Дэвон, транссексуал и пловец, о котором мы говорили, не мог похвастаться большим количеством партнеров, в отличие от членов своей команды. И это влияло на его самооценку точно так же, как на мнение о себе любого парня. «Я переживаю, что ребята в моей команде считают меня непривлекательным и нежеланным, потому что я не ухожу с каждой вечеринки под руку с девушкой, — сказал он мне. — Я понимаю, что моя мужественность от этого не зависит, и могу отделить себя от этого. Но, как бы вы это ни называли — токсичный мачизм или еще как-то, — случайные связи остаются важной частью мужской жизни». На первом курсе Дэвон признал, что даже использовал свою бывшую девушку Хейли, чтобы повысить свой статус.
«Она такая секси, чувак! — сказал ему товарищ по команде, когда Дэвон показал ему ее фотографию. — Как ты ее заполучил?» — «Я никогда не хотел обращаться с женщинами как с неодушевленными объектами, — сказал Дэвон, — но, должен признать, мне очень польстило это одобрение. Я переживал, что покажусь им недостаточно мужественным, или не смогу вписаться в команду, или что мой голос недостаточно низкий, но, по крайней мере, я был достоин любви этой красивой девушки». Что касается Хейли, которая раньше встречалась с футболистами, Дэвон подозревал, что с ним она просто экспериментировала, он был для нее очередным фрагментом пазла. Они все еще дружат, но, оглядываясь назад, он понимает, что, независимо от ее мотивации, он не был готов к сексуальному партнеру: его тело менялось — бедра стали уже, плечи шире, — и прикосновения все еще доставляли ему дискомфорт. «Она уламывала меня разрешить ей делать со мной всякие вещи, и это было стремно, но она постоянно хвасталась тем, как хороша в оральном сексе. Я чувствовал себя совершенно неадекватным, раз у меня нет пениса. Не думаю, что она этого добивалась. Просто… она понимала, что делать с этими частями тела, и не знала, что делать со мной».
Хейли также предложила ему смотреть порно, чтобы лучше понять секс и мужественность. Чудовищная ошибка. «Я не виню ее. Других решений у нас не было, но точно могу сказать, что ничего позитивного я там не почерпнул». До просмотра порнографии, сказал Дэвон, он и не представлял, как выглядит секс — в любой его форме. «Когда я был женщиной, я называл сексом то, что делал с одной девочкой в старшей школе: мы целовались и трогали друг друга, и это было приятно. У меня не было определенного образа или суждения в голове. Мы были неумелые, неопытные, но нащупывали наш путь вместе. А когда ты посмотришь порно, остается конкретный образ того, что считается нормой, чего хотят женщины и каким должен быть секс. И я задумался: неужели я должен выглядеть вот так? Неужели я должен вести себя вот так? Неужели это и есть мужественность? Эти образы слишком мучительны для трансгендеров, у которых никогда не будет определенных частей тела, но я думаю, они вредят и тем людям, у которых такие части тела есть, потому что все эти идеи не имеют ничего общего с реальностью — ни для кого».
Расставшись с Хейли, Дэвон попробовал влиться в культуру случайных связей на кампусе, но ему было сложно решить, когда и как признаваться девушке. «Нужно ли говорить об этом после того, как я напьюсь? — сказал он. — Или до? Должен ли я оставаться в одежде, чтобы она ничего не узнала? Если я не признаюсь ей, это плохо? А если признаюсь, она наорет на меня?» Вероятность полной катастрофы казалась слишком большой. Дэвон скачал Tinder, но опять же возник вопрос: как указать свой пол? Мужчина? Трансгендер? Трансгендер-мужчина? Наконец он выбрал вариант «трансгендер» (некоторые другие трансгендеры-парни, с которыми я беседовала, писали «мужской пол»), и, хотя он нашел несколько пар и сходил на свидания, ничего не складывалось. В какой-то момент он даже попытался замутить с другим трансгендером-парнем на том основании, что они лучше понимают друг друга на физическом уровне. «Секс был похож на насилие, — сказал Дэвон. — Я снял все постельное белье, как только он ушел, и засунул в стирку. Ничего плохого он не сделал, но я убедился, что мужчины, с пенисом или без, меня не интересуют».
Признаюсь, мне иногда сложно понять подход нового поколения к гендерным вопросам. Он оспаривает или поддерживает традиционное мировоззрение, общепринятые качества, мужественность, женственность, независимо от анатомии человека? Мальчика в юбке следует считать геем или феминным? Девочку с короткой стрижкой и в мешковатых джинсах следует считать маскулинной? Хотя некоторые молодые люди, не укладывающиеся в традиционные нормы, стараются отказаться от бинарного подхода и называют себя гендерфлюидными, другие, такие как Дэвон и Хатч, твердо стоят на том, что они мужчины. Однако эта самоидентификация вовсе не предписывает определенную сексуальную ориентацию. Хатчу, к примеру, нравилось вагинальное проникновение, и наибольшее влечение он испытывал к «людям с пенисами», как их называл, хотя романтические чувства он испытывал именно к людям с вульвой. Разобраться во всем этом нелегко, возникает масса вопросов, но, может, это и хорошо. «Когда происходят изменения, даже незначительные перемены в гендерном опыте, связанном с телом трансгендеров, срабатывает эффект домино: это неизбежно влияет на гетеронормативность, — отмечает Джек Хальберштам, профессор английского языка и гендерных исследований Колумбийского университета, который пишет о женской маскулинности и проблемах трансгендеров. — Если женщина флиртует с мужчиной, а потом окажется, что это мужчина-трансгендер, вполне может измениться и ее мнение о том, какие мужчины ей нравятся. И это, в свою очередь, создает возможность для более позитивного, удивительного и приятного взаимодействия между людьми».
