– Ну и что?
Тим попробовал уговорить ее по-другому:
– Тебе там, наверное, неудобно? И холодно, да? Ты лучше вылезай наружу, ладно?
Вместо ответа Лекс снова принялась биться головой о стенку трубы.
– Ну почему ты не хочешь выйти, Лекси?
– Там животные.
Тим на мгновение растерялся. Его сестренка, сколько он помнил, ни разу не произносила слова «животные».
– Животные убежали, – сказал мальчик.
– Там этот, громадный. Тираннозавр.
– Его больше нет, он ушел.
– А куда он пошел?
– Не знаю. Но здесь, поблизости, его точно нигде нет, – заверил девочку Тим, надеясь, что это действительно так.
Лекс все равно не двинулась с места. Тим снова услышал, как сестренка ударяется головой о трубу. Мальчик присел возле трубы, так чтобы Лекс могла его видеть. Он уселся прямо на мокрую, холодную землю. Обхватил руками колени и стал ждать. Тим просто не мог придумать, что еще можно сделать.
– Ну, тогда я просто посижу здесь и отдохну, – произнес он вслух.
– А папа там?
– Нет, – ответил Тим. Ему вдруг стало не по себе. – Папа далеко. Он дома, Лекс.
– А мама?
– И мама тоже, Лекс.
– А хоть кто-нибудь из взрослых там есть? – спросила девочка.
– Вообще-то пока никого. Но я знаю, они скоро придут. Они, наверное, уже идут к нам, прямо сейчас.
Тим услышал, как девочка завозилась внутри трубы, а потом выползла наружу. Малышка дрожала от холода, на лбу у нее запеклась кровь, но в целом с ней как будто все было в порядке.
Лекс огляделась по сторонам и удивленно спросила:
– А где доктор Грант?
– Не знаю…
– Ну, он же был здесь раньше!
– Был здесь? Когда?
– Раньше! – сказала Лекс. – Я его видела, когда сидела в трубе.
– А куда он пошел?
– Откуда я могу знать? – сказала Лекс и сморщила носик. А потом закричала что было сил: – Эге-ге-е-ей! А-у-у-у! Доктор Гра-а-ант! Доктор Грант!
Тим испугался, что ее крики могут привлечь внимание тираннозавра и зверь вернется, но почти сразу же раздался ответный крик, откуда-то справа, от перевернутого вездехода, возле которого Тим проходил пару минут назад. Мальчик посмотрел в ту сторону и через свои инфракрасные очки с радостью увидел доктора Гранта, который шел к ним. У доктора Гранта была разорвана рубашка, а на плече виднелась большая ссадина, но все равно он выглядел неплохо.
– Слава богу! – сказал Грант. – А я как раз искал вас…
Весь дрожа, Эд Регис поднялся на ноги и отер холодную, мокрую грязь с рук и лица. Он провел препоганые полчаса, прячась между большими валунами на склоне холма, чуть пониже дороги. Регис понимал, конечно, что это не бог весть какое укрытие, но он был так перепуган, что не мог как следует соображать. Регис лежал в холодной грязной луже и пытался хоть немного успокоиться, прийти в себя, но перед его мысленным взором по-прежнему стоял тираннозавр. Тираннозавр, который шел к нему. Шел к машине.
Эд Регис весьма смутно помнил, что случилось после этого. Кажется, Лекс что-то кричала ему вслед, но он не остановился – он просто не смог остановиться! Он просто бежал, бежал и бежал. Когда ровная дорога кончилась, он споткнулся и кубарем покатился вниз по склону холма, пока не наткнулся на груду валунов. Ему тогда показалось, что это вполне подходящее укрытие – между валунами достаточно места, он сможет заползти в эту щель и притаиться там. Так он и сделал. Задыхаясь от ужаса, он ни о чем не мог думать – только о том, как бы спрятаться от тираннозавра. Уже лежа между валунами, затаившись в грязной луже, словно крыса, Эд Регис начал понемногу успокаиваться. Страх постепенно отступил, и Регису стало стыдно – потому что он бессовестно бросил детей на произвол судьбы и удрал, спасая свою шкуру. Регис понимал, что должен встать и вернуться обратно на дорогу, должен попытаться разыскать и спасти этих детей, ведь он всегда считал себя смелым и хладнокровным человеком, презирающим опасность. Но как он ни старался заставить себя выбраться из грязи и вернуться на дорогу, почему-то ничего не получалось. Снова и снова накатывали волны панического страха – до такой степени, что у Эда Региса перехватывало дыхание и отнимались конечности. Он просто не мог заставить себя пошевелиться.
Кроме того, Эд Регис убеждал себя, что это все равно бесполезно. Если дети остались там, на дороге, они никак не могли уцелеть. И, конечно же, он, Эд Регис, теперь уже ничем не сумеет помочь бедняжкам. А значит, он с тем же успехом может оставаться в своем укрытии. Все равно, кроме него самого, ни одна живая душа не узнает, что здесь произошло. И он все равно ничего не мог сделать. Вот он ничего и не делал. Просто в течение получаса лежал, вжавшись в грязную землю за валунами, старался побороть страх и не думать о том, погибли ли дети, и о том, что скажет ему Хаммонд, когда об этом узнает.
