Льюис поручил другому агенту запросить ордер на обыск в доме Тейлора.
Не сомкнув глаз в течение тридцати часов, Льюис и Уайтхед покинули место происшествия и остановились в кафе рядом с пляжем. Хотя они и старались не давать воли чувствам, но не могли не испытывать некоторой эйфории от своего успеха и огромной удачи. Примерно за сутки им удалось не только идентифицировать убийцу, но и установить за ним наблюдение в больничной палате.
Они сделали по несколько глотков кофе. Льюис был слишком возбужден, чтобы выдохнуть и успокоиться, и застал Уайтхеда врасплох, когда сказал:
— Теперь, когда он у нас на крючке, мы дадим ему уйти.
У Уайтхеда от изумления буквально отвисла челюсть:
— Что?!
— Послушай, Спенс, он понятия не имеет, что мы знаем то, что знаем. Мы позволим ему выписаться из больницы и не зададим никаких вопросов — ну просто сборище тупых кретинов, так? Он поедет домой — если, конечно, сможет вести машину со сломанной ногой — и будет считать себя невероятным счастливчиком. Он был у полиции под самым носом, и она позволила ему улизнуть. Мы начнем прослушивать его телефоны и будем неусыпно следить за ним, и со временем он приведет нас к заказчику.
— Это безумие.
— Нет, это гениальный план.
— А если он сбежит?
— Нет, не сбежит. А зачем ему сбегать? И мы сможем взять его в любой момент, когда захотим.
Глава 41
«Галф-Коуст реджистер»:
ДЖЕССИ РУДИ УБИТ ВЗРЫВОМ В ЗДАНИИ СУДА.
«Клэрион леджер» (Джексон):
ВЗРЫВ В ЗДАНИИ СУДА БИЛОКСИ — ОКРУЖНОЙ ПРОКУРОР УБИТ.
«Таймс Пикаюн» (Новый Орлеан):
МАФИЯ НАНОСИТ ОТВЕТНЫЙ УДАР — ПРОКУРОР УБИТ.
«Таймс» (Мобил):
ОКРУЖНОЙ ПРОКУРОР БИЛОКСИ СТАЛ МИШЕНЬЮ.
«Коммершиал аппил» (Мемфис):
ВОИНСТВУЮЩИЙ ОКРУЖНОЙ ПРОКУРОР УБИТ В БИЛОКСИ.
«Атланта конститьюшн»:
ЗНАМЕНИТЫЙ ОКРУЖНОЙ ПРОКУРОР ДЖЕССИ РУДИ ПОГИБ В 52 ГОДА.
В субботу утром Гейдж Петтигрю проехал по разным магазинам Побережья и, собрав подборку утренних газет, отвез их в дом Руди. Там было темно, тихо и печально. Соседи, репортеры и просто зеваки еще не появились. Джин Петтигрю, охраняя вход в дом, дремал в плетеном кресле-качалке, поджидая брата. Они вошли внутрь, заперли дверь и сварили на кухне кофе.
Кит услышал, как они возятся на кухне. В эту худшую в его жизни ночь он остался в спальне родителей и беспокойно ворочался в кресле, присматривая за матерью и молясь за нее. Лора и Беверли спали по обе стороны от нее, а Эйнсли — в спальне наверху.
Он вышел из темной комнаты и направился на кухню. Было почти семь часов утра субботы, 21 августа, — второго худшего дня в его жизни. Кит, устроившись за столом с Гейджем и Джином, пил кофе и проглядывал заголовки, но читать об этом не хотел. Он знал, что там написано. Рядом с кофейной чашкой Джина лежал желтый блокнот, и наконец до него дошла очередь.
— У тебя есть неотложные дела, — напомнил Джин.
— Лучше пристрели меня, — пробормотал Кит.
— Извини.
Гейдж перечислил самое срочное. Встреча с отцом Норрисом из церкви Святого Михаила; жуткий разговор в похоронном бюро по поводу приготовлений; не менее двух десятков телефонных звонков важным людям, в том числе судьям, политикам и бывшему губернатору Биллу Уоллеру; встреча с ФБР и полицией штата по поводу последних новостей о взрыве; подготовка заявления для прессы; кроме того, следовало решить вопрос, как забрать Тима из аэропорта в Новом Орлеане.
— Достаточно, — сказал Кит, потягивая кофе, вкуса которого не чувствовал, и глядя в окно.
На кухню вошла Лора и с отрешенным видом молча села за стол. Глаза у нее были опухшими и красными, будто она не спала несколько дней.
— Как мама? — спросил Кит.
— Принимает душ, — ответила она.
После тяжелой затянувшейся паузы Джин предложил:
— Ребята, вы, наверное, голодны. Что, если мне пойти и что-нибудь раздобыть?
— Я не голоден, — отмахнулся Кит.
— Где сейчас папа? — спросила Лора.
— Он в больнице, в морге, — ответил Гейдж.
— Я хочу его увидеть.
Гейдж и Джин переглянулись.
— Вряд ли это возможно, — сказал Кит. — Полицейские считают, этого лучше не делать. После вскрытия похороны пройдут в закрытом гробу.
Она прикусила губу и вытерла глаза.
— Позавтракать все-таки следует, — произнес Кит, обращаясь к Джину. — Нам нужно принять душ, одеться и поговорить о приеме гостей.
— Я не хочу никого видеть, — вздохнула Лора.
— Я тоже, но у нас нет выбора. Я поговорю с мамой. Мы не можем сидеть и плакать весь день.
— Именно так я и собираюсь поступить, Кит, и тебе тоже нужно поплакать. Не надо геройствовать.
— Не волнуйся за меня.
