хал на встречу с совершенно незнакомым человеком, чтобы быстренько перепихнуться. Его партнеры были, как правило, старше двадцати лет, а иногда и ближе к сорока. Эллиот отметил в приложении, что ему девятнадцать. Это не то, о чем он мечтал, но других вариантов не было. «У всех моих друзей-натуралов были отношения. Я тоже хочу завести парня, но пока у меня есть только это». Ни Эллиот, ни другие старшеклассники, с которыми я беседовала, не рассказывали об этом ни друзьям, ни тем более родителям, поэтому никто не знал, куда они ездили и чем занимались. «Я всегда нервничаю, — признался Эллиот, — потому что не знаю, к кому попаду. Как он будет со мной разговаривать? Как от него будет пахнуть? Как выглядит его дом? Может, я умру там». Недавно он встретился с мужчиной в гостинице в Вашингтоне, хотя считал отель более опасным местом, чем чей-то дом. Я сказала, что, если что-то случится в гостинице, его крики обязательно услышат. К тому же его партнеру придется расплатиться за номер кредитной картой. Не хочу нагнетать, но в частном доме его могут порубить на кусочки и похоронить на заднем дворе, и никто ничего не узнает. «Вы правы, — ответил он. — А я и не подумал».
Если бы Эллиот был девочкой подросткового возраста, которая пользовалась приложением для свиданий, чтобы заниматься сексом со случайными партнерами, я бы, скорее всего, сообщила о подобном поведении кому-нибудь из взрослых. Чем же, спросила я его, отличается эта ситуация? «Думаю, ничем, — признался он. — Это далеко не идеал».
Проблема в том, что у геев-подростков не так много возможностей выстроить романтические отношения и исследовать свои сексуальные желания с партнерами подходящего возраста. Даже если они признались в своей ориентации, другие парни из их окружения, возможно, еще не готовы это сделать, что сильно ограничивает круг возможных партнеров. «Если выбирать между неподходящими отношениями и воздержанием, — сказал Дэн Сэвидж, — сексуально активный подросток всегда выберет первое. У натуралов больше возможностей и больше поддержки. Лишая геев всех шансов на общение, внушая им, что нужно быть евнухами и забыть о своих желаниях, мы подталкиваем этих ребят к катастрофе. Они заходят на Grindr, где хорошие, приличные парни блокируют их, и остаются только мерзавцы или двадцатичетырехлетние мужчины, которые действительно верят, что тебе восемнадцать».
Неудивительно, что родителям-натуралам, чьи сыновья признаются в нетрадиционных взглядах, неловко обсуждать с ними тему секса: им просто не хватает знаний. Родители парней-натуралов, конечно, тоже нервничают перед такими разговорами, но они хотя бы понимают техническую сторону дела[134]. Обсуждать секс с сыном-геем — значит признавать, что физическая близость нужна не только для размножения. Именно это и необходимо подросткам любой сексуальной ориентации — постоянное обсуждение и обучение по таким вопросам, как удовольствие, взаимное согласие, безопасность, любовь, интимность и познание себя. Они должны понимать, что рискуют стать либо преступниками, либо жертвами жестокости и сексуальных домогательств со стороны интимного партнера. Они должны контролировать свое тело[135]. И если взрослые будут игнорировать эти проблемы, то мы обрекаем своих детей на физические и эмоциональные травмы.
Зейн все-таки нашел своего первого настоящего парня — студента из соседнего колледжа — через Tinder. Правда, их отношения не очень красиво закончились уже через несколько месяцев. Оказалось, что партнер тайно снимает Зейна на камеру и использует этот материал для видео о своих похождениях, которое он размещает в приложениях для свиданий. Другие знакомства были еще более печальными. Один «джентльмен-республиканец», с шикарной квартирой и бойфрендом, обращался с Зейном как с «уличной проституткой», требуя орального секса без какого-либо взаимного удовольствия. (Это еще одна область, на которую следует обратить внимание девушкам-натуралкам, испытывающим на себе сексуальную несправедливость. Парни-геи, с которыми я беседовала, считают односторонний секс унизительным и не станут мириться с ним долго.) А еще был парень, который заявился в квартиру Зейна, потный после пробежки, утверждая, что у него всего восемь минут, а потом ему надо встретиться с друзьями.
