Глава 43
Во вторник после Дня труда здание суда вновь открылось. Западную половину второго этажа отсекли временной перегородкой, а рабочие, убрав мусор, приступили к ремонту. Судья Олифант очень хотел заняться делом и назначить слушания.
Через два дня в его зале суда состоялась короткая церемония. В соответствии с распоряжением губернатора Клиффа Финча Кит Руди займет вакансию, освободившуюся после гибели его отца, и будет исполнять обязанности окружного прокурора до конца срока, а именно: до 1979 года. Судья Олифант зачитал соответствующие документы и привел нового окружного прокурора к присяге. Агнес и Эйнсли наблюдали за процедурой с чувством гордости, хотя обе были против того, чтобы Кит взялся за эту работу, но он уже принял решение. Агнес видела, как много он унаследовал от Джесси. Когда он считал, что в чем-то прав, переубедить его было невозможно.
Беверли и Лора наблюдали за происходящим вместе с Иган, братьями Петтигрю и несколькими друзьями. Все они по-прежнему не оправились от шока после убийства Джесси, однако назначение Кита давало им надежду, что справедливость обязательно восторжествует. Речей никаких не было, но на церемонии присутствовал репортер из «Галф-Коуст реджистер», который взял у Кита интервью, когда все закончилось. Его первый вопрос был предсказуем:
— Сможете ли вы быть справедливым и объективным, если будете преследовать в судебном порядке лицо или лиц, виновных в убийстве вашего отца?
Кит был готов к тому, что нечто подобное прозвучит, потому ответил сразу:
— Я могу быть справедливым, но мне не нужно быть объективным. В любом расследовании убийства полиция и прокуратура определяют вину задолго до присяжных, так что мнение в этом отношении уже сформулировано. Я могу только обещать быть справедливым.
— Если убийство будет раскрыто, вы примете участие в процессе?
— Пока рано говорить об этом.
— Вам известно о наличии подозреваемых?
— Нет.
— Вы будете задействованы в расследовании?
— Обязательно. Мы отработаем каждую зацепку, заглянем под каждый камешек. Я не успокоюсь, пока это преступление не будет раскрыто.
В первые дни пребывания в должности такие вопросы задавались постоянно. Репортеры все время мельтешили вокруг бюро «Руди и Петтигрю», хотя их неоднократно просили уйти. Не иссякал и непрерывный поток друзей и доброжелателей, заходивших выразить сомнения по поводу решения Кита занять должность отца, и он быстро устал от их внимания. В конце концов входную дверь просто заперли. Гейдж и Джин работали в переговорной внизу и смотрели, кто приходил. Телефон разрывался от звонков, но на них обычно не отвечали. Клиентов просили набраться терпения.
Поскольку взрыв и пожар уничтожили большую часть архивов окружного прокурора, одной из первых задач Кита было восстановление документации, выяснение, кому предъявлены обвинения и каков статус каждого подсудимого. Все без исключения местные адвокаты подключились к этой работе и предоставили копии своих записей. Судья Олифант четко дал понять, что никаких поблажек адвокатам защиты не будет. Рекс Дубиссон часами вводил Кита в курс дела и знакомил с тонкостями работы окружного прокурора. Пэт Грэбел, живший по соседству в Девятнадцатом округе, оказывал такую же помощь и даже предоставлял своих сотрудников.
Каждый день Кита начинался с того, что он отвозил Агнес на утреннюю мессу в церковь Святого Михаила.
Через два дня после того, как Кит стал окружным прокурором, Хью снова отправился на север, чтобы навестить своего отца. Настало время цветения хлопка, и ставшие белыми равнины по обеим сторонам шоссе казались покрытыми снегом. Видеть, как дельта меняет цвет в зависимости от сезона, готовясь к сбору урожая, было довольно интересно, но на Хью поля по-прежнему производили гнетущее впечатление. Он немного оживился, лишь увидев ярко-зеленый хлопкоуборочный комбайн, похожий на гигантское насекомое, ползущее по снегу. Потом он заметил еще один, и вскоре они были уже повсюду. Хью проехал мимо трейлера, направлявшегося к хлопкоочистительной установке, выбрасывавшей коробочки хлопчатника на обочины шоссе.
В пяти милях к югу от тюрьмы он увидел такое поразительное зрелище, что невольно притормозил и почти остановился на обочине дороги. Тюремный охранник с ружьем и в ковбойской шляпе сидел верхом на лошади, следя за тем, как группа из десятка чернокожих заключенных срывает комочки хлопка со стеблей высотой почти по грудь. Хлопок они набивали в толстые холщовые мешки, которые волокли за собой.
И это в сентябре 1976 года, более чем через сто лет после отмены рабства.
Тюрьма Парчман занимала территорию в восемнадцать тысяч акров плодороднейшей земли. При наличии неиссякаемого источника бесплатной рабочей силы тюрьма являлась для штата, по крайней мере в историческом аспекте, настоящей дойной коровой. Когда-то, задолго до проведения федеральных судебных процессов и выступлений в защиту прав заключенных, условия труда в ней были жуткими, особенно для чернокожих узников.
Покачав головой, Хью двинулся дальше, снова поразившись отсталости Миссисипи и порадовавшись, что живет на Побережье. Там совсем другой мир.
