В центре маленькой комнаты без окон стояли два складных стула. Стол и офисный стул были придвинуты к стене. Кит сидел и ждал, сняв пиджак, ослабив узел галстука и закатав рукава. Для конца марта ночь была теплой. Дверная защелка сработала с громким звуком, и от неожиданности он вздрогнул. Вошел охранник, за ним Хью Малко, потом еще один охранник. Хью обвел взглядом комнату и, увидев Кита, замер. На нем были наручники и цепь на лодыжках, белая рубашка и брюки хорошо отутюжены. Костюм смерти. Погребальная одежда. В ней его отвезут обратно в Билокси и похоронят на семейном участке.
Кит, не поднимаясь, посмотрел на первого охранника и распорядился:
— Снимите наручники и цепи.
Охранник засомневался, будто получил приказ совершить преступление.
— Мне что, вызвать надзирателя?! — резко поставил его на место Кит.
Охранники сняли наручники и цепи и положили их на стол. Когда один открыл дверь, другой сказал:
— Мы будем рядом.
— Вы мне не понадобитесь.
Они ушли, и Хью сел на пустой складной стул. Их ботинки были почти рядом. Они смотрели друг на друга, не моргая и не желая обнаружить ни малейшей неловкости.
Хью заговорил первым:
— Мой адвокат сказал, ты будешь присутствовать. Не ожидал, что зайдешь проведать.
— Меня послал губернатор. Он сомневается, как поступить с помилованием, и попросил помочь. Он возложил решение на меня. Это мой выбор.
— Так-так. Тебе это должно быть по нраву. Жизнь и смерть висят на волоске. Ты можешь поиграть в Бога. Высший судья.
— Странное время для оскорблений.
— Прошу прощения. Ты помнишь, как в первый раз назвал меня хитрожопым?
— Да. Шестой класс, миссис Дэвидсон. Она меня услышала, отвела в сторону и дала три затрещины за нецензурную брань, а ты неделю потом ржал.
Оба коротко усмехнулись. Низко пролетел вертолет.
Хью сказал:
— Там целое представление, верно?
— Верно. Ты видел?
— Ага. В моей камере есть маленький цветной телевизор, а охранники расщедрились на дополнительное время в последнюю ночь моей жизни. Похоже, я уйду в сиянии славы.
— Это то, чего ты хочешь?
— Нет, я хочу домой. Насколько я понимаю, у губернатора есть четыре варианта. Помилование, отказ в помиловании, отсрочка и полное прощение.
— Таков закон.
— Меня бы устроило полное прощение.
Кит был не в настроении шутить или предаваться воспоминаниям. Он пристально посмотрел на Хью и спросил:
— Зачем ты убил моего отца?
Хью, глубоко вздохнув, отвел взгляд и посмотрел в потолок. После долгой паузы он произнес:
— Этого не должно было случиться, Кит, клянусь. Конечно, мы наняли Тейлора, чтобы взорвать офис, но никто не должен был пострадать. Это было бы предупреждением, актом устрашения. Твой отец отправил моего в тюрьму, и Джесси расследовал убийство Дасти Кромвеля. Он дышал нам в затылок, и мы чувствовали, как становится горячо. Взрыв офиса прокурора был последним предупреждением. Клянусь, у нас не было планов причинить кому-либо вред.
— Я в это не верю. Я слышал каждое слово, сказанное Генри Тейлором и Невином Ноллом в суде. Я наблюдал за их глазами, языком тела, за всем, и ни у кого не возникло сомнений в том, что вы с Невином наняли Тейлора ради убийства моего отца. Ты по-прежнему продолжаешь врать, Хью.
— Клянусь, что нет.
— Я тебе не верю.
— Я клянусь, Кит.
Он больше не пытался изображать крутизну. Он не умолял, но говорил так, как говорят правду, когда отчаянно хотят, чтобы им поверили. Кит смотрел на него не моргая, и его глаза вдруг впервые увлажнились. Они не разговаривали друг с другом годами, и Кит внезапно с горечью осознал, что все, возможно, было бы по-другому, продолжи они разговаривать.
— Лэнс был причастен к убийству?
— Нет, нет, нет, — повторил Хью, решительно замотав головой. Правдивая реакция. — Он был здесь, в тюрьме, и ничего об этом не знал. И это не должно было быть убийством.
— Скажи это моей матери, Хью. И моим сестрам и брату.
Хью закрыл глаза и нахмурился, на его лице впервые отразилась боль.
Он пробормотал:
— Миссис Агнес… В детстве я считал ее самой красивой женщиной в Билокси.
— Она такой и была. И осталась.
— Она хочет моей смерти?
— Нет, но она лучше всех остальных.
— Значит, в семье нет согласия?
— Не твое дело.
— Правда? А мне кажется, что очень даже мое. Это ведь моя голова на плахе, верно? Так что я должен здесь умолять сохранить мне жизнь, Кит? У тебя верховная власть — казнить или миловать, жизнь или смерть, отрубить мне голову или оставить на месте. Ты за этим пришел перед главным событием? Ты хочешь, чтобы я унижался?
