И потому он должен остаться в комнате.
Внизу кто-то закричал. Генри показалось, что кричит Малдун.
Малдун почувствовал обжигающую боль в лодыжке и повалился на придорожную насыпь, но сразу же вскочил и побежал. Оглянувшись, он увидел, что Дженнаро тоже бежит, только в противоположную сторону – в джунгли. Рапторы не обращали на Дженнаро никакого внимания. Они преследовали только Малдуна. Ящеры были уже в каких-нибудь двадцати метрах от него. Малдун закричал что было сил и побежал, а сам тем временем как-то отстраненно подумал: «Какого черта я так напрягаюсь? Куда бежать? К чему все это?» – потому что он прекрасно понимал – ему осталось жить секунд десять, не больше, а потом рапторы его настигнут.
Десять секунд.
А может, даже меньше.
Элли пришлось помогать Малкольму перевернуться на бок, когда доктор Хардинг вводил ему очередную дозу морфина. После инъекции Малкольм вздохнул и бессильно откинулся на спину. Он слабел с каждой минутой. По радио слышались чьи-то неразборчивые пронзительные вопли, а со стороны Гостевого центра доносились приглушенные звуки взрывов.
В комнату вошел Хаммонд и спросил:
– Ну, как он?
– Пока держится, – ответил Хардинг. – Кажется, начинает бредить.
– Ничего подобного! – слабым голосом возразил Малкольм. – Голова у меня совершенно ясная. – Он прислушался: – Похоже, там началась настоящая война?
– Рапторы вырвались из вольера, – сообщил Хаммонд.
– Понятно, – сказал Малкольм. Он дышал неглубоко и прерывисто. – И как только такое могло случиться?
– Это все из-за неполадок в системе. Арнольд не сообразил, что подключил систему к аварийному блоку питания. Мощности аккумулятора на все не хватало, и электричество в ограждениях автоматически отключилось.
– Понятно…
– Да катись ты к черту, надменная свинья!
– Позволю себе напомнить – я, кажется, предупреждал, что целостность ограждений будет нарушена, – сказал Малкольм.
Хаммонд вздохнул и тяжело опустился в кресло.
– Черт бы все это побрал… – пробормотал старик, качая головой. – Я не должен был пренебрегать вашим мнением. Вы ведь с самого начала говорили: то, что мы попытались сотворить на этом острове, – исключительно пустая затея. Тогда, несколько лет назад, я, как и мои сотрудники, был совершенно уверен, что возможно клонировать ДНК вымерших животных и вырастить их. Это казалось нам превосходной, замечательной идеей – устроить нечто вроде путешествия во времени. Это было бы единственное в мире настоящее путешествие во времени. Мы собирались, так сказать, вернуть вымерших животных к жизни. А поскольку идея и вправду оказалась просто замечательной и у нас была реальная возможность осуществить ее, мы сразу же взялись за дело. Мы приобрели этот остров, и нам удалось все, что мы задумали. Вот – все очень просто!
– Просто? – переспросил Малкольм. У него вдруг откуда-то взялись силы на то, чтобы присесть в постели. – Просто? Да вы еще больший дурак, чем я думал! А я и раньше-то считал вас дураком из дураков.
Элли сказала:
– Доктор Малкольм! – и попыталась уложить его обратно. Но Малкольм не собирался успокаиваться. Он показал рукой на рацию, из которой доносились вопли и выкрики.
– А это тогда что? Что, по-вашему, там творится? – спросил Малкольм. – Вот она, ваша простая затея. Простая, дальше некуда! Вы создали новые жизненные формы, о которых никто в мире совершенно ничего не знает. Ваш доктор Ву не удосужился даже запомнить названия тех существ, которые создавал. Его нисколько не интересовало, как эти животные называются, не говоря уже о том, что они из себя представляют! Вы создали огромное количество новых, совершенно неизученных животных за очень короткое время, животных, о которых практически ничего не знали, и вы почему-то искренне считали, что животные будут тупо выполнять все, чего вы от них потребуете, только потому, что это вы их создали, а следовательно – по вашему мнению – они вам принадлежат! Но вы забыли, что они – живые создания. Они наделены своим собственным разумом и могут не захотеть выполнять ваши прихоти. Вы забыли, насколько мало вообще известно об этих животных, вы забыли, насколько вы сами некомпетентны в обращении с существами, которых так легкомысленно называете простыми!.. Господи боже… – Малкольм закашлялся и упал на подушки. – Знаете, чем порочна современная наука? – спросил он. – Она похожа на огромное богатство, которое досталось по наследству какому-нибудь бестолковому неумехе. А какие задницы все эти богачи, независимо от пола, – это вам хорошо известно. Это срабатывает всегда!
– О чем это он? – спросил Хаммонд.