Что заставило его наконец пошевелиться – так это странное ощущение во рту. В углу рта Регис почувствовал какое-то непонятное онемение и как будто зуд или покалывание. Сперва он подумал было, что поранился, пока катился по склону. Потрогав лицо, Регис нащупал у уголка рта какую-то припухлость. В этом месте кожа слегка зудела, но было совсем не больно. И тут Регис понял, что это за припухлость, – это была пиявка, которая впилась ему в губу и набухла, насосавшись его крови! Отвратительная тварь почти забралась ему в рот! Содрогаясь от омерзения, Эд Регис принялся отдирать пиявку, чувствуя, как эта гадость отделяется от его плоти, а по губам и пальцам текут теплые струйки крови. Регис плюнул и отшвырнул противную тварь в сторону. И заметил еще одну пиявку, которая присосалась к руке. Он отодрал и эту – на руке осталась темная кровавая полоса. Боже мой, может быть, он вообще весь покрыт этой дрянью?! Это все из-за того, что он упал вниз с холма. Холмы в джунглях буквально кишат огромными пиявками. И темные, сырые расщелины в скалах – тоже. Что там рассказывали рабочие? Пиявки любят заползать под нижнее белье. Им нравятся укромные теплые местечки… Они заползают прямо в трусы и присасываются к…
– Э-е-е-ей!
Регис замер. Это определенно был человеческий голос – его донес порыв ветра.
– Э-ей! Ау-у-у! Доктор Гра-а-ант!
Господи, да это же кричит та маленькая девчонка!
Эд Регис прислушался. Похоже, девчонка просто звала Гранта – она кричала не от страха и не от боли. Просто звала, и все. И тут Регис сообразил, что все могло случиться не совсем так, как он себе представлял, – тираннозавр мог уйти с дороги, мог и вообще не наброситься на машины, а значит, все остальные могли остаться в живых… Грант и Малкольм. Вообще все они вполне могли остаться в живых. Осознав это, Регис мгновенно пришел в себя и перестал трястись – точно так же пьяные иногда мгновенно трезвеют, когда их хватают полицейские. И Регис сразу же почувствовал себя гораздо лучше, поскольку знал, что ему теперь следует делать. К тому времени, как Эд Регис выполз из расщелины между валунами, он уже почти придумал, что сейчас сделает и что станет говорить, под каким соусом подаст остальным то, что с ним случилось.
Регис старательно отер грязь с лица и вытер руки – следы пребывания в грязной луже. Он не стыдился того, что пришлось прятаться, но теперь настало время кое-что совершить. Регис принялся карабкаться вверх, к дороге. Но когда он пробирался сквозь густые заросли, то даже немного растерялся – машин нигде не было видно. И сам он все еще находился где-то у подножия холма. А экскурсионные вездеходы должны были стоять у самой вершины.
Регис стал подниматься на холм, туда, где остались вездеходы. Было очень тихо. Только под ногами при каждом шаге чавкала жидкая грязь. Девчонка больше не кричала. Интересно, почему она перестала кричать? Продвигаясь все выше и выше, Регис вдруг подумал, что с девочкой могло что-то случиться… А если так, то ему совсем не следует туда идти. Может, тираннозавр до сих пор бродит где-нибудь поблизости? Регис пока еще не очень далеко отошел от подножия холма. Так зачем рисковать? Отсюда ведь гораздо ближе до дома.
А вокруг стояла такая тишина… Подозрительная, зловещая тишина.
Эд Регис повернулся и отправился обратно, в сторону базового лагеря.
…Алан Грант ощупал руки и ноги девочки, легонько надавливая то тут, то там. У нее как будто нигде ничего не болело. Просто удивительно – не считая царапины на лбу, Лекс была совершенно невредима.
– Я же говорила, что со мной все в порядке, – сказала малышка.
– Да, конечно, но я должен был сам во всем убедиться.
Мальчишке повезло гораздо меньше. Нос у него распух и сильно болел. Грант подумал, что, наверное, нос у паренька сломан. Правое плечо тоже все опухло – на нем виднелась широкая ссадина. Но зато с ногами, похоже, все было в порядке. И девочка, и мальчик вполне могли ходить сами. Это было очень важно.
Сам Грант тоже почти не пострадал – только на груди была глубокая и длинная царапина, в том месте, где тираннозавр случайно задел его когтем. Рана болела при каждом вздохе, но, похоже, была не слишком серьезная и нисколько не ограничивала движения.
Алан решил, что, наверное, при ударе потерял сознание – поскольку у него не сохранилось практически никаких воспоминаний до того момента, когда он поднялся с земли в зарослях кустарника, примерно в десяти метрах от перевернутого вездехода. Он сразу почувствовал, что рана на плече сильно кровоточит, и залепил ее листьями. Вскоре кровотечение прекратилось. Тогда Алан встал и принялся осматривать местность, надеясь отыскать Малкольма и детей. Грант все не мог поверить до конца, что остался жив. И когда обрывки воспоминаний стали понемногу возвращаться к нему, Алан задумался о том, почему все случилось так, а не иначе. Тираннозавр мог запросто их всех поубивать. Почему же он этого не сделал?
– Я хочу кушать, – сказала Лекс.
– Я тоже, – отозвался Грант. – Мы должны выбраться обратно к цивилизации. И должны рассказать остальным о лодке.
– Там что, кроме нас, больше никто об этом не знает, да? – спросил Тим.