Генри Тейлору, тому самому «человеку без имени», было ужасно неловко и стыдно, когда он справлял нужду в подкладное судно, а санитар его потом вытирал. Раздробленная левая голень по-прежнему пульсировала от боли, но он все еще был полон решимости при первой же возможности встать с постели и сбежать. Когда он пожаловался на дискомфорт, медсестра ввела ему в капельницу большую дозу какого-то препарата, и он провалился в небытие. Проснувшись, увидел перед собой личико очень хорошенькой медсестры, желавшей задать ему несколько вопросов. Он притворился, что остается в полузабытьи, и попросил телефонный справочник. Вернувшись через час, она принесла ему немного шоколадного мороженого и даже пыталась флиртовать. Она объяснила, что администратор больницы требовал от нее узнать основные данные о пациенте, чтобы они могли правильно выставить ему счет.
Он сказал:
— Меня зовут Алан Тейлор, Пятое шоссе, Некейз, штат Миссисипи, это в округе Хэнкок. Ты знаешь это место?
— Боюсь, что нет, — довольно сухо ответила медсестра, все записав.
Из телефонного справочника Тейлор узнал, что вокруг Некейза живет много Тейлоров, и решил прикинуться одним из них. Сотрясение мозга по-прежнему вызывало у него головокружение, а лекарства не помогали, но все-таки к нему вернулась способность мыслить с определенной ясностью. Его вот-вот могли арестовать за убийство окружного прокурора, а потому необходимо унести ноги из города как можно скорее.
Через час в палату вошли два полицейских из Билокси, отчего он пришел в ужас. Один остался у двери, как бы охраняя ее. Другой, приблизившись к краю его кровати, с широкой улыбкой спросил:
— Ну, как ваши дела, мистер Тейлор?
— Думаю, хорошо, но мне правда пора выписываться.
— Конечно, нет проблем, как только разрешат врачи, сразу и уйдете. А из каких вы краев?
— Некейз, округ Хэнкок.
— Тогда понятно. У здания суда стоит брошенный пикап «Додж», номера округа Хэнкок. Может, это ваш?
Генри оказался перед чертовски трудным выбором. Если он скажет, что пикап принадлежит ему, то копы поймут, что он украл номерные знаки. Однако сегодня суббота, здание суда закрыто, и, скорее всего, о краже номеров они не узнают раньше понедельника. Скорее всего. А если он скажет, что пикап не его, то пикап увезут на эвакуаторе, конфискуют, да мало ли что еще. А машина была его единственным шансом вырваться на свободу. Будучи уроженцем Теннесси, он считал полицейских Миссисипи весьма недалекими, к тому же у него не осталось выбора.
— Да, сэр, он мой, — сказал он, скривившись, будто снова вот-вот мог впасть в полубессознательное состояние.
— Хорошо, а может, нам лучше перегнать его сюда, на стоянку больницы? — спросил полицейский с приятной улыбкой. Чего не сделаешь ради помощи иногороднему гостю! Двухместная палата была полностью в его распоряжении, и мистер Тейлор лежал в ней один. Его телефон в больнице прослушивался, а группа сотрудников ФБР готовилась к обыску в его доме в четырехстах семидесяти пяти милях к северу, недалеко от Юнион-Сити.
— Было бы здорово, да, спасибо.
— У вас есть ключи?
Ключи лежали в кармане специального агента Джексона Льюиса, который прямо сейчас находился за стенкой в коридоре и пытался подслушать беседу с потенциальным подозреваемым.
— Оставил их под водительским ковриком.
Верно, недалеко от номерных знаков Теннесси, спрятанных под сиденьем.
— Хорошо, мы перегоним его сюда. Чем-то еще вам помочь?
Тейлор ощутил облегчение, не в силах до конца поверить своему счастью. Местные абсолютно ничего не заподозрили.
— Нет, это все. Спасибо. Просто помогите мне отсюда убраться.
ФБР надеялось, что врачи снимут огромную гипсовую повязку, заменив на другую, но меньшего размера, что позволило бы Тейлору уехать. Агентам ФБР не терпелось пуститься по его следу.
Агнес не выходила из своей темной спальни и отказывалась видеться с кем-либо, кроме детей. Она знала, что к ней хотели прийти друзья, чтобы крепко обнять, вместе поплакать, погоревать и все такое, но она просто не была готова. Может быть, позже. Может быть, завтра, когда немного пройдет первый шок.
Но она не могла отказаться от встречи с их священником отцом Норрисом — тот пришел сразу. Они держались за руки и вместе молились, и она слушала слова утешения. Он предложил провести похоронную мессу через неделю, в следующую субботу, и Агнес согласилась. Он пробыл у нее полчаса.
Все утро к дому семьи Руди приходили друзья и соседи, приносили еду, цветы и записки с выражением соболезнования. У входа их встречал один из братьев Петтигрю, благодаря за внимание и забирая то, что они принесли. Кузенам, тетям и дядям разрешалось войти внутрь, где они сидели в кабинете и гостиной, ели кексы и пирожки, потягивая кофе, и шепотом переговаривались, ожидая появления Агнес. Но она не выходила, лишь время от времени из темноты появлялся Кит с сестрами, чтобы поздороваться, поблагодарить и передать слова признательности от своей матери.
В полдень Джин Петтигрю отправился в двухчасовую поездку в аэропорт Нового Орлеана. Он встретил Тима Руди, который всю ночь добирался из Монтаны, и они отправились домой. У Тима была тысяча вопросов, и, хотя Джин на многие не мог ответить, они проговорили всю дорогу. Из четырех братьев и сестер Руди Тим хуже всех владел собой. Он жаждал кровной мести. Когда они добрались до Билокси и проезжали мимо Стрипа, он, не выдержав, стал осыпать «Красный бархат» и «Фокси» страшными проклятиями, ни минуты не сомневаясь, что его отца убили Малко.