Доктор Хардинг знаком дал понять, что Малкольм, наверное, просто начал бредить. Малкольм хитро подмигнул и сказал:
– Хотите, я вам объясню, «о чем это я»? Практически любой вид могущества требует значительных жертв от того, кто этого могущества жаждет. Таков принцип ученичества, он существует многие века. И неважно, какое именно могущество вы желаете обрести. Стать президентом компании. Получить черный пояс по карате. Стать гуру, духовным наставником. Чего бы ни пожелал достичь человек – чтобы это получить, он должен потратить свое время, накопить знания и практический опыт, одним словом, он должен затратить определенные, и весьма немалые, усилия. Чтобы много получить – нужно многое отдать взамен. Желанное могущество должно очень много значить для человека, который его жаждет. И тогда, когда он получит то, к чему стремился, – это будет его собственное, неотъемлемое, заслуженное могущество. Его уже никак нельзя отнять – оно в самом человеке, в его натуре. Это в буквальном смысле плод его собственных усилий. И вот что особенно интересно в этом процессе, – продолжал Малкольм. – К тому времени, когда человек, например, в совершенстве постигнет искусство убивать голыми руками, он к тому же становится настолько зрелым и сознательным, что очень серьезно обдумывает, когда стоит применять свои умения, а когда – нет. То есть приобретенное таким образом могущество как бы несет в себе встроенный механизм контроля. Усилия, затраченные на приобретение могущества, внутренне изменяют человека настолько, что он не станет злоупотреблять своей силой.
А могущество, которое дает современная наука, подобно унаследованному богатству, – оно дается человеку безо всяких усилий. Достаточно просто прочитать о том, что сделали другие, и все – вот и сделан очередной шаг к могуществу. Можно начать учиться и в очень молодом возрасте. Можно очень быстро наращивать свое заемное могущество. И не понадобится десятки лет упорно трудиться, приобретая свой собственный научный опыт и знания. Учитель здесь тоже не особенно нужен – на старых, умудренных жизнью ученых никто сейчас не обращает внимания. Не требуется никакого смирения перед природой. В философии современных ученых важно только одно – как-бы-побыстрее-разбогатеть и как-бы-поскорее-сделать-себе-имя… Мошенничество, ложь, фальсификации – все допустимо, все идет в ход. Плохо, когда это делает кто-то другой, не ты и твои коллеги, – вам можно все! И никто не посмеет вас за это осудить. Никаких идеалов просто не существует. Все занимаются одним и тем же – пытаются сотворить что-то великое, и как можно быстрее!
А стоя на плечах у гигантов, можно очень высоко дотянуться – и очень быстро сотворить что-нибудь этакое. Пускай вы даже не понимаете толком, что вы создали, но вы уже объявили об этом, запатентовали это и пустили в продажу. А у того, кто это купит, сознательности и ответственности еще меньше, чем у вас. Покупатель просто приобретает могущество за деньги, покупает, как любую другую собственность. Покупателю даже в голову не придет, что в обращении с могуществом необходима какая-то сознательность…
Хаммонд снова спросил:
– Вы понимаете, о чем это он?
Элли кивнула.
– А я что-то потерял нить разговора… – признался Хаммонд.
– Тогда объясню попроще – для тех, кто не понял, – сказал Малкольм. – Мастер карате не убивает людей голыми руками. Он не выходит из себя и не убивает свою жену. Убийцами становятся люди, в которых нет выдержки и внутренней дисциплины, люди безответственные и несознательные – те, которые получают способность убивать на дурняк, купив в магазине какой-нибудь дешевенький пистолет. И именно такой тип могущества разрешает и всячески поощряет современная наука. Именно поэтому вы и считаете, что создать парк развлечений, вроде вашего, очень просто.
– Но это же действительно просто! – возразил Хаммонд.
– Тогда почему у вас с ним столько неприятностей?
Руки Джона Арнольда дрожали, а голова шла кругом от волнения, но он все же сумел открыть дверь технического отсека и проскользнул внутрь. Господи, ну и темнотища! До него не сразу дошло, что так и должно быть – ведь, если электричество отключено, свет гореть не будет. В лицо Арнольду пахнуло прохладным воздухом подземелья, он кожей ощутил темную глубину двух подземных этажей, в которых размещался технический отсек. Так, теперь нужно отыскать помост и узкую лесенку, по которой рабочие спускаются вниз. И надо идти поосторожнее, а то недолго и шею свернуть в такой темноте.
Где же лестница?
Арнольд вытянул руки и медленно пошел вперед, нащупывая путь, как слепой. Но вскоре он понял, что это бесполезно. Так он ничего не найдет. Надо как-нибудь осветить этот подвал. Арнольд вернулся к двери и немного приоткрыл ее – сантиметров на десять. Через такую щель внутрь проникало достаточно света. Но только дверь была на пружине и захлопывалась автоматически. Арнольд быстро скинул один туфель и подпер им дверь.
Теперь, при свете, он сразу же разглядел лестницу и направился туда. Он шел по помосту из рифленого железа, прислушиваясь к эху своих шагов: один шаг звонкий, другой – мягкий, тихий. Неважно, зато теперь здесь хоть что-то можно разглядеть. Лестница, по которой можно спуститься в подвал, к генератору, была совсем близко, всего в десяти метрах от входа.
И вдруг снова стало темно.
Свет исчез.
Арнольд обернулся к двери и с ужасом понял, что свет заслонило тело велоцираптора, который подошел к две