Как и Зейн, Дэвон ощутил невероятную поддержку со стороны друзей, родителей и сообщества. Даже его бабушка совершенно спокойно отнеслась к его преображению. Они смогли принять его как мальчика, но, как и следовало ожидать, никто и не заикнулся, что это значит в постели. Как получить удовольствие от тела, с которым ты воевал столько лет, и, в частности, от тех частей, которые вызывали у тебя отвращение? «Я не терял надежды, — сказал Дэвон. — Но особой уверенности, что я когда-нибудь буду наслаждаться сексом, у меня тоже не было».
А потом, на третьем курсе колледжа, он встретил Мию. Когда они впервые остались наедине обнаженные, она оглядела Дэвона с головы до ног, и ей понравилось то, что она увидела. «Я подумала: “Господи, какой красивый мужчина!”» — призналась она ему позже. Когда Дэвон предупредил, что не выносит прикосновений, Мия ответила: «Хорошо, я не буду прикасаться к тебе. Но я сделаю все, чтобы ты этого сам захотел». И у нее получилось.
Их отношения не походили на сказку: были тревоги, разногласия, ссоры. Но в плане секса Дэвон почувствовал себя полноценным человеком. «Будто она научила меня ладить с моим телом, — сказал он. — Она так трепетно относится ко мне, что это для меня настоящее спасение. Она говорит: “Мне нравятся все части твоего тела, мне нравится делать то, что я с тобой делаю, и для меня ты настоящий мужчина”. И я стал относиться к себе именно так. Она показала мне, что, если мое тело не соответствует стандартным представлениям о мужском теле, это еще не значит, что я не мужчина».
Дэвону и Мие удалось импровизировать и строить сексуальные отношения, основанные на двустороннем общении, креативе и искренности. Хотя для трансгендеров это редкий случай и многие из них не выносят прикосновений, как Дэвон, все же стоит набраться смелости, сойти с протоптанной дорожки — и обнаружить немало интересного. Дэвон не обсуждал свою интимную жизнь с товарищами по команде, беспокоясь, что подобные дискуссии лишь подчеркнут отличия между ними. Однако он задумался, что было бы, если бы парни-цисгендеры откровенно говорили о том, что на самом деле происходит с ними за закрытыми дверями. «Я имею в виду не всю эту болтовню, — Дэвон понизил голос и перешел на братанские интонации: — “Чувак, мы трахались всю ночь, и было улетно. Она мне отсосала и проглотила”. Мне бы хотелось, чтобы они говорили о сексе, как девочки, по крайней мере некоторые из тех, кого я знаю: они обсуждают, что им понравилось, что было приятно и что парень сделал правильно. Дело не в победах и завоеваниях. Если бы я стал обсуждать это с другими парнями или с кем-то еще, я бы сказал, что сексуальные отношения не должны ограничиваться стандартным набором действий, есть столько возможностей и путей. Люди свободных взглядов готовы выйти за рамки ограничений, потому что у них нет другого выхода или потому что они действительно хотят этого, и можно найти столько всего интересного — это же замечательно».
Слушая Дэвона, я вспомнила слова Джека Хальберштама, профессора Колумбийского университета: трансгендеры иногда осознанно бросают вызов гендерным нормам, а иногда нет, но в идеале само их открытое присутствие в обществе не только сделает мир более безопасным для них, но и, поощряя всех нас пересмотреть наше отношение к гендеру, национальности и своим правам, со временем низвергнет репрессивные системы власти и сексуальности.
«Я считаю, что все должны переосмыслить концепцию гендерной идентичности, — считает Дэвон, — потому что это позволит понять, кто ты на самом деле и во что ты веришь. Я не хочу сказать, что мои товарищи по команде или другие парни должны сомневаться в своей ориентации, но они должны задуматься — что значит быть натуралом и цисгендером. А я, в свою очередь, должен ответить на вопрос, что значит быть трансгендером в этом мире. Многие просто подавляют свою настоящую личность, и, возможно, мы решим эту проблему, если люди смогут постичь себя».
Я поговорила с Дэвоном еще раз вскоре после того, как он окончил колледж. «В этом году я сказал парню из команды, что боялся обсуждать свою интимную жизнь, так как думал, что его отношение ко мне изменится. Он перебил меня и сказал: “Дэвон, даже если ты сейчас возьмешь и разденешься передо мной, я не стану относиться к тебе иначе”. Это был потрясающий момент, отражающий культуру, сложившуюся в нашей команде. У нас тут, конечно, не летний лагерь, где мы сидим вокруг костра и делимся своими секретами. Но нам комфортно друг с другом, потому что мы близкие друзья, и я вижу гораздо больше позитив