— Нет. Это Лэнс позаботился о Генри Тейлоре?
— Я не знаю. Как ни странно, Кит, но до меня здесь, в блоке смертников, доходит мало сплетен с Побережья, да и беспокоят более насущные вопросы. Но я бы не удивился, если бы узнал, что о Генри Тейлоре позаботился Лэнс. Так устроен наш мир. Таков кодекс.
— И кодекс предписывал избавиться от Джесси Руди.
— Нет, опять ошибка. Кодекс говорил, что пришло время преподать ему урок, а не причинять ему боль. Вот почему мы решили взорвать здание суда — довольно дерзкий вызов системе. Тейлор все испортил.
— Что ж, я, по крайней мере, рад, что он мертв.
— Значит, нас как минимум двое.
Кит взглянул на часы. За дверью послышались голоса. Вдалеке рокотал вертолет. Где-то тикали часы.
Кит спросил:
— Лэнс будет присутствовать?
— Нет. Он хотел быть со мной до конца, но я сказал нет. Не могу представить, что кто-то из родителей смотрит, как я умираю.
— Я тоже не буду смотреть. Мне пора.
— Послушай, Кит, я, ну, в общем, для меня все кончено, и я с этим смирился. Я поговорил со священником, помолился и все такое. Я здесь уже восемь лет, и если бы ты или губернатор меня помиловали, то я бы просто поменял камеру смертников на другую, где провел бы остаток жизни. Только представь себе, Кит! Нам с тобой по тридцать восемь лет, это еще даже не половина жизни. Я не хочу провести следующие сорок лет в этом ужасном месте. Это хуже смерти. Не кори себя. Давай нажмем на кнопку и покончим с этим.
Кит кивнул и увидел, как по левой щеке Хью скатилась слеза.
— Но послушай, Кит, — продолжил Хью, — есть кое-что еще. Ты должен поверить мне: я не собирался убивать Джесси Руди. Пожалуйста! Я бы никогда не причинил вреда никому из твоей семьи. Пожалуйста, поверь мне, Кит.
Не поверить ему было невозможно.
Хью продолжил:
— Я покойник, Кит. Зачем мне продолжать врать? Пожалуйста, передай миссис Агнес и остальным членам семьи, что я не собирался этого делать.
— Обещаю.
— И ты мне веришь?
— Да, Хью, я тебе верю.
Хью вытер глаза тыльной стороной рукава. Затем стиснул зубы и попытался взять себя в руки. После долгой паузы он пробормотал:
— Спасибо, Кит. Это всегда будет моей виной. Это я привел все в действие, но, клянусь, у меня не было в мыслях причинить вред Джесси. Я так виноват.
Кит поднялся и направился к двери. Он посмотрел на своего бывшего друга, которого так ненавидел последние десять лет, и в нем шевельнулось сочувствие.
— Присяжные сказали, что ты заслуживаешь смерти, Хью, и я тогда согласился. Я согласен и сейчас. Я очень давно мечтал посмотреть на твою казнь, но не могу. Я улетаю в Билокси, чтобы побыть рядом с мамой.
Хью, подняв голову, кивнул и улыбнулся:
— Пока, приятель. Увидимся по ту сторону.
От автора
В середине прошлого века на юге США существовало несколько преступных группировок, которые перемещались по региону, везде создавая проблемы. Они покупали и продавали все, чем по закону торговать было нельзя, и отличались неумеренным пристрастием к насилию. Никто не знал наверняка, являлись ли их действия спонтанными или скоординированными, но с чьей-то легкой руки — скорее всего, полицейского — их стали называть мафией Дикси, что положило начало легенде.
Некоторые из этих персонажей действительно поселились на побережье Мексиканского залива примерно в 1950 году, несомненно, привлеченные попустительством местных властей разгулу порока. Красочная история Билокси, его индустрии морепродуктов и иммигрантов, которые ее построили, описана точно. Все остальное — плод фантазии автора.
Два агента ФБР, Кит Белл и Ройс Хайнайт, работали на Побережье в 1970-х и 1980-х годах. Сейчас они на пенсии и рассказали мне столько историй, что их хватит на дюжину книг. Некоторые я использовал здесь, существенно приукрасив. Майк Холлеман — мой близкий друг со времен учебы на юридическом факультете Университета Миссисипи. Он всегда жил в Галфпорте и мне очень помогли его знания в области истории, географии, легенд, мифов, обычаев и судопроизводства Побережья. Его отец, великий Бойс Холлеман, в свое время был окружным прокурором, а позже стал легендарным судебным адвокатом.
Мэри Махони — не вымышленный персонаж. В 1964 году она открыла в Билокси прекрасный ресторан, который назвала «Старый французский дом». Он существует до сих пор, и теперь им управляет ее сын Боб, чьей дружбой я дорожу. Он вырос на Пойнте, гордится этим и знает больше историй, чем два парня из ФБР, о которых говорилось выше.
Отдельную благодарность я хочу выразить Джеральду Блесси, Пейдж Гутьеррес, Терезе Бек Тиллер, Майклу Дж. Рэтлиффу, Ронни Масгроуву и Глэду Джонсу.