, протест против надоевших крахмальных воротничков. Я уверена, Трог со временем вырастет из этого.
Тем не менее она была рада узнать, что этого художника не будет у них на обеде. Барри не одобрил бы его внешнего вида.
После обеда Рене, Барри, Крис и Майк отправились покататься на моторной лодке. Они на огромной скорости пронеслись по всей дельте, круто развернулись у выхода в открытое море и вернулись обратно.