Лэнс до сих пор избегал сбора хлопка — отвратительной работы, которая теперь стала для некоторых наказанием. Он жил в блоке номер 26, одном из многих отдельных «лагерей», разбросанных по обширной территории. Хотя федеральные суды неоднократно призывали штат отменить сегрегацию в Парчмане, там все еще оставалось несколько мест, где заключенные при деньгах могли выжить, не опасаясь насилия. Блок номер 26 был лучшим из возможных вариантов, хотя и в его камерах отсутствовали кондиционеры и вентиляция.
Хью миновал главные ворота и поехал по хорошо размеченным дорогам в глубь территории. Оставив машину на небольшой стоянке, он прошел еще через один пост охраны, где его обыскали, и оказался в административном здании из красного кирпича. Там его снова обыскали, после чего отвели в комнату для свиданий.
Лэнс появился по другую сторону сетчатого экрана, и они поздоровались. Хотя считалось, что визиты носят конфиденциальный характер, Лэнс никому в тюрьме не доверял и предупредил Хью, чтобы тот не болтал слишком много.
За шестнадцать месяцев Лэнс мало изменился, разве что добавилось седых волос да морщин вокруг глаз. Проблемы с сердцем, едва не убившие его годом ранее, таинственным образом исчезли. Он заверил, что здоров и нормально справляется с тюремными испытаниями. Лэнс работал в библиотеке, несколько раз в день гулял по лагерю и писал письма друзьям, хотя вся почта проверялась. Они осторожно затронули тему семейного бизнеса, и Хью заверил, что с ним все в порядке. Фэтс передавал привет, Невин и другие ребята тоже. Теперь, когда мужа не было рядом, Кармен чувствовала себя гораздо счастливее, хотя Хью и не стал развивать эту тему. Лэнс выразил притворное беспокойство о ее благополучии.
Говорили обо всем, кроме очевидного. Вопрос о смерти Джесси Руди не затрагивался вообще. Лэнс не имел к ней никакого отношения, и он ужасно переживал, что именно его своенравный сын совершил непоправимую ошибку.
Все подозревали Хью, поскольку больше подозревать было некого.
Как и его предшественник Билл Уоллер, губернатор Клифф Финч прежде два срока пробыл окружным прокурором. Жестокое убийство одного из своих потрясло всех, и он сделал расследование главным приоритетом. Он сформировал совместную оперативную группу полиции штата и ФБР и пообещал ей полную поддержку и финансирование.
В конце сентября оперативная группа впервые собралась на секретное совещание. ФБР представляли специальные агенты Джексон Льюис и Спенс Уайтхед. Председательствовал глава полиции штата капитан Моффет. По обе стороны от него сидели два следователя. Двое патрульных в форме охраняли дверь и никого не впускали. Кит делал заметки и больше слушал, чем говорил.
Примечательно, что из-за отсутствия доверия в группу намеренно не стали включать ни Фэтса Боумана, ни кого-то из его подручных в полиции Билокси. Они не имели права участвовать в столь громком и сложном расследовании. Никто из присутствовавших на совещании не хотел привлекать к работе местные правоохранительные органы, если в том не возникнет крайней необходимости. Секретность имела решающее значение.
Агент Льюис ознакомил собравшихся с отчетом из лаборатории Куонтико. Эксперты были уверены, что взрывное устройство было собрано с использованием пластичного взрывчатого вещества, широко используемого в армии США. Они полагали, что бомбист достал более разрушительную взрывчатку, о мощности которой не имел точного представления. По их оценкам, заряд составлял от пяти до десяти фунтов,[21] что гораздо больше, чем нужно для убийства одного человека в замкнутом помещении.
Пока они обсуждали ущерб, причиненный взрывом, из холла доносились звуки работающих пил и молотков.
Кит изо всех сил пытался не думать о том, что находился в том самом зале суда, где его отец предъявлял иски страховым компаниям после урагана, а затем выдвигал обвинения против известных преступников. Совсем недалеко от него находилась скамья, возле которой Лэнс Малко признал себя виновным и был приговорен судьей Олифантом к тюремному сроку.
Затем перешли к обсуждению возможных свидетелей. О Генри Тейлоре не было сказано ни слова. ФБР практически выдворило его из города со сломанной ногой через три дня после убийства, а затем настояло на том, чтобы полиция штата и Билокси держала все сведения о нем в строгом секрете. ФБР возлагало большие надежды на разработку Тейлора, но подключать кого-то в Билокси на столь ранней стадии было слишком рискованно. Одно случайное слово могло поставить под угрозу всю операцию Джексона Льюиса. Судья Олифант, подписавший ордер на обыск пикапа Тейлора и его номера в мотеле, обещал сохранять тайну.
Киту расскажут о Генри Тейлоре, когда наступит подходящий момент. Сейчас же он убит горем, движим жаждой мести и не проверен в деле. Держать его в неведении представлялось непростой задачей, но у ФБР не было выбора. Оставалось неясным, позволят ли Киту осуществлять судебное преследование убийцы или убийц до самого суда. Никто из присутствующих в это не верил, а в частных беседах между капитаном Моффетом и агентами ФБР все сходились на том, что для ведения процесса прокурора назначит Верховный суд штата.