Однажды вечером, весной, на втором курсе, Зейн решил встретиться со знакомым, с которым до того общался только на Grindr. Оглядываясь назад, он говорит, что надо было вернуться домой, когда его такси столкнулось с велосипедистом: более зловещий знак сложно даже представить себе! К тому же в тот вечер он курил травку. Мозги не совсем затуманились, и Зейн чувствовал неопределенную тревогу. Как только он переступил порог квартиры того парня, то сразу понял — что-то не так. Оказывается, тот парень хорошенько порылся в Google и вызнал о Зейне такие интимные подробности, что тому стало не по себе. Зейн сел на диван, а тот парень включил телевизор. Потом без предупреждения он вдавил Зейна в подушки на диване и засунул язык глубоко ему в рот. Зейн пытался освободиться, но тот парень был выше и тяжелее и просто пригвоздил его к месту. «Я не мог двигаться, — вспоминал Зейн. — Я изо всех сил старался скинуть его, но он даже не шелохнулся». Наконец он высвободился и сказал, что ему нужна минутка. «Я сидел на диване в полной тишине целую вечность, хотя на самом деле прошло минут десять, не больше». С первого курса он принимал активное участие в программе колледжа, противодействующей сексуальному насилию. «На тот момент я был убежден, что мы уделяем слишком много внимания каким-то базовым, простым ситуациям и давно пора обсудить более опасные сценарии, например те, с которыми сталкиваются темнокожие женщины, и реальные правонарушения. И я до сих пор так считаю. Но я плохо понимал, что такое настоящее принуждение — в словах и действиях». Когда мужчина спросил Зейна, хочет ли он пойти в спальню, тот согласился. «По какой-то причине я не мог отказаться». Зейн занялся с ним оральным сексом, затем они поменялись местами, хотя Зейн просто лежал и сам не понимал, почему позволил этому случиться. Когда все кончилось, ему хотелось только одного — вернуться домой. Но когда он попытался уйти, тот парень схватил его за руку, сильно потянул к себе и произнес: «Нет! Останься еще ненадолго!» И это был приказ, а не просьба. Когда Зейн снова попытался встать и уйти, мужчина поднял его и бросил обратно на кровать. «Никогда не думал, что со мной может случиться нечто подобное, — сказал Зейн. — Я не стану называть это насилием, но не назвать насилием тоже не могу».
Зейн старался забыть об этом случае, но в течение нескольких месяцев события того вечера то и дело всплывали в его мыслях, особенно во время близости с другими мужчинами. К лету у него уже начиналась паническая атака, стоило кому-то дотронуться до его спины или поцеловать его чуть крепче, чем обычно. «Моя интимная жизнь полетела ко всем чертям, потому что все это оказало на меня сильнейшее влияние, но в то же время я понял: надо что-то менять. Я вдруг четко осознал, что во время секса никто из моих партнеров ни разу не уделил внимание мне. То, что произошло в тот вечер, было лишь крайним проявлением многих других проблем». К началу третьего курса он решил, что пора сделать паузу, и удалил все приложения с телефона. По крайней мере, ненадолго.
В ту зиму, перед Рождеством, Зейн прислал мне сообщение: «Я решил, что вы должны узнать об этом первой. Прошлой ночью у меня был самый КАЧЕСТВЕННЫЙ секс за последние десять месяцев. Я теперь понял, что такое “хорошая” связь». Главное, как он выразился, «взаимопонимание». Он познакомился с парнем в Grindr, и оказалось, что они уже общались в Tinder год назад. «В Grindr обычно перебрасываются парой сообщений — “Привет!” — “Привет!” — “Как дела?” — “Хорошо”, — а потом отправляют голые фото и решают, продолжать или нет. Но мы не обменивались фотографиями, мы просто пообщались, и это было прекрасно, так что у меня сложилось впечатление, что я его знаю». Они встретились и потусили в квартире того парня: болтали об учебе, выпили пару бокалов вина. После нескольких серий «Шоу Ру Пола» тот парень спросил: «Хочешь заняться чем-то другим?» Именно такой открытый вопрос помог Зейну расслабиться и почувствовать себя в безопасности. Они пошли в спальню, послушали несколько песен Боуи на виниле и начали целоваться. Они не спешили, на каждом шагу подтверждая, что действительно хотят заняться сексом. Тот парень слушал Зейна, заботился о его комфорте и удовольствии. Закончив, они еще полежали в кровати какое-то время, а потом парень проводил Зейна до двери. Пару дней они общались в Snapchat, но приближались зимние каникулы, а в следующем семестре Зейн уезжал за границу, так что он не стал продолжать отношения. Все же это общение показалось ему по-настоящему личным. Во время секса впервые за много лет Зейн почувствовал заботу и внимание партнера, уважение и нежность. «Многим геям нравится как раз анонимный, быстрый секс, — сказал Зейн. — И в этом нет ничего плохого. Не думайте, что я не уважаю желания других людей, но думаю, что как сообщество мы дошли до того, что перестали ценить интимность, близость, взаимопонимание. Это называется освобождающим, позитивным сексом, поиском своих предпочтений, и, думаю, отчасти это правда, но это также благодатная почва для жестокости».
Я спросила Зейна, какую альтернативу он видит для себя, не жертвуя своими «свободными взглядами».
«Для меня, как для гея, требовать интимности в этих отношениях — несколько неестественно, это больше свойственно гетеросексуалам, — сказал он. — Возможно, однажды я буду поддерживать моногамию. Возможно, мои “свободные взгляды” будут распространяться только на домашние обязанности и работу, или наших друзей, или наш дом, или нашу одежду. Не знаю.
Я думаю, — добавил Зейн, — что учусь осознавать собственную уязвимость. Я никогда об этом не задумывался. И я приучаю себя требовать большего от